«Крысиный остров» и другие истории - Ю Несбе

— Только чтобы точно установить, видели вы раньше жертву или нет. Нам это поможет.

Мы молча стояли, пока лифт опускался с тихим гулом — Питер говорил, что людям нравятся такие эффекты в фильмах про космос, хотя им стоило бы знать, что, если нет атмосферы, нет и звука.

На подвальном этаже мы прошли в новый коридор. Света было меньше, людей тоже. Потолок и температура — ниже. И тем не менее я вспотел. Руки стали влажными, сердце заколотилось быстрее.

Мы миновали пару дверей — Алуарис прикладывала к считывателю карточку, которая висела у нее на шее, — и внезапно оказались в ледяной комнате перед мужчиной в одежде хирурга. Голубая простыня на стальном столе, очевидно, закрывала тело. По тому, что этот человек был готов к встрече, и безмолвному кивку, которым он обменялся с Алуарис, я понял: они обо всем договорились заранее. А когда он сдернул простыню, как во время церемонии открытия, я заметил, что их взгляды направлены не на труп, а на меня. Другими словами, все это было устроено для того, чтобы посмотреть на мою реакцию. И наверное, из-за того, что я все понял, мне удалось сдержаться и, по крайней мере отчасти, скрыть изумление.

— Вид у вас потрясенный, — сказала Алуарис.

— Извините, — произнес я. — Я просто еще никогда не видел труп.

— Вы этого человека раньше встречали?

Я сделал вид, что задумался. Потом медленно помотал головой:

— Никогда. Извините.

Я ушел из полицейского участка, оставив адрес в Памплоне и пообещав сообщать о своих возможных перемещениях в следующие четырнадцать дней, пока не будет готов анализ ДНК. В такси по дороге на вокзал я смотрел на свои ладони. Они до сих пор тряслись.

Последний поезд в Памплону ушел, но я знал, что сейчас, во время Сан-Фермина, туда ходит полно автобусов. Но когда я подошел к кассе на автостанции, мне сказали, что все автобусы забиты, что ближайшее свободное место есть на очень ранний рейс завтра утром и тогда можно успеть к el encierro — забегу с быками. Я вышел на улицу и поймал такси. Спросил, сколько водитель возьмет за то, чтобы отвезти меня в Памплону. Он назвал неслыханную цену — таких денег у меня не было, — с сожалением пожал плечами, когда я попытался поторговаться, и сказал: «Сан-Фермин». Тогда я попросил его отвезти меня в Сан-Себастьяне куда-нибудь, где можно недорого переночевать, и он подождал, пока я куплю билет на автобус в 5:30.

Я побывал в двух гостиницах — в обеих сказали, что не только у них все занято, но и в других известных им гостиницах тоже. Я заплатил таксисту, и он высадил меня там, где жили мы с Питером. Хоть там был большой двухместный номер, он стоил не дороже, чем одноместные в тех гостиницах, где я побывал. Пока я стоял на заднем дворе, а владелец открывал дверь в свою квартиру, по нему не было заметно, что он меня узнал. Видимо, так бывает, когда каждый год видишь лица сотен новых гостей.

— Все занято, — только и сказал он.

Я объяснил, что номер, в котором я жил, всего час назад был свободен.

— Да, но гость смотреть его сейчас, — ответил он на ломаном английском.

— Я его беру, — услышал я знакомый голос у себя за спиной.

Я обернулся.

Рядом с женой владельца гостиницы стояла Мириам.

— На какой срок? — спросил владелец.

— Неопределенный, — ответила Мириам и посмотрела на меня.

— Perdón?[15]

— Извините, — сказала она, не сводя с меня глаз. — Думаю, надолго.

— Не ожидала, что так скоро снова тебя увижу.

Мы шли вдоль широкой реки, пересекавшей город, — называется она Урумеа, как мне сообщила Мириам.

— Ты вообще ожидала, что снова меня увидишь?

Мириам позвонила матери, и они пришли к тому, что им не обязательно переезжать до завтра, поэтому сегодня я мог там переночевать.

— Раз ты говоришь, что ты лучший друг Питера, то да.

— Говорю? — Я улыбнулся. — По-твоему, настоящий лучший друг не станет признаваться в любви девушке друга.

— Я не девушка Питера.

— Или его избраннице.

— Мне не нравится, что меня выбирают.

— Но возможно, на этот раз они правы — голоса, которые шепчут тебе на ухо, что тебе, несмотря ни на что, повезло и не стоит тратить слезы. Питер — хороший парень. И вполне обеспеченный, чтобы помочь вам с мамой.

Она остановилась, повернулась к реке и посмотрела на другой берег.

— Не все так просто.

— Знаю. Ты несешь ответственность не только за себя, но и за маму. Моральная дилемма. Если вы примете его помощь, тебе придется дать ему надежду, что между вами может что-то быть. Следовательно, тебе придется соврать.

— Почему «соврать»? — Она хмыкнула. — Я же не могу сейчас знать, полюблю я его или нет.

— Почему же, знаешь.

— Да ну?

— Потому что ты любишь меня.

Она рассмеялась, помотала головой и снова пошла вперед. Я тут же оказался рядом с ней.

— Любишь, — сказал я. — Просто, судя по всему, еще этого не знаешь.

— Знаешь, в чем разница между вами, западными людьми, и нами? Мы все проглатываем романтические книги и фильмы, но вы считаете, что это правда.

— Может быть. Но иногда случается действительно правдивая история — эта как раз такая.

— Сколько девушек ты таким образом использовал, Мартин?

— Парочку. Я их не обманывал, но ошибался — это были не такого рода истории. На этот раз я не ошибаюсь. Мы не ошибаемся.

— Мы? Ты ничего обо мне не знаешь, Мартин. Ты осознаёшь, сколько времени мы знакомы?

— Нет. Я об этом думал, но не знаю. А ты знаешь?

Она замедлила шаг. Затем и вовсе остановилась:

— Ты о чем?

Я пожал плечами:

— С тех пор как я увидел тебя в первый раз, как я поговорил с тобой, меня не покидает ощущение дежавю. Как будто все, что сейчас происходит, уже происходило.

— Вот как? Что же сейчас случится?

— Сейчас ты меня об этом спросишь, а я отвечу, что фора у меня невелика — все равно что петь песню, но не помнить слов, когда про них думаешь, — ты просто знаешь, что слова сами придут к тебе в нужный момент; нужна только музыка — она тебя и направит. И я узнал, что это скажу, как раз перед тем, как сказал.

— Фигня, фигня. — Она замахала рукой. — Это все отговорки. Дай конкретный пример.

— Сегодня ночью мы будем спать вместе.

— Размечтался! — воскликнула она, замахнувшись на меня.

— Нет, я не про это. В одежде. Мы даже не поцелуемся.