Встречи на ветру - Николай Беспалов

– Ты меня запомни, – говорит Виктор. Машину он не отпустил. – Скоро о нас в городе заговорят. Мы такое сейчас делаем, американцам мало не покажется, – о чем это он, я не поняла, но восприняла сказанное вполне серьезно.

Дождалась, когда красные огоньки «Волги» скрылись в темноте аллеи, и вошла в общежитие. Тоня и Клеопатра спали, а так хотелось поделиться происшедшим. И тем, что было во ВТУЗе, и тем, что было потом. Пора и мне в койку. Спать, спать, спать.

В начале июля я получила уведомление, что я стала абитуриентом института и что первый экзамен состоится двадцать шестого августа в понедельник.

С Яшей я встречалась ещё три раза. Один раз мы смотрели кино. Один раз он сводил меня в кафе «Север» и ещё раз он пытался переспать со мной на квартире какого-то своего приятеля. Не знаю отчего, но я не могла лечь с ним в чужую постель, и мы, рассорившись, расстались. Как оказалось, навсегда.

А вот с Виктором Лукиным у нас сложились хорошие товарищеские отношения. Я бывала у него дома, познакомилась с женой. Оказалось, что она учится в том же ВУЗе, что я, уже на третьем курсе, так что в учебе у меня почти не было проблем. Люся – так звали жену Виктора – отдала мне конспекты лекций, и я по ним умудрялась сдавать зачеты и даже экзамены досрочно.

В начале августа меня вызвал наш парторг.

– Тиунова, – скорчив гримасу, начал он, – ты у нас передовик, активно работаешь в местной ячейке профсоюза, в институт поступила, – лицо его приняло выражение фокусника или горе-фотографа, который сейчас скажет о птичке. – Надо подумать и о вступлении в партию.

Тут в меня опять бес вселился.

– Хорошо, что не в дерьмо.

Что тут началось! Парторг вскочил со стула, обежал стол, подскочил ко мне, руками замахал, рот открывает, но ни звука оттуда. Отдышался.

– Да знаешь, что я с тобой за такие слова сделаю?

– Знаю, – отвечаю и так ласково ему улыбаюсь. – Вы меня поцелуете.

– Сумасшедшая. Прав мастер, с тобой лучше не связываться. Пиши заявление, – листок бумаги положил и ручку свою дает.

– Чего писать-то?

– Пиши: я, такая-то.

Я его перебиваю:

– Какая такая? Рост? Размер обуви и все прочее?

– Прекрати, Тиунова, а то… – Тут и он рассмеялся, но целовать не стал.

В заявлении я написала, что желаю быть в рядах строителей коммунизма, что готова верно служить делу партии, её идеалам. Немного подумала и приписала: «Не пожалею ни сил, ни здоровья ради достижения главной цели в своей жизни». Уточнять, что это за цель, не стала. Это моя тайна.

– Распишись и поставь дату, – сказал парторг и опять скорчил рожу серьезности и недоступности. Отчего так происходит: стоит обыкновенному человеку занять мало-мальски ответственный пост, как он начинает изображать из себя большого начальника. Редким людям удается сохранять естественность и в хорошем смысле простоту. Таков был Федор, начальник треста и муж злюки жены Ольги.

Год я пребывала в кандидатах в члены КПСС. Настал час, и я предстала перед общим собранием коммунистов нашего цеха. Слава богу – не странно ли звучит это в устах будущего члена компартии, – в зале не было ни Клеопатры, ни Тони, и когда кто-то из зала задал мне вопрос о моем отношении к алкоголю, я спокойно ответила: «Отрицательно». Опять не уточнив, что именно я имею в виду.

Так закончилось для меня лето 1970 года.

В 1976-м году состоялись летние XXI Олимпийские игры в городе Монреаль. Я с интересом следила за сообщениями оттуда и все ждала, когда услышу имя Яши. Так и не дождалась.

Зато узнала, что, когда Монреаль получил право на организацию Игр XXI Олимпиады 1976 года, какой-то Жан Драпо сказал, что это будут «скромные Игры, на которых будут царить простота и достоинство в традициях величия человека». Это было сказано с учетом опыта прошлой Мюнхенской Олимпиады. Однако вскоре о достоинстве, традициях и величии пришлось забыть. Началась лихорадка. Расходы на «простые» сооружения во много раз превысили сметы: планировали 310 миллионов долларов, израсходовали, в конце концов, почти два миллиарда. Строительство шло в сложных условиях. Стояли жесточайшие морозы, процветало жульничество, подрядчики шантажировали оргкомитет. Ошибки строителей привели к трагической гибели тринадцати рабочих, ко многим несчастным случаям. То и дело возникали забастовки. Одно слово – капитализм.

Но вернемся в год 1971-й. Став членом КПСС, я тут же была буквально втянута в общественную работу. Если раньше наша профоргша поручала мне всякую мелочевку, то теперь меня затаскали в профком, все тот же Николай Арсеньевич «оседлал» меня.

– Ты молодой коммунист и должна своими поступками оправдать это высокое звание.

И понеслось. Сначала он поручил мне вести учет поступления членских взносов. Я ему: «А для чего у вас казначей?» Он мне в ответ: «Не перечь. Она ведет чисто технический учет, а ты должна анализировать, как и где, в каких размерах поступают взносы по всему заводу». И добавил незнакомое мне слово: «Ты будешь моим фискальным органом. Сравни сумму зарплат со взносами, поступающими в нашу казну».

Пошла в библиотеку и там, в словаре иностранных слов, узнала, что фиск – это казна, что фискалить – это доносить, а фискал – это такое должностное лицо, в обязанности которого входило тайное наблюдение за выполнением правительственных распоряжений. Я выбрала для себя последнее.

Такая работа увлекла меня. Скоро я обнаружила забавный факт: в некоторых профячейках взносы взимались не с полной суммы доходов. Не учитывались премии.

Доложила справкой Николаю Арсеньевичу.

– Я это подозревал, а теперь благодаря твоей работе я могу официально поставить вопрос на заседании профкома. Кое-кому здорово достанется.

Так и вышло. Три профорга получили выговоры. Не знаю, кто донес на меня, но я почувствовала, что меня сторонятся и даже побаиваются. Таким фактом я ничуть не огорчилась. Не в свой же карман я положила недостачу.

Одно огорчало меня: я перестала быть передовиком в цехе. Стали сдавать глаза. Дошло до того, что я запорола один очень важный агрегат. Мастер устроил мне выволочку при всех. Сильнейший удар по моему самолюбию. Стерпела, но назавтра пошла в поликлинику к окулисту. Ша, бэ и так далее. Оказалось, у меня близорукость на оба глаза, минус полтора.

– Я выпишу Вам рецепт на очки. Все время носить не надо, но в случаях, когда надо что-то рассмотреть на расстоянии или что мелкое, то надевайте.

На личном фронте у меня тоже сплошная черная полоса.

Расскажу об одном случае.

В начале ноября, а точнее в субботу второго числа, я поехала на Невский проспект в надежде купить чего-нибудь вкусненького в Елисеевском гастрономе. Очень я соскучилась по солененькой рыбке. У нас на Азове в это время полно свежепосоленной рыбы. Ночью выпал первый в этом году снег. Вышла во двор и пошла по нему. Хорошо-то как. Иду и тихонько напеваю: «Ты не пой, не свищи, по зарям соловей. Не тревожь, не буди». Так увлеклась, что не заметила идущего позади молодого человека.