Мой граф де Бюсси - Светлана Дениженко

Луи срывал с моих губ поцелуи, вызывая ответную бурю чувств. «Только я смогу его сделать счастливым, только я» – вертелось в хмельной от любви голове. Даря друг другу нежность, вызывая трепет и восторг души, казалось, что можем летать… Стоит только оттолкнуться от земли, как весь мир окажется раскрытым под нами.

В комнату щедро лился свет луны. Мы, как будто мифические существа светились в её синем сиянии, извлекая, словно из скорлупы ореха, наши чувства и обнажая тела. Каждый из нас больше не принадлежал себе, сливаясь в одно целое, мы познавали таинства любви. И это было прекрасно… до дрожи в коленях, до покалывания на кончиках пальцев, до звонкого вскрика души.

Тени играют на шторах,

Тени ползут по стене

В замысловатых узорах,

Словно танцуя в огне.

И разбежавшись, на волю,

Ввысь улетает душа.

Нежные звуки прибоя

Шепчут тихонько: уш-ш-ла…

Ласково, вскользь, в полудреме,

Я, умирая, лечу.

И, обогнув край безмолвный,

Имя твое прошепчу…

Я упала в бессилии, совершив полет над землей, освободившись от оков притяжения, попала в объятия сна. Мне снились кошмары. Они были настолько реалистичные, что, кажется, откроешь глаза, а те образы, что виделись, останутся рядом навсегда.

То, теряла Роки, и не могла его найти, то видела Луи с рваной раной в груди, то себя в лохмотьях в темном сыром месте, кишащим крысами и пауками. Видела герцога Анжуйского, который смеялся мне в лицо и называл колдуньей, костер на Гревской площади, себя в пламени…

Проснулась от толчка, вырвавшись от ужаса сна, еще некоторое время находилась под его впечатлением. Страх сковывал меня липкой лапой, перекрывая дыхание, сердце билось птичкой. Хотелось разрыдаться, но я не смела. Луи тихо спал рядом и чему-то улыбался во сне.

Я смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку любимого лица, потому что очень боялась потерять наше счастье.

Мое будущее стояло на краю пропасти и вот-вот хотело сорваться вниз.

Я боялась идти во дворец, боялась новой встречи с герцогом. Прижалась к Луи, он вздохнул во сне, обнял меня и, успокоившись от его тепла, от мерного дыхания, постепенно уснула с мыслью об одном: «Пусть новый день принесет нам удачу. Пусть!»

Проснулась от того, что кто-то щекотал мне щеки. Открыла глаза и увидела перед собой мордашку любимого крыса. Роки сидел у меня на груди и своими усиками задевал лицо, будил. Не часто он это делал, а тут, видимо, соскучился по ласке и моему утреннему ворчанию:

– Роки, глупыш! Ну и зачем ты меня будишь? – прошептала я, потягиваясь и почесывая его за ушком.

– Наверное, за тем, что уже давно утро, – услышала я насмешливый голос Луи. Он возлежал на подушках, в белой просторной рубахе, словно обычный мужчина, а не принц, потомок Клермонов, – Доброе утро, любовь моя!

– Доброе, – потянулась я еще раз, ощущая приятную утреннюю истому, – Вы сами-то давно проснулись, сударь?

– Нет, недавно и с удовольствием наблюдаю, как трогательно ваш малыш относится к своей хозяйке. Видели бы вы, сколько препятствий ему пришлось преодолеть, чтобы оказаться рядом с вами.

«Как и мне», – подумала, оглянувшись на мужа.

Мы поцеловались, а потом… потом – так сложно было оторваться друг от друга, когда в дверь предупредительно постучали. Я юркнула под одеяло, а Луи, посмеиваясь надо мной, громко выкрикнул:

– Войдите!

– Господин граф…

– Реми? Какого черта ты прерываешь мой утренний сон?! – притворно возмутился мой супруг, – Неужели ты не знаешь, как это опасно – неожиданно будить человека?

– Сударь, но мне показалось, что вы уже не спите.

– Показалось?

– Да, я проходил мимо вашей опочивальни, и мне послышался смех.

– Смех? Ты слышал мой смех?

– Нет, не ваш, а госпожи графини… и я подумал, что могу навестить вас и справиться о самочувствии госпожи Катрин.

– Вы полагаете, что она здесь?

– Да, полагаю, сударь.

– И вы не ошибаетесь, дорогой Реми, – выдал Луи, открывая меня доктору, – Что же приступайте к своим обязанностям, а мне, пожалуй, пора вставать. Вы не подскажете, который час?

– Без четверти девять, сударь.

– Действительно, пора вставать, – потянулся граф. – Арвиль!

– Да, сударь!

– Принеси воды, да распорядись насчет завтрака.

– Слушаюсь, – скрылся паж со скоростью ветра.

Ле Одуэн склонился надо мной, рассматривая рану. Довольная ухмылка на его лице говорила о том, что дела совсем даже неплохи. Закончив перевязку, он подтвердил мою догадку:

– Все очень даже хорошо, сударыня. Через несколько дней, я думаю, вы забудете о том, с какой стороны у вас была эта царапина.

– Очень хочется в это верить, сударь, – улыбнулась доктору, поднимаясь с его помощью с постели.

– Реми, позавтракаешь с нами?

– Благодарю вас за заботу, сударь. Но я уже ел, да и не хотелось бы стеснять вас своим присутствием.

– О чем ты, друг мой?

– О том, что вам, верно, захочется побыть наедине с госпожой графиней, или я неправ?

– Прав, конечно, прав, – усмехнулся Луи, брызгая в меня водой, за что получил ответный всплеск и долгий, мокрый поцелуй.

Когда мы оторвались друг от друга, оказалось, что Реми исчез бесследно.

– Как вам не совестно, сударь? Мы так и к полудню не покинем эту комнату.

– А вам разве здесь не нравится?

– Нравится, только еще несколько минут и я умру от голода, – засмеялась я, выбегая за дверь.

Укутавшись поплотнее в полы длинного халата(вне стен комнаты было довольно прохладно), поспешила к себе, чтобы одеться. Эльза ждала меня в комнате:

– Доброе утро, госпожа Катрин.

– Доброе, Эльза! Мне нужно одеться и поскорее!

– Вы спешите?

– Да, и очень! – ответила я, в нетерпении ожидая, пока она справится с завязками корсета. Решила сразу одеться не в домашнее платье, а в то в котором придется ехать во дворец, чтобы сэкономить время на переодевание. Провозившись около четверти часа с прической, я все-таки вырвалась из умелых рук Эльзы и поспешила в гостиную, где уже ждал Луи.

– Ну, наконец-то! – воскликнул он, смерив меня восхищенным взглядом, и добавил, шепотом, целуя в ушко, – Тебе очень идет этот цвет.

– Благодарю, сударь, вы очень внимательны.

– Присаживайтесь.