Живи и ошибайся - Дмитрий Соловей

На самом деле «домашний сахар» и из патоки можно получить известным методом вымораживания, но это только зимой. Сироп выкристаллизуется при низких температурах, его можно перемолоть и подавать как сахар. Цвет будет тёмный. Да и на вкус это немного не то, но в некоторых блюдах очень даже в тему.

Лёшку мой успех в получении патоки из свёклы порадовал. Он снова размечтался о невиданных прибылях и полез копаться в записях. Выудил интересный справочный материал: «В 1841 году жена Якоба Кристофа Рада, управляющего австрийской сахарной мануфактурой, сильно порезала палец при попытке отколоть кусок от головы. Приняв во внимание этот инцидент, Рад вскоре придумал и запатентовал производство сахара-рафинада в маленьких кубиках».

Мы, оказывается, и запатентовать много чего можем. А главное, знаем, как продавать и рекламировать товар. Он, конечно, «белая смерть», то да сё… Но если не мы, то кто-то другой начнёт зарабатывать и снабжать этой «смертью» народ, ухудшая состояние здоровья и зубов.

Зубы у людей этого времени не такие уж и плохие, как я думал. А вспомнилась мне эта тема по той причине, что Куроедов в очередной раз поднял всех на уши. Толком от холеры не отошёл, а у него вдруг зуб заболел. Зубные лекари в это время уже имелись и даже понятие «дантист» существовало, но это где-то там, в столицах, а не в нашей глубинке.

— Нужно вырывать, — категорично заявил опытный Дмитрий Николаевич. — Заговор здесь не поможет, да и батюшка будет против.

Самому Куроедову было без разницы. Щеку у него раздуло, лежит, воет и требует не то врача, не то коновала.

— Да запросто! — обрадовался Лёшка. — Это он как раз удачно обратился!

— Ты точно сможешь зуб выдрать? — тихонько уточнил я.

— Не пробовал, но нужно же с кого-то начинать? — оптимистично ответил друг, отправляясь искать подходящий инструмент.

— Говорят, в Петербурге сейчас делают искусственные зубы и даже челюсти, — проявила Лиза осведомлённость и покосилась на Петю, ожидая подтверждения её слов. — Из слоновой кости протезы делают.

Петя в позе умирающего лебедя расположился на софе и проблемы соседа-помещика его совершенно не волновали.

— Протезы те врачам гробовщики поставляют, — встрепенулся Куроедов и снова схватился за щёку.

— Сей конфуз у аглицких людишек произошёл, — поддержал разговор управляющий. — После сражения под Ватерлоо стали предлагать купить зубы не выкопанных гробокопателями, а настоящих героев, погибших на войне. Якобы те зубы от молодых и здоровых, а носить зубы героев патриотично. Только кто-то перепутал и продал вместо аглицких французские зубы, — завершил повествование Дмитрий Николаевич.

— Это как они отличили? — оторвал голову от подушки Петя.

Меня этот вопрос тоже заинтересовал, но управляющий лишь развёл руками. А тут и Лёшка с инструментом вернулся.

— Будем привычно обезболивать дубинкой по затылку или снотворное дать? — задал он вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Анестезия дубинкой слишком радикальная, — выразил я своё мнение. — Снотворное лучше.

— Оно у меня такое, что может дать небольшой побочный эффект — слюноотделение и хм… пардон, Елизавета Африкановна, обмочиться человек может после.

Куроедову было уже всё равно, Лиза мило покраснела, и Алексей решил, что пациент согласен. Какие-то подготовительные меры провели. Помещика переодели в хорошо себя зарекомендовавший банный халат из льна. Я обещал ассистировать.

Выбрали для своих целей кабинет. Там как раз удобно диванчик у окна стоял. Есть где положить Куроедова и зафиксировать, если снотворное не поможет.

— Я точно ничего не почувствую? — волновался Ксенофонт Данилович.

— Пять минут глубокого сна, а то и больше гарантирую, — отозвался Алексей, дезинфицируя инструмент спиртом.

Мне была поставлена задача фиксировать голову и всячески помогать. Выяснив, какой именно зуб болит(там не один был с дыркой), Алексей подождал, пока подействует укол. Потом обхватил клещами (интересно, для чего они изначально предназначались?) больной зуб и начал его раскачивать, не рискнув сразу выдирать.

— Как же их рвут? — недоумевал Лёшка. — Крепко сидит. Я ощущаю себя не то маньяком, не то садистом.

— Осторожнее, — подал я голос. — Не дай бог, корень останется. Мы ж его не вытащим.

И тут — «хряк!», и зуб оказался в клещах вместе с корнем. Кровищи было много. Повезло, что Куроедов был в отключке. Я ему тампон в рот вставил и полотенцем подвязал, чтобы не стекало на шею.

— Нормалёк, — похвалил сам себя Лёшка, разглядывая трофей, потом и меня попытался подбодрить.

Историю про вставные челюсти он частично услышал и решил рассказать случай из жизни. Всё равно Куроедов спит и придётся ждать его пробуждения.

— Задержался на работе после ночного выступления, — начал Алексей историю. — Пришлось грузы принимать, на склад таскать. Домой возвращался уже засветло. В такое время троллейбусы ещё полупустые. Прошёл на заднюю площадку, встал у окна, а сам весь такой упахавшийся, в голове сумбур после бессонной ночи. Вдруг вижу — по проходу между кресел челюсть с зубами скачет. Ну, думаю, совсем заработался…

— Глюки? — усмехнулся я. — Или дети шутили?

— Не… Бабушка — божий одуванчик впереди села на сиденье, которое развёрнуто против движения. Чего-то ей вставные зубы мешать стали. Вынула их, в платочек завернула и задремала. Да и уронила челюсть, которая поскакала по троллейбусу.

Невольно я хохотнул и покосился на Куроедова. Тот еще не пришёл в себя, но надеюсь, дантист из Лёшки неплохой получился.

Петя продолжал изображать из себя больного до середины лета. Приезжали приставы, стряпчий, двоюродная тётка и дальняя родня со стороны Африкана Богдановича.

Почему приезжали к нам? Так это я Петра настропалил. Расписал, как его, молодого неопытного парня, могут обвести вокруг пальца и он останется ни с чем. А тут мы с Алексеем проследим, поможем, не дадим отсудить наследство. Мы действительно были заинтересованы в том, чтобы эти деревни остались у Пети. Пусть он их проиграет в карты, зато у нас появится возможность выкупить самим. Отчего-то я понадеялся, что сразу столько потратить парень не сможет и у нас есть время скопить деньги.

Змей-искуситель в виде Алексея капал Петру на мозги, что такому знающему и азартному человеку можно самому настольные игры придумывать и продавать, да с золоченными буковками, да рисунками известных художников! Это Лёшка, конечно, загнул. Петя мог рассчитывать разве что на картинки от Йохана, и не более того.

В общем, Петю мы у себя придержали. Он мне тоже стал родственником, потому я имел право вмешиваться в его судьбу.

Остальную родню озвученное завещание никак не устраивало. Африкан Богданович оставил очень размытые повеления. В случае, если у Лизы родится сын, то всё отходило внуку. Похвистнев не рассчитывал на скорую смерть, считал, что время у него ещё есть, и ждал внуков. Если внука мужского пола на момент его смерти не будет, то всё наследовала Мария Фёдоровна, и никто более! Дочери Африкан Богданович ничего не оставлял. Возможно, рассчитывал переписать завещание позже, но не успел.