Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Коваленко

Удары посыпались без остановок.

– Ты больше и пальцем меня не тронешь! Я лучше в монастырь уйду, чем снова с тобой буду. Да я...

Будто копила эти фразы все двадцать дней, Вероника кричала и кричала. Лупила Руслана, не жалея своих ладоней. Не сводила взгляда с его глаз.

В результате оба так увлеклись, что не заметили, как в палату вошел доктор.

– А что это у нас такое происходит? – Он даже очки протер, будто не поверил своим глазам. – Кто разрешил тревожить мою пациентку? – Сурово уставился на Руслана.

Чуть не кончивший от пощечин, тот лишь криво улыбнулся в ответ. Но следующей фразой доктор стер улыбку и заставил раскрасневшуюся парочку побелеть.

– Вероника Георгиевна, в вашем положении лучше беречь себя. Никаких стрессов и физических нагрузок.

– Э-э... в каком положении?

Словно мозг резко перегрелся и включилась вентиляция, Пожарская начала активно хлопать ресницами и облизывать губы.

– В беременном. Я предполагаю, четыре недели! – Доктор важно поправил очки и, словно что-то его развеселило, расцвел в улыбке. – Но лучше мы сейчас пройдем в кабинет УЗИ и выясним все точно.

Наверное, было не место и не время, но после слов доктора Вероника вдруг вспомнила, как однажды в детстве соседский мальчишка лопнул рядом с ней сразу два воздушных шарика. Страшного вроде не произошло, но после взрыва до вечера она ничего не слышала и шарахалась в сторону от всего, что имело круглую форму.

В палате никаких шариков не наблюдалось. Из круглого рядом были только глаза Бадоева, но уши почему-то заложило. Вместо шума ветра за окном и голоса врача Вероника слышала лишь звон. И, как она ни хлопала ресницами, слух не возвращался.

Картинка напоминала немое кино: доктор открывал и закрывал рот, улыбался, указывал на дверь за спиной. А Пожарская только сильнее цеплялась в окаменевшего Бадоева и трясла головой.

Мозг сбоило ничуть не меньше. В черепушке, словно из старого, охрипшего магнитофона, звучали какие-то слова врача... «Положение», «беременность». Язык казался русским. Только все они почему-то были незнакомыми.

Так, в глухоте и неожиданном склерозе, прошло, наверное, минуты две. А потом уставший говорить впустую доктор громко, как настоящим глухим, прокричал:

– Кресло-коляску подать?

Это были первые пробившиеся сквозь звон в ушах слова. Обрадованная, Вероника тут же захотела сказать «нет», но Руслан ее опередил.

Будто заболел самой тяжёлой формой ангины, он кашлянул и хрипло произнес:

– Подать. Две штуки!

* * *

Возможно, это было лишним, возможно, после героического «похода» в палату на мужских руках позорным, но спустя пять минут Вероника искренне радовалась, что не нужно на дрожащих ногах самой бороться с земным притяжением.

Чего и следовало ожидать – огромный Бадоев не поместился в новенькой модной коляске. Попа влезла, плечи торчали по сторонам от спинки, но пристроить длинные ноги так и не удалось. Зато, немного очухавшись, он сам покатил Веронику. И в этот раз на пороге процедурного кабинета его не смогли остановить ни медсестра, ни врач.

Впрочем, они сильно и не пытались. Будто понял, что перед ним особый случай, терапевт махнул рукой и отправил медсестру за узистом. А сам принялся снова натирать стекла очков.

От этих монотонных движений Веронике спустя минуту стало легче. Внутренняя пружина начала разжиматься. На смену панике пришло спокойствие. И к приходу узиста она успела себя убедить, что доктор ошибся.

– Глупость какая-то, – фыркнула, устраиваясь на жесткой кушетке.

– Ты выбросил деньги на ветер. Говорила же, что не нужно меня никуда везти, – с важным видом сообщила она Руслану.

– Никого там нет, – раздраженно сказала узисту.

Но уже через секунду тот повернул к ней монитор, указал на маленькое темное пятнышко, и следующая фраза застряла у Вероники в горле.

– Акушерский срок – четыре недели, как я и говорил, – в полной тишине произнес вытерпевший все нападки Пожарской терапевт. – Поздравляю.

* * *

После такой новости перед глазами Вероники все закружилось, совсем как перед обмороком в гараже. Наверное, если бы не лежачее положение, падения было бы не избежать.

Но опытный узист придержал ее за руку. Медсестра на всякий случай достала ампулу с нашатырем. И, пока все вокруг суетились, вместо будущей мамочки в подобие обморока рухнул Руслан.

Нет, он не упал на пол – всего лишь приземлился на каталку Пожарской. Но тряхнуло, как во время землетрясения.

Вместе с этой встряской в голове Вероники все неожиданно встало на свои места.

– Но этого не может быть... Как? – Она снова повернулась к монитору. Тот уже ничего не показывал, но все поняли, о чем речь.

– Вы не первая, кто так говорит, – вмешался в диалог узист. – Если бы я с каждого брал хоть тысячу, озолотился бы уже.

– Боже... Я столько лет пыталась забеременеть... – Вероника посмотрела на Руслана. – А он вообще... – Махнула рукой.

– И это мы тоже слышим регулярно. – Узист заулыбался. – У тех, кто планирует беременность, часто бывают проблемы. Бог не любит чужие планы. А когда без них, случайно – так и организму легче, нет ожидания, нервов. И ему, – врач пальцем указал на потолок.

– Наверное... – Пожарская погладила свой плоский живот и, пряча слезы, отвернулась к стене.

– Так, меня в приемном покое уже ждут, – снова переключил на себя внимание терапевт. – Думаю, эти двое здесь справятся сами, – он взглядом указал на Веронику и Руслана. – А нам лучше пойти.

– Да, точно... Там какая-то девушка сидела! – Будто дрессированная, медсестра тут же засеменила в сторону двери. Даже не оглянулась.

Спустя несколько секунд, отключив всю технику, за ней вышел и узист.

После того как персонал ушел, наверное, должно было стать легче. Во всяком случае, не осталось лишних глаз. Никто не говорил про чудеса и не смотрел как на душевнобольных.

Но Вероника чувствовала, как вместо спокойствия внутри поднимается настоящая буря... Целое торнадо из разных эмоций, которые совершенно нереально было сдерживать.

– Я не знаю, что тебе там перерезали, но от святого духа я залететь не могла! – вырвалось у нее с истерическим смешком от первого же взгляда на Руслана.

Тот, потерянный и окаменевший, в ответ лишь сглотнул.

– И не смотри так! – Пожарская уже и не пыталась остановиться. – У меня не было никого кроме тебя. Там, рядом с дачей, вообще ни одной живой души не было. Только твой сосед! Но он лишь снег во дворе почистил. Мы даже чай попить не успели, как явился ты и устроил стриптиз!