Американский хищник - Морин Каллахан

При этом нельзя сказать, что их семейная жизнь была гармоничной. Вовсе нет. Время, проведенное в армии, и особенно шесть месяцев в Египте, превратили Киза в критика американской внешней политики и экономической несправедливости в стране. Он постоянно задирал Тэмми и ее друзей. С его точки зрения, они были несведущими, плохо информированными и не видевшими других стран. Они представляли собой типичных американцев с поверхностными и материалистическими взглядами, в то время как все население жило в крайней бедности. От Тэмми не ускользнул ироничный смысл его разглагольствований – они с Кизом сами являли живой пример крайней бедности. Но он принимал вид настолько самодовольный и своенравный, что она всегда позволяла ему выговориться.

Тэмми начинала понимать, почему он настаивал на личном ведении домашнего хозяйства. Контроль. Киз всегда должен был держать все под своим контролем – каждый день, за исключением вечера, когда он брался за спиртное, причем пил гораздо больше, чем в период их краткого первоначального романа. Теперь он ежевечерне расправлялся с бутылкой вина, пятой частью бутылки «Джим Бима» и шестью банками пива. Иногда, напившись, он говорил ей о том, что для нее не имело смысла.

– Я плохой человек, – говорил он. – У меня черное сердце.

Она отказывалась верить ему. Это сказывается детская травма, думала она. Даже когда он начал вешать на себя сатанинские знаки в виде перевернутого креста на груди и сделал татуировку в виде пентаграммы на шее, Тэмми воспринимала это как запоздалую реакцию на его религиозное воспитание. Родители довели его до этого, думала Тэмми, и мать в особенности. Она слышала снисходительность и сожаление в голосе Хайди, когда бы та ни позвонила, цитируя нравоучения из Ветхого Завета. Хайди не планировала встречаться с Тэмми, и Тэмми не верила, что что-то изменится даже после рождения ребенка.

Это была еще одна запретная тема для Киза: его родители. Он почти никогда не упоминал об отце, а его отношения с матерью складывались сложно. Он нуждался в одобрении Хайди, хотя потом с презрением относился к ее мнению. Его детство тоже оставалось загадкой для Тэмми. Он редко описывал что-либо в деталях – историю, опыт, важные моменты, – чтобы она могла представить себе внутренним взором, каким он был мальчиком и что помогло ему выжить.

Дверца кратко приоткрылась однажды вечером, когда пара смотрела по телевизору программу о реальных преступлениях. Ее «героями» стали Чейни и Чеви Кехо, которые пытались скрыться еще до того, как по кабельному телевидению стали крутить запись их перестрелки с полицейскими. В итоге братьев все равно поймали, и в 1998 году, после того как их приговорили к двадцати четырем годам тюрьмы, Чейни разоблачил своего брата, связав его со взрывом в Оклахома-Сити, он утверждал, что Чеви был сообщником Тимоти Маквея[13]. Чеви отрицал это, и обвинения против него так и не выдвинули.

Зато год спустя Чеви обвинили в совершенном в 1996 году тройном убийстве молодой семьи, включая восьмилетнюю девочку, и приговорили к трем последовательным срокам пожизненного заключения.

– Я их знаю, – сказал тогда Киз. – Я вырос вместе с ними.

Тэмми была поражена. Кехо выглядели ужасными людьми. Она захотела узнать больше. Были ли они его друзьями? Состояли в одной с ним секте? Имели ли уже тогда склонность к насилию? Верил ли он в то же, что и они? Участвовал ли когда-нибудь в чем-то плохом вместе с ними?

Киз отделался невнятными ответами. Он ясно дал понять: я не хочу говорить об этом. И, не желая ввязываться в ссору, Тэмми оставила его в покое.

Рано утром 31 октября 2002 года у Тэмми и Израела родилась дочь. От этой ссоры Тэмми не уклонилась. Она настаивала на родах в больнице, и Киз согласился, хотя он утверждал, что ему довелось в детстве принимать роды у такого количества овец, что он справился бы с собственным ребенком.

Но как только схватки у Тэмми начались, Киз весь поник. Но все время находился возле нее, и, когда девочка появилась на свет, Тэмми могла видеть, как его трясло.

– Я увидела, как вся его жизнь изменилась, когда она родилась, – сказала Тэмми.

Две недели спустя, 13 ноября, до Киза дошли слухи о смерти отца. Обстоятельства остались не до конца ясными, но по сведениям, собранным ФБР, семья Кизов путешествовала поездом (перелет самолетом был запрещен правилами амишей, которые они теперь соблюдали) из штата Мэн в Индиану, куда они снова перебирались. Во время поездки Джефф заболел. Его состояние быстро ухудшалось. Он страдал от болезни щитовидной железы, которую можно было вылечить, но опять-таки медицина находилась под запретом. Джефф дошел до той стадии, когда пришлось вмешаться начальнику поезда, который заявил семье: вам следует сойти и немедленно доставить этого мужчину в больницу.

Семья Кизов сошла с поезда, но осталось неясным, попал ли Джефф в реанимацию. Это крайне сомнительно. Никаких записей о его смерти не осталось – ни некролога, ни свидетельства о смерти, ни надгробного камня, который сумело бы найти ФБР. Тэмми запомнила только, как Киз вылетел в Мэн на похороны. Состоялись ли они на самом деле, осталось неизвестным.

Израел никогда не говорил о своем отце ни с Тэмми, ни с кем-либо другим. У нескольких его армейских товарищей сложилось определенное впечатление, что он и кто-то из его сестер подверглись насилию со стороны Джеффа. Один из них припомнил, как Киз уговаривал сестру, готовую сбежать из дома, остаться. Он говорил, что она не может сбежать совершенно одна. В худшем случае, сказал ей Киз, я приеду и заберу тебя.

Пэйн и Геден воспринимали это как еще одну загадку. Парадоксально, но тот факт, что Киз никогда не говорил о Джеффе, быть может, означал, что Джефф оказал на него глубокое влияние, и скорее всего дурное. Они могли только гадать, подвергался ли Израел насилию с его стороны. На одной только интуиции Пэйн построил теорию, так никогда и не подтвержденную, что Киз мог иметь отношение к скоропостижной смерти отца. Пэйн, конечно, понимал, что отсутствие сведений о связи Израела с отцом в последние месяцы и недели до его кончины ничего не значит.

После поездки на восток Киз вернулся к Тэмми. Казалось, что он в полном порядке и сосредоточил все внимание на младенце. Он позволял Тэмми отсыпаться и сам менял дочери пеленки, кормил и относил в ясли. Теперь приходилось работать и Тэмми, и Кизу, а должность Тэмми в департаменте образования резервации требовала часто оставаться на работе сверхурочно.

Когда дочке исполнилось восемь месяцев, в дом пришла беда. У девочки развилась серьезная респираторная инфекция, и они постоянно ссорились из-за того, как лучше лечить ее. Затем самой Тэмми, страдавшей после родов сильными болями в нижней части живота, поставили диагноз «рак матки» и вынудили пойти на гистерэктомию. Все, что совсем недавно казалось превосходным, теперь выглядело мрачным. Тэмми могла умереть. У нее наступила менопауза, когда ей едва перевалило за тридцать. Останется ли с ней Киз, который был значительно моложе?