Третий ключ - Татьяна Корсакова

Настеньку отвез к Марии, даже на похоронах сестры быть не дозволил. Боюсь за нее теперь вдвойне, за нее и Митю.

А пуще всего боюсь за Оленьку. После смерти Лизоньки она точно умом помешалась, заговаривается и почти не спит, бродит ночами по дому, бормочет что-то. Но выглядит на удивление здоровой, уже давно на щеках ее не было румянца, а нынче цветет, словно роза, в трауре хороша какой-то нечеловеческой красотой.

Страшусь... Страшусь за свою семью. Уповаю лишь на дружескую поддержку. Илья Егорович всегда рядом. И Антонио обещал остаться в поместье, сколько понадобится, чтобы создать для Лизонькиной могилки надгробный памятник. Я знаю, каким он будет, видел наброски...

* * *

Люся выглядела странно, никогда раньше Аглая не видела ее такой решительной и серьезной. Она смотрела на присутствующих так, словно знала потаенные мысли каждого, словно разгадала загадку, нашла убийцу, осудила и уже вынесла приговор. Люся всегда была такой – безапелляционной, уверенной в своей правоте, не раздумывающей над словами. Вот и сейчас она вскинула подбородок, в упор уставилась на Сандро.

– Что, думал, я буду молчать?! Думал, переспал со мной и заимел алиби?! – Люсин голос вибрировал от ненависти.

Аглая украдкой глянула на Свирида, тот сидел мрачнее тучи, ни на кого не смотрел, вертел в руках толстый почтовый конверт.

– Люся, что ты такое говоришь?! – выступить в защиту Сандро решился только Степаныч.

– А то и говорю, что есть! – Ноготь с облезшим алым лаком нацелился Сандро прямо в грудь. – Ну, так я расскажу им правду, мой южный друг? Ты же не станешь возражать?

Вместо ответа Сандро лишь пожал плечами, отвернулся к окну.

– Молчишь, – Люся покачала головой, – ну молчи, а я расскажу.

– Что ты расскажешь? – спросил Свирид.

– Расскажу! Все-все расскажу! Вот вы все думаете, Сандро – душка, Сандро – рубаха-парень. А никакой он не душка! Он маньяк!

– Почему маньяк? – ахнул Степаныч и испуганно покосился на напрягшегося Сандро.

– А потому, что это он Петьку нашего... – Люся запнулась, а потом решительно мотнула головой и продолжила: – Это он Петьку по голове ударил.

– Откуда ты знаешь? – Свирид медленно встал из-за стола, так же медленно направился в сторону Сандро. – Люся, это очень серьезные обвинения. – Голос его звучал спокойно, даже как-то буднично, но взгляд был внимательный и цепкий, как у готовящегося к прыжку зверя.

Аглая поежилась, крепче сжала мобильник.

– Знаю, потому что видела! – взвизгнула Люся.

– Что ты видела, Люси? – заговорил вдруг Сандро. Спокойно заговорил, без угрозы.

– Все видела! Я проснулась, а тебя нету. Думала, ты прогуляться решил, думала, мало ли что. Следом вышла, а ты там, у статуй этих...

– Что – у статуй? – Сандро смотрел только на Люсю, и во взгляде его черных глаз Аглае виделись сожаление и боль.

– Ты у статуй что-то делал, а потом куда-то исчез, – Люся прижала ладони к бледным щекам, крепко зажмурилась. – Я следом побежала, а там Петька. Ну, говори, было такое? Было?!

– Было, – Сандро обвел присутствующих мрачным взглядом, – только я его не убивал.

– А что ты делал у статуй? – спросил Свирид, приближаясь к Сандро вплотную.

– То же, что и ты, – огрызнулся тот. – Изучал механизмы!

– Какие еще механизмы? – Люся открыла глаза.

– Те, что спрятаны в постаментах, – ответил Сандро мягко. – Я в технике хорошо разбираюсь, думал, если пойму, что к чему, то смогу механизм починить. Пришел, а там Петр...

– Ночью решил механизмы изучать? – Аглая отложила телефон.

– Так уж получилось, – он улыбнулся белозубой, наглой улыбкой.

– И увидел на площадке Петьку?

– Увидел.

– А почему тогда не помог! – завизжала Люся. – Почему убежал, скотина такая?!

– Я не убежал, Люси, – голос Сандро упал до шепота. – Я не убежал, я хотел позвать на помощь.

– Не верю, – сказала она, но по голосу было слышно, что поверить ей очень хочется.

– Вот, – Сандро положил на стол свой мобильный, – посмотрите в исходящих, это я вызвал «Скорую».

К мобильнику потянулся Степаныч, внимательно изучил содержимое записной книжки, сказал, глядя на Свирида:

– А ведь не врет. И звонок есть, и я, помнится, сильно удивился, что «Скорая» так быстро приехала. Значит, ты?

– Я, – Сандро кивнул. – Я как пульс у него нащупал, решил, что нужно помощь вызывать...

– А прятался зачем? – спросила Люся.

– Заметил, что идет кто-то, решил, убийца возвращается, чтобы парня добить. Я только потом понял, что это ты, Люси. Ну подумай сама, зачем мне его сначала убивать, а потом «Скорую» вызывать? Я бы ушел спокойно и все...

– Кто тебя знает? – она всхлипнула. – Может, ты хитрый такой... Может, ты его не добил и решил вернуться, а я тебе помешала...

– Это не он, – Аглая решительно встала из кресла, подошла к столу.

– Не он? – Люся, казалось, обрадовалась ее словам. – А тогда кто?

– Я скажу, но в это будет нелегко поверить.

– Ты, Глаша, расскажи, выдвини версии, а мы уж решим, верить или не верить, – подбодрил ее Степаныч.

– Помните фотографии? Ну, те, на которых Дама смотрит на будущую жертву? – она перевела взгляд со Степаныча на Свирида.

– Это пустое, – Свирид нахмурился. – На снимке, который сделал Петр, нет ничего особенного.

– Откуда ты знаешь? Ты ж не видел, что получилось, – тут же насторожилась Люся.

– Петр сам мне сказал, незадолго до того, как на него напали.

– А еще что он тебе сказал? – спросил Сандро.

– Сказал, что нашел зацепку.

– И вот за эту зацепку его и убили! – Сандро сделал шаг к Михаилу, во взгляде его черных глаз читалась угроза.

– Думаешь, я? – Свирид скрестил руки на груди.

– Не исключаю такую возможность.

– Успокойтесь! – Степаныч рубанул кулаком по столу. – Это что же получится, если мы сейчас начнем друг дружку подозревать?! Аглая, что ты хотела сказать? – он перевел на нее взгляд.

– На снимке, который сделал Петр, нет ничего подозрительного, потому что он недостаточно информативный, – сказала она.

– Это ты сейчас о чем? – спросила Люся.

– Люся, Аглая предположила, что если бы на том снимке был изображен Петр, то картинка могла бы выглядеть совершенно иначе. Я прав? – Свирид говорил тихо, успокаивающе, как с одной из своих пациенток. От этой убийственной мысли на душе стало так тяжко, что горше уже некуда. Сейчас он попытается убедить остальных, что она невменяемая. Пусть, у нее есть доказательства!