Проклятая школа - Рейчел Хокинс

Я покачала головой.

— Знак был скрыт. Он проявился только потому… — Потому что на мне были Алисины чары. Но мне не хотелось рассказывать об Алисе. — Я наложила на себя защитные чары. — Врала я, как всегда, убого, но преподавательницы еще не отошли от потрясения и потому ничего не заметили. — Знак проявился, когда я прикоснулась к нему.

Миссис Каснофф посмотрела на меня.

— Ты к нему прикоснулась?

Я почувствовала, что у меня горят щеки. Мало того, что мой любимый оказался убийцей, так еще меня сейчас начнут воспитывать за аморальное поведение в подвале.

К счастью, тут вошел мистер Фергюсон, учитель-оборотень, отряхивая от дождя тяжелое кожаное пальто. Рядом с ним вышагивали громадный ирландский волкодав и золотистая пума. Пока я их рассматривала, волкодав поднялся на задние лапы и обернулся старшеклассником Грегори Дэвидсоном. Пума была Тейлор. Впервые с тех пор, как Бет ей рассказала, кто мой отец, Тейлор смотрела на меня без злости. Мне даже почудилось в ее глазах сочувствие.

— Пропал бесследно, миссис Каснофф, — доложил мистер Фергюсон. — Мы весь остров обыскали.

Миссис Каснофф вздохнула.

— Мои следящие чары тоже ничего не обнаружили. Он словно растаял в воздухе!

Она помассировала себе виски.

— Прежде всего необходимо уведомить Совет. Несомненно, твоему отцу будет интересно узнать о проникновении в школу вражеского лазутчика. Затем, разумеется, нужно будет обновить и усилить охранные заклинания и оповестить о случившемся всех учеников.

На последних словах голос директрисы сорвался, и к моему ужасу, она уронила лицо в ладони, издав при этом звук, очень похожий на всхлип.

Я стащила с себя плед и закутала миссис Каснофф.

— Все будет хорошо…

Глаза у нее блестели от непролитых слез.

— Прости меня, Софи… Я должна была прислушаться к тебе.

Услышь я такие слова от миссис Каснофф всего несколько часов назад, я бы в пляс пустилась от радости. А сейчас только грустно улыбнулась.

— Ничего страшного, не расстраивайтесь.

Одно хорошо: может быть, благодаря всему этому Дженна сможет вернуться. Правда, этот единственный клочок счастья был похоронен под грудой компоста из обиды, печали и злости. Я мечтала, чтобы моя правота подтвердилась, но не таким же способом!

Миссис Каснофф, Фергюсон и Ванди принялись обсуждать план завтрашнего собрания, а я пошла к себе. Хотя я и скучала по Дженне, но сегодня была рада остаться наконец в одиночестве.

Возле лестницы меня перехватил Кэл.

— Я в порядке! — Я показала ему руку. — Все само заживет!

— Не в том дело. Миссис Каснофф хочет, чтобы ты пока что никуда одна не ходила. Пока мы не найдем Арчера.

Я вздохнула.

— И что, будете провожать меня до комнаты?

Он кивнул.

— Отлично!

Я потащилась вверх по лестнице, держась за гладкие полированные перила. Я начинала понимать смысл выражения «ноет сердце». Все у меня ныло, как во время тяжелого гриппа, только не в теле, а в душе. Я так устала…

Я уже задумалась: а не пересмотреть ли мне свое решение никогда в жизни не залезать в те жуткие ванны, — как вдруг услышала голос Элоди.

— Софи?

Я обернулась. Элоди стояла посреди холла. Лицо у нее было бледное, и она впервые не казалась потрясающей красавицей.

— Что происходит? — спросила она. — Говорят, вроде Арчер напал на тебя в подвале, или что-то такое. Я нигде не могу его найти!

Только что мне казалось, что боль в груди не может стать сильнее, и вот она распустилась колючим репейником.

Я сказала Кэлу:

— Подождите минутку!

Взяла Элоди за руку и повела ее в ближайшую гостиную. Усадила на диван, сама села рядом и рассказала обо всем, что случилось — только умолчала о том, что мы с Арчером целовались. Ограничилась рассказом о драке и о татуировке у него над сердцем.

Примерно на середине Элоди начала качать головой. В глазах у нее стояли слезы. Я продолжала говорить, и слезы перелились через край, потекли по щекам, капая на колени и оставляя темные пятнышки на синей форменной юбке.

— Этого не может быть… — сказала она, когда я закончила. — Арчер не способен никому причинить зла! Он…

Тут она расплакалась и не могла дальше говорить. Я хотела ее обнять, но она оттолкнула мои руки.

— Постой! — В ней проснулась частичка прежней Элоди. — А как ты увидела его метку?

— Я же говорила, — ответила я, но в глаза ей смотреть не могла, перевела взгляд на лампу у нее за спиной, неотрывно уставившись в пустое лицо пастушки на цоколе. — Помнишь, Алиса навела защитные чары…

— Помню. — Элоди отодвинулась от меня. — А почему ты прикоснулась к его груди?

Я посмотрела ей в лицо, стараясь придумать убедительную ложь, но мне было ужасно грустно, и совсем не осталось сил. Я виновато опустила глаза.

Я ждала, что Элоди раскричится, или снова станет плакать, или ударит меня, но она ничего этого не сделала. Молча вытерла слезы тыльной стороной ладони, встала и вышла.

Я думала, все расстроятся, когда узнают об Арчере, а вышло наоборот. Нет, чтобы испугаться — «Око Божье» пробралось к нам в школу! Все обрадовались, что тайна наконец-то разгадана и жизнь опять войдет в нормальное русло. Ну, то есть нормальное для «Гекаты» — оборотни снова смогут выходить ночью из школы, а феям разрешат бродить по лесам на рассвете и на закате.

Несколько дней спустя миссис Каснофф отвела меня в сторонку и сказала, что Дженна возвращается, а неделей позже приедет мой папа.

Я, наверное, должна бы радоваться, что наконец увижу его, а я ужасно разволновалась. Он приезжает как официальное лицо или потому, что на его дочь едва не напали? О чем нам с ним говорить?

В один из этих дней, под вечер, я позвонила маме. Я не рассказывала ей об Арчере, чтобы не пугать. Просто сказала, что в школе были кое-какие неприятности, а папа приедет, чтобы навести порядок.

Мама сказала:

— Он тебе понравится. Он обаятельный и очень умный. Я знаю, для него встреча с тобой — тоже большая радость.

— А почему тогда он не пытался встретиться со мной раньше? Я понимаю, когда я была маленькая, ты не хотела, чтобы мы общались. Ну, а потом, когда я уже обрела магические способности? Мог бы найти время нас навестить…

Мама надолго замолчала и в конце концов сказала:

— Софи, на то были причины. Я не имею права о них говорить, пусть он сам расскажет. Но он любит тебя. — Она еще помолчала, а потом спросила: — Что-нибудь еще случилось?

— Нас уроками завалили выше крыши, — соврала я.