Инженер магии - Лиланд Экстон Модезитт

— Похоже, тут кое-что из пожитков ограбленного торговца.

— Хорошо. Сажайте этих бездельников на их кляч.

Спешившись и вручив поводья Кадаре, Брид почти без усилий усаживает лысого разбойника на одну лошадь, а юнца на вторую.

— Ну и бык, сожри его демон...

Солнце касается горизонта. Ветер усиливается.

— Едем обратно, — приказывает командир, поворачивая черного мерина. — Мы должны доставить разбойников в Бирину, а уж тамошний судья повесит их как положено, по закону. Кадара, Брид, будете замыкающими.

Двое с Отшельничьего пристраиваются позади отряда.

— Ну а вы, — обращается к пойманным командир, — постарайтесь не свалиться с лошадей. Я скорее вздерну вас сам, чем оставлю здесь. В конце концов, какая разница, где вам болтаться на суку?

— Проклятые спидларские выродки! — рычит лысый пленник, такой же истощенный, как и его кляча. — Выжали из нас все до капли, вы и мерзкие чародеи! Чародеи погубили всех овец, а вы забираете последние медяки за червивое зерно! Дерьмовые...

— Заткнись! — рявкает командир.

Связанный парнишка с тоской смотрит назад, в сторону Галлоса.

— Больше тебе там не бывать, — бормочет солдат с рукой в лубке.

Брид с Кадарой переглядываются и придерживают лошадей, поотстав от всадников.

— Они умирают с голоду, — тихонько говорит Брид.

— Именно этого и добивается Фэрхэвен. К концу зимы будет еще хуже.

— Чем больше мы будем вешать...

— А не станем вешать, так никто не сможет ездить по дорогам.

Брид качает головой. Кони несут всадников к Бирине, к их лагерю и резиденции судьи.

Белое свечение окружает рослого, стройного человека, который размашистым шагом пересекает центральную площадь, направляясь к башне.

— Он явился, чтобы потребовать амулет, Стирол, — говорит рыжеволосая женщина в белом облачении, глядя на Высшего Мага. — Разбирайся с этим сам.

— Как я понимаю, ты не хочешь, чтобы он узнал о твоем визите ко мне?

— Если он удосужится выяснить что да как, я не смогу этого скрыть, но ему и в голову не придет ничего узнавать, — произносит Ания преисполненным иронии тоном. — Он ведь могущественнейший из Белых, а я всего-навсего женщина.

— «Всего-навсего»? Ну, Ания, сомневаюсь, чтобы кто-нибудь здесь так думал о тебе...

— Кроме Джеслека, считающего себя чрезвычайно могущественным и мудрым.

— Он действительно весьма умен и могуч.

— Ты отдашь ему амулет? — спрашивает Ания, уже делая шаг к двери.

— А как же иначе? — вздыхает Стирол. — Я обещал и обещание сдержу. Амулет он получит, а вот сумеет ли удержать — это уже другой вопрос.

Ания кивает и уходит.

Рассеянно глядя на лежащее на столе зеркало, Стирол задумывается о том, какое испытание уготовано ему силами гармонии, и видит возникающую из белого тумана смутную картину — рыжеволосый юнец орудует кузнечным молотом. Потом изображение рассеивается, и маг слышит стук в дверь. Он оборачивается, чтобы приветствовать своего преемника.

— Горная стена теперь тянется с юга Пассеры до Закатных Отрогов, и великий тракт защищен со всех сторон, — заявляет с порога Джеслек. Он кланяется — если точнее, слегка склоняет голову.

— Припоминаю, что отрезок дороги возле центрального хребта Аналерии был слегка потревожен, — мягко указывает Стирол.

— А мне припоминается единственное оговоренное условие: я завершаю работу, стоя на дороге. Чтобы горы сделались стабильными, необходимы кое-какие дополнительные действия, — с улыбкой отвечает Джеслек.

— А так ли уж было необходимо испепелять аналерианских пастухов?

— Я их предупредил. Большинство ушло, ну а кто не захотел... В любом деле возможны несчастные случаи.

— Ты понимаешь, что это приведет к резкому скачку цен на баранину? Особенно после того, как ты обложишь новыми пошлинами товары с Отшельничьего.

— Не думаю, чтобы там погибло так уж много овец.

— Погибло немного, но чем будут кормиться остальные? На месте горных лугов теперь горячие скалы, там еще много лет не вырастет и былинки.

— Мы возместим дополнительные расходы за счет новых налогов.

— Дело твое, — говорит Стирол, снимая амулет и протягивая Джеслеку. Тот склоняет голову, и бывший глава Совета надевает золотую цепь ему на шею.

— Если не возражаешь, — говорит Стирол, — я перенесу свои рабочие материалы в нижнюю комнату.

— Ну, коли тебе так удобно...

— Мне так удобно, — подтверждает Стирол с вежливой улыбкой.

Доррин седлает кобылу, гладит ее по шее и выводит из сарая.

— Ты к ужину не опоздаешь? — окликает его с крыльца Петра.

Порыв ветра срывает с дуба осенние листья, словно вывешивая на миг между ним и девушкой огненно-золотистую вуаль.

— Надеюсь, нет.

Доррину нужно повидаться с Квиллером, мастером-игрушечником, однако нельзя сказать, чтобы юноша ждал этой встречи с нетерпением.

Маленький домик с покосившимся навесом над просевшим крыльцом стоит на грязном проселке, примерно в ста родах от того места, где мощеный тракт, сделав последнюю широкую дугу, сворачивает на запад, к верхнему Дью. Над крыльцом красуется облупившаяся черно-красная вывеска с изображением крутящейся юлы.

Вытерев ноги о потертый камышовый коврик, Доррин заходит внутрь. Сидящий на табурете человек поднимает на гостя тусклые серые глаза из-под копны каштановых волос.

— Ты кто таков? Я ведь тебя не знаю, верно?

— Думаю, не знаешь. Меня зовут Доррин, я подмастерье кузнеца Яррла.

— А, тот негодник, который затеял делать игрушки! Наслышан, как же!

Квиллер в сердцах швыряет нож на верстак и хватается за табурет, чтобы не упасть.

— Нет, я вовсе не игрушечник, — возражает Доррин, удивляясь тому, как ремесленник прознал про модели. Их и продано-то было всего две штуки.

— Ну как же нет, игрушки у тебя и впрямь хоть куда! — сердито щурится Квиллер, вытирая лоб. — Виллум поднял мой фургончик на смех и показал твой. Зачем ты его сделал? — голос игрушечника срывается на крик.

— Это была просто опытная модель, — отвечает Доррин. — Что же до изготовления игрушек, то как раз об этом я и хочу с тобой поговорить.

— Знаю я такие разговоры. Хочешь выведать мои секреты и отбить моих покупателей.

— Да ничего подобного, — со вздохом возражает Доррин. — Не нужны мне твои покупатели.

— Как это так? Хорошие покупатели всем нужны!