"Абрамсы" в Химках. Книга третья. Гнев терпеливого человека - Сергей Анисимов

Марш был очень тяжелым. Наверное, худшим из всех, которые у Николая были в жизни. Или по крайней мере одним из худших. Грела победа – главная из всех, что у них были за все время, с самого начала. Очевидная на фоне рутинной мелочи в стиле «кого-то обстреляли на шоссе, вроде бы попали» или даже «мы поймали патруль полицаев и повесили гадов на осинах». И адреналин грел, и ссадины на коже. На сколько-то этого хватило. Привалы через каждый час – по пять минут. Большой привал – на целых пятнадцать, через каждые четыре часа. Ночевка даже не планировалась, нужно было дойти. И дошли, обмирая от страха, делая паузы, когда казалось, что в затянутом облаками небе шелестят чужие винты. Довезли и довели раненых, всех до одного. И дошли…

Разведчики, как оказалось, дошли быстрее – может, лучше умели ходить. И не тормозились из-за тех же раненых и мотоцикла. А может, был прямее маршрут. Это тому же мотоциклу нужна дорога, а ногами можно идти почти как хочешь. Но вот эти дошли не все: двоих не хватало. Вика рассказала, что ночью один из ребят серьезно подвернул ногу и начал потихоньку отставать. Обычное дело, если бежишь не по асфальту, да в такой-то темноте. Если бы парень порвал связки, его взяли бы и потащили на себе. Но там было все не так плохо – просто снизилась скорость. Комвзвода оставил еще одного разведчика, чтобы они с охромевшим добирались вдвоем. Но почему-то оба еще не вернулись. Возможно, с ногой было не так хорошо, как показалось сначала. С утра двоих послали им навстречу, но не вернулись пока и эти. Да и непросто найти идущих окольными путями людей, если четко не знать, где их встречать.

– Что ты про эту негру думаешь? Того ее будут? Или сдастся?

Николай мрачно посмотрел на спросившего.

– Того… Это я и сам был готов, суку такую. Не сдастся она. Даже сержант ее менее твердолобый. Нормальный такой мужик, профессионал. А она вся из себя такая принципиальная.

Он не удержался и сплюнул. Потом машинально посмотрел на небо и снова опустил голову. На небе как были облака, так и остались. Здорово все затянуло, как по заказу. Летают в округе теперь много: стрекотание они слышат по нескольку раз в день. Но погода явно ухудшилась, и найти их наблюдением с воздуха будет сложнее. То ли дело с земли. Прокатись зондергруппа до ближайшего села, налови девок да баб, начни выдергивать им ногти да сиськи ножами резать, как они обычно делают, – обязательно кто-нибудь расскажет, что видели тут каких-то, слишком за Родину болеющих… Вон там – пять километров прямо, потом налево…

Отряд снизил активность до минимума: половина штаба была занята допросом пленных, половина – переписыванием блокнота с переводами статей из французского журнала. В нескольких копиях. Разведчики отлеживаются, а самые бодрые сейчас ищут пропавших своих. Он, Николай, в меру сил врачует раненых, а все остальные сидят по секретам с оружием под руками. И ждут, что будет дальше.

– Нет, ну ты представь себе: они нас защищают! Представляешь? Я не могу, я думал, я прямо там ее порву, гадину. Нет, я объяснять-то пытался. И я, и остальные…

– Да ты говорил уже.

– Блин, но ведь так и было! Сука!

– Док, успокойся. Ты три раза уже рассказывал. Хочешь еще чаю?

– Давай.

Николай тупо посмотрел, как боец отошел и вернулся с кружкой уже остывшего «чая», заваренного из местных трав. Заставить себя протянуть руку было усилием. Его действительно трясло от того, что он услышал при первом допросе капитана-вертолетчика. На то, что это была женщина, ему было плевать: в рукопашной она, пожалуй, была бы с ним на равных. В огневом бою – могла и превосходить, было в ней что-то такое… Многообещающее в этом отношении. И она явно была умной. Как и положено хорошему офицеру. Но она была полностью, безапелляционно уверена, что здесь, в России, она и ее товарищи выполняют благородную, нужную миссию. И стоит только как следует объяснить это русским – и те поймут, должны понять.

– Ваше правительство одурачивало вас. Много лет подряд. Вы не виноваты, – объясняла им капитан. – Режим Путина просто не мог выносить отсутствие внешнего врага. Именно поэтому Россия так очевидно готовилась к войне все последние годы. Кто-то из ближайших соседей неизбежно стал бы внешней жертвой русской агрессии, а собственное население вашей страны – жертвой внутренней. На которую возложили бы все расходы на агрессивную войну и на которую списали бы все потери. Это понятно всем, кроме вас! Всему цивилизованному западному миру!

На этом этапе они все сидели и слушали и даже не пытались перебивать – настолько обалдели.

– Неужели вам самим не хотелось перемен? Мирной, спокойной жизни? Почему вы не сместили правительство Путина сами? Все вместе, всей страной? Вам что, так нравилось нападать на соседние страны? То на одну, то на другую, по очереди? И держать в страхе все остальные? Вам нравилось часами стоять в очереди за хлебом, сидеть на ваших собраниях?

– Твою мать, мужики! Она что, совсем? – спросил в этом месте командир отряда по-русски. Не его спросил, всех вместе. – Какие очереди? Line – это ведь очередь, так? [15] Какие очереди?

Командир разведчиков оборвал женщину, даже прикрывшую глаза от избытка чувств. Четко, конкретно, не давая перебить, объяснил: никаких очередей за хлебом у них лет двадцать как нет. Никаких партсобраний тоже. Кто хочет заниматься политикой – тот занимается, но таких здесь люди не любят. А на кого Россия нападала последний раз, он с трудом может припомнить.

– На Прибалтику в этом году, – твердо ответила капитан. – И на Грузию всего несколько лет назад. На Чечню до этого. Десятилетия назад вы оккупировали всю Среднюю Азию, все восточноевропейские страны… Будете это отрицать?

Они все охренели в очередной раз. Ну да, про «Неспровоцированное нападение злой и нехорошей России на мирную и несчастную Грузию в 2008 году» знал весь мир. И про мирных и хороших чеченцев… И про «кровавую оккупацию» в 20-х годах XX века Узбекистана и прочих, а в 45-м уже Польши и ее соседей… Оккупацию, из цинизма сопровождавшуюся постройкой заводов, больниц и университетов… Да, про все это все слышали сто раз. Да хоть тысячу. Но военные-то должны быть адекватнее, критичнее? Хоть как-то фильтровать то, что им впаривают с голубых экранов?

Капитану снова пытались объяснять – она отбивала эти смешные попытки шутя, одну за другой. По ее мнению, у них всех были промыты мозги пропагандой Путина. Лично у Николая возникла очень конкретная ассоциация. Относительно недавняя «Мюнхенская речь» того же Путина: предметная, фактическая. О расширении НАТО на восток, об отделении Косово – обо всем, от чего было так больно русским. И что? Стало кому-то стыдно, неловко? Мигнуло у кого-то в голове, что раз за разом полагаться на свое право сильного – это не по правде, не по совести? Ну да, конечно! Основной реакцией во всем мире была следующая: «Да как смеет он! С нами, белыми и пушистыми, – да в таком тоне?!» И тут же во всех СМИ на всех европейских языках: «Россия развязывает новую Холодную Войну, Путин угрожает всему миру».