На краю - Николай Свечин

— Это все есть в документах? — не поверил Азвестопуло.

— А то как же! Убили каторжного. Мы провели форменное дознание, опросили свидетелей. Хунхузам добавили сроки. Сына потом определили в воспитательный дом. Я его, щенка, тоже помню. Взгляд поганый…

— Стало быть, ненависть к желтым у него сызмальства, — констатировал губернатор.

Деловой разговор после этих слов отложили и принялись за обед. Стол был скромный, но сытный. Алексей Николаевич отличился: выставил бутылку того самого бенедиктина, который начальник области не решался себе позволить. Сыщик успел сходить в ресторан, ознакомился с заведением и купил подарок. Хозяин оказался бывшим каторжным, отбывшим наказание за разбой и теперь не спешившим уезжать на материк. Здесь его дела шли неплохо, только вот «Кишинев» подвел, не привез каперсы с паштетами…

После обеда, кофе и папирос совещание продолжилось. На него позвали смотрителя поселений Первого отдела Александровского участка Шикера. Явился осанистый мужчина с медалью за японскую кампанию. Начальник участка представил его гостям:

— Людвиг Леонтьевич у нас из потомственных дворян! Воевал. Сейчас отвечает за наиболее населенный отдел. Чуть не треть всех жилых домовладений в его ведении. Вот мы у него и спросим…

Однако Шикер сам начал с вопроса:

— А правду мне сказали, что вы Погибельцева заарестовали на днях?

— Правду, — ответил Лыков и пояснил: — Он сколотил банду из бывших сахалинцев и давай ломать по всему Приморью полковые кассы. Да к тому же убивать часовых.

— Стало быть, его теперь повесят?

— Непременно.

— А Ударкин с ним был?

— С ним. Этого пришлось застрелить, когда он открыл огонь.

— Ну и черт с ним, сволочь был, каких мало.

— Людвиг Леонтьевич, подскажите, где нам искать последнего члена банды — Почтарева? Некоторые его сообщники известны, но не все.

— Господин начальник участка мне такую задачу ставил, — доложил смотритель. — Я стражу послал по адресам еще вчера. У нас в Александровском три старших пеших стражника, двенадцать младших и один конный. Еще конные имеются в Ново-Михайловке, Арково и Рыбном, а старшие стражники — в Пильво и Погиби.

— И что?

— Рапорта пока прислали только из Погиби и Ново-Михайловки. Следов беглеца не обнаружено. Остальные рапорты жду к завтрашнему утру.

— А как ваши люди разузнают? Заходят в дом и спрашивают? Им ответят: нет такого, и что?

Шикер не смутился и стал защищать своих:

— Стражники все, почитай, из бывших надзирателей. Или отставные унтеры местной команды. Их, ваше высокородие, на мякине не проведешь. И в дом заходят, и обыск делают, и соседей опрашивают. Глядят строго: сколько постелей, сколько чашек на столе, нет ли чужих вещей. Чердаки, погреба, двор с овином — везде смотрят.

Лыков не унимался:

— Есть ли у стражников жители на осведомлении? Как поставлен надзор?

— Ежели вы про секретную агентуру, то ее нет, — признался смотритель. — Потому нет, что средств на нее не выделяют. Самый каторжный край, а средств не дают… Приходится изворачиваться. Одному пообещаешь поблажку какую, другому подряд казенный дашь. Этим спасаемся.

— Что говорят такие временные агенты?

— Покуда сведений от них не поступало. Рано еще, только-только ваша телеграмма пришла. Через день я поеду в отдаленные селения, самые подозрительные. Могу взять вас с собой.

— С вами поедет поручик Насников, — распорядился Алексей Николаевич. — А коллежский асессор Азвестопуло отправится в Рыковское, инспектировать Тымовский участок. Скажите мне вот что. Один из членов банды Погибельцева занимается сейчас ломовым извозом. Где он проживает? Не там ли надо искать Чуму в первую очередь?

Смотритель сразу понял, о ком речь:

— Ефрем Кукса? Преступного склада ума человек. Но он не нашего участка, живет в Дербинском по-возле провиантских складов.

— А из ваших подопечных кто-то был замечен прежде в сношениях с Погибельцевым и членами его банды?

— Кто был, те разъехались, — подтвердил слова вице-губернатора смотритель. — Прямых подельников кроме Егорки Противного нет. За ним-то я приглядываю. И потом, трудно предположить, что Чума-Почтарев поселится у всех на виду, в областном посту. Сразу его бы и схватили. Нет, он Сахалин знает и такую глупость не совершит. А спрячется, надо полагать, в глуши.

— А где именно, имеете предположения?

Шикер дал вполне здравый ответ:

— А там, где власти далеко и переселенцев мало. Все больше ссыльные, которые каторжный закон знают и в полицию не сообщат.

Лыков и сам так думал, потому подхватил:

— Значит, в Рыбном стражник никого не найдет? Там приезжие.

— Точно так, ваше высокородие. Я послал его туда для очистки совести. Шансов почти нет, что отыщется там или в других новых селениях этот змей. Так же маловероятно, что он спрячется где-то вдоль каюрского пути из Николаевска. Полно лишних глаз, люди ездят взад-вперед. Остается не так уж и много: север и серединка. В нашем участке.

— А Пильво?

— Там зимой безлюдно. Завод, где лес обрабатывали, закрылся еще летом. Навряд ли откроется. Эх, жалко: такие станки дорогие они туда привезли, а все псу под хвост…

Насников перебил докладчика:

— А может, и Чума на это же рассчитывает? Что мы так подумаем и оставим селение без внимания.

— В Пильво, господин поручик, живет стражник из опытных. Он присматривает за всей округой.

Шикер крутнул ус и подытожил:

— Полагаю, нету у нас Чумы. Я ведь его еще как Христосика знаю… В Тымовском он прячется, подальше от начальства.

По глазам сахалинцев Алексей Николаевич понял, что они согласны со смотрителем. И все это совещание — лишь демонстрация их служебного рвения перед приезжими.

День подходил к концу. Путники сослались на усталость и удалились отдохнуть. Статский советник хотел было прогуляться по вечернему Александровску, но дошел только до Базарной площади и вернулся. Темно, улицы пустынные, одни собаки бегают и лают на прохожих.

Утром все трое, отдохнувшие и отогревшиеся, сходили в Покровскую церковь. Потом осмотрели достопримечательности столичного пункта. Их оказалось немного. Три десятка торговых заведений, из них десять — с продажей крепких спиртных напитков на вынос. Пять пивных лавок, неизбежный «Кунст и Альберс», склад-магазин Колониального фонда. Один японский и один китайский магазины. Тюрьма, камера мирового судьи, таможенная застава. Агентства Добровольческого флота и Северного страхового общества, закрытые на зиму. Библиотека на восемьсот томов. Богадельня для призрения дряхлых и неспособных ссыльных. Двухклассное училище, училище имени шталмейстера Гондатти и школа для девочек. Лечебница на десять коек, с аптекой. Канцелярия горного инженера. Почтово-телеграфная контора. Лесничество, казначейство и гарнизонное собрание. Акцизный участок. Интендантский магазин. Две мечети, лютеранская и римско-католическая церкви, моленный дом старообрядцев. Два православных храма и часовня. Представительства товариществ Клейе и наследников Зотова. Сахалинское благочиние. Полицейское участковое управление с пожарной частью, как водится, под каланчой. Народный дом и рядом ночлежка. Казармы местных войск и при них лазарет. Избушка с вывеской «Александровское сельское общество»[91]. Жителей 1084 человека, 252 жилых частных дома и 138 заброшенных. Весь пост — 18 улиц и две площади. Негусто…