Чумной доктор - Кевин Сэндс

– А потом сделай фейерверк. – Я показал ей, как его изготовить, используя в качестве образца свою домашнюю курильницу. – Возьми кусок пергамента и сверни, чтобы получилась трубка. Снизу замотай и привяжи несколько дюймов пушечного фитиля, а внутрь на дюйм насыпь пороха. Потом смешай в равных пропорциях порох, муку и вот это.

Я пододвинул к Салли две банки. В одной лежала порошкообразная соль – квасцы.

– От этого пламя станет зелёным, – сказал я. – А вот от этого будет вонять.

Вторая банка была наполнена жёлтым крестоцветом. Раздавленный, он смердел как гнилое мясо в жаркий день.

– Не переусердствуй с порохом, – предупредил я. – Мы ведь не хотим никого поджечь или устроить в доме пожар. Всё, что нам нужно, – это яркий свет, громкий взрыв и противный запах.

– А ты что собираешься делать? – спросила Салли.

– Ну… ещё кое-что, – отозвался я. – Лучше тебе не знать. Запомни одно: ни в коем случае не входи в мастерскую. Что бы ты ни услышала.

Салли заметно нервничала. И хорошо. Я этого и хотел. То, что мы делали, было не вполне безопасно.

Я взял Бриджит и пошёл в мастерскую. Я планировал запереть птицу наверху, чтобы она не пострадала.

– Это займёт несколько часов, – сказал я Салли. – Не волнуйся. Со мной всё будет хорошо.

Не знаю, кого я на самом деле пытался убедить.

Честно признаться, я жутко трусил. Я использовал «Огонь Архангела» всего лишь раз. Я выжил – как не трудно догадаться, – но мне было невероятно страшно. А ведь тогда я имел при себе рецепт мастера Бенедикта. Теперь у меня его не было.

Изначально я оставил рецепт в секретной лаборатории учителя под особняком Мортимеров. Затем, четыре недели спустя, когда все поверили, что рецепт уничтожен, я забрал его, отнёс к Исааку и попросил спрятать в подземном хранилище. Исаак сказал, что положил его в одну из своих книг, но не уточнил, в какую именно. Так что теперь даже я не знал, где находится этот рецепт.

И тому была очень веская причина.

«Огонь Архангела» никогда не предназначался для смертных. Слишком уж велика была его разрушительная сила. Во время охоты за этой тайной многие погибли. А некоторых убил сам огонь.

Я дал слово Тому, что никогда больше не стану его делать. И пообещал то же самое себе. Но теперь передо мной стоял выбор. Я мог оставить Тома в лапах Мельхиора. Я мог убить людей Мельхиора, пытаясь проникнуть в дом. Или же я мог нарушить своё обещание.

Что ж, я быстро принял решение.

Изготовить «Огонь Архангела»? Это не так-то легко. В тот первый раз, когда я сделал его, я перечитывал рецепт снова и снова, пока он не отпечатался у меня в памяти. Но с тех пор минуло несколько месяцев, и я больше не думал о нём. Я не был уверен, что смогу вспомнить теперь.

Я закрыл глаза, представляя себе секретную лабораторию, аппаратуру, рецепт рядом со мной. Запах пергамента. Чернила. Ровный почерк моего учителя.

Вот оно.

О нет. Давай же, Кристофер. Пожалуйста. Ты столько раз его читал!

Нет. Не настолько долго – я был уверен. Полчаса. Перемешивать полчаса. Верно? Я не мог вспомнить. У меня свело живот. Сердце колотилось. Внутренности свернулись в тугой комок. Мне стало трудно дышать.

Я не могу вспомнить! Что делать?! О мастер Бенедикт, что мне делать?

И он ответил.

Я видел его лицо и добрый взгляд.

«Успокойся, Кристофер, – сказал учитель. – Ответ спрятан в твоей памяти. Как его там найти?»

Это было просто.

«Надо уйти с дороги, – сказал я. – И позволить разуму самому отыскать его для меня».

«Каким же образом ты это сделаешь?»

«Переключусь. Займусь чем-нибудь ещё. Буду решать другую задачу».

«И хочу заметить, мой мальчик, задач у тебя сейчас немало».

Я задумался. Мне нужно было сделать сладкий сироп из оливкового масла и глёта. Ладно. Возможно, сперва стоит заняться именно этим? Я подготовил оборудование и взял с полок ингредиенты. Разум бунтовал, пытаясь заставить меня думать о рецепте «Огня Архангела».

«Кристофер…»

«Простите, учитель».

Я вернулся к работе. У меня оставалось не так уж много оливкового масла: Том постоянно использовал его для готовки. Зато было предостаточно глёта – красновато-оранжевого порошка. Я смешал их, нагрел и капнул вязкой жидкостью на тарелку. Капля за каплей ударялись по металлической поверхности. И возникли слова, словно эхо этих ударов. Четверть. Часа.

Я вскочил. Табурет, опрокинувшись, упал на пол.

Я стиснул ладони и прижал руки ко лбу.

«Спасибо вам, учитель».

Я открыл дверь в лавку. За окнами стояла темень – уже наступила ночь. Салли, свернувшаяся калачиком в кресле у камина, оторвала взгляд от книги. На столе лежали четыре фейерверка, каждый с торчащим пушечным фитилём на три дюйма длиннее предыдущего. И все четыре были прикреплены к «пусковым установкам» – деревянным палкам.

Я обозрел их.

– Они прекрасны.

Довольная Салли улыбнулась. Но улыбка померкла, когда Салли увидела вещицу, которую я держал в руке.

– Это оно и есть?

«Оно» выглядело как небольшой цилиндр из промасленного пергамента длиной три дюйма и толщиной в дюйм. С одного конца тоже свисал кусок фитиля.

– Поверь мне, – сказал я. – Этого более чем достаточно.

– Оно похоже на свечу.

– Но это вовсе не свеча.

Скоро Салли сама всё увидит.

Ждать – нелёгкое дело.

Мы с Салли притаились в узком тёмном проулке, соединявшем улицу Тома с переулком за его домом.

Салли прижимала к груди четыре фейерверка. Я держал «Огонь Архангела»; промасленный пергамент прилипал к пальцам. У каждого из нас был небольшой фонарь с колпачком, но ни я, ни Салли пока их не зажгли.