Большой обман - Луиза Винер

Ларри и Пол смотрят на меня с открытыми ртами.

— Одри?

— А?

— А почему ты никому ничего не сказала?

Я пожимаю плечами и прихлебываю чай.

— Наверное, мне своих проблем хватало. Мама умерла, папа пропал. Извините, если что не так.

— Все нормально. — Ларри протягивает мне шоколадное печенье. — Только странно как-то. Мы ведь никогда не знали, как к тебе относиться.

— А что вы сами мне не сказали? Уж я бы не проболталась ни Фрэнку, ни Марджи.

— Уверена?

— Конечно. Сомнений быть не может.

— А отомстить нам за дуршлаг на голове?

— Ну разве что.

* * *

Теперь, когда тайна раскрыта, мы становимся ближе друг другу. Мы вспоминаем Фрэнка, и его кормовые бобы, и брильянтин, и кожаное кресло, на котором не разрешалось сидеть никому. Разговор переходит на сломанный мною телевизор и на то, какая я была зубрила и какой у меня был бзик насчет математики и чисел. Похоже, Фрэнк прав. Близнецов бесило, что все меня считают будущим гением. А ведь я, нахалка, еще пыталась повторить их трюки. Они же в фокусах самоутверждались и вместе с тем бежали от реальности. А я все испортила.

Весь вечер мы болтаем, пьем чай, вспоминаем маму. Близнецы даже показывают мне фотографии своих приятелей. Настает нужный момент — и я объясняю им, зачем пришла. Близнецы рады помочь. Им явно доставляет удовольствие, что теперь мне с ними не тягаться — в своем ремесле они разбираются куда лучше меня. Следующие пару часов меня фаршируют информацией и показывают нужные приемы. Мне даже становится жаль, что мы были не так уж близки в юности. Среди хаоса и одиночества неплохо осознать, что у тебя есть братья-союзники в борьбе за достойную жизнь.

* * *

— Может, пришла пора сказать ему? — Я гружу в машину книги, которыми меня снабдили близнецы.

— Он, наверное, в курсе, — отвечают они хором. — Просто ему удобнее закрыть глаза на все.

— Вы уверены? По-моему, он теперь стал не такой деревянный. На днях он меня даже обнял.

— Да ты что?

— Ну, правда… это я первая бросилась ему на шею. Но он отреагировал.

— Чудны дела твои, Господи. Но вряд ли он до конца созрел. Только представь себе: оба сына — гомосексуалисты.

Мы целуемся на прощанье.

— Теперь вы у меня в руках. Если только кому-нибудь из вас опять взбредет в голову надеть на меня дуршлаг…

— Не волнуйся, — отвечают близнецы, — не взбредет. У нас уже есть свеженькая ассистентка.

— Чудесно, — улыбаюсь я. — Только не говорите мне, что ей недостает блеска.

* * *

Когда я появляюсь дома, Джо крепко спит. Он явно ждал меня — свет в спальне включен, приемник у кровати тихо бормочет, — но его сморил сон. Я гашу свет, выключаю приемник и тихо-тихо спускаюсь вниз по лестнице. Прихватив из бельевого шкафа подушку и парочку одеял, я сворачиваюсь клубком на диване и с головой погружаюсь в книги, которые мне дали близнецы. Я читаю и перечитываю страницу за страницей и отмечаю нужные места карандашом, изучаю схемы и срисовываю вольты. Наконец, с треском распечатываю новенькую колоду.

Получается не сразу. Я тасую и перетасовываю карты, и глажу их, и сгибаю, и верчу туда-сюда, пока пальцы не вытягиваются и не обретают необыкновенную гибкость и свободу. И вдруг карты начинают порхать у меня в руках, словно смазанные маслом. Они в моей власти. Я могу сделать с ними все, что захочу. Если бы кто увидел, не поверил бы глазам: прямо колдовство какое-то.

Я засыпаю только через несколько часов. С манипуляциями на сегодня покончено, у меня слишком болят руки. На пальцах пузыри, ногти обломаны, запястья не гнутся, кулак не сжать. Зато я овладеваю новым ремеслом. Если все пойдет по плану, через неделю из меня может получиться вполне квалифицированный «механик»[59].

— Добрый день. Это Одри?

— Да.

— Говорит Линн Томас, мама Райана.

— О, здравствуйте, Линн. Как дела?

— Дела идут вполне иррационально, по вашему выражению. Но я звоню вам не за этим.

— Слушаю вас.

— Это вы научили моего сына новым штучкам?

— Штучкам?

— Азартным играм?

— Ах, вот в чем дело. Видите ли, я…

— Это вы преподали моему сыну основы покера? Или не вы?

— Я, но…

— Это вы рекомендовали ему сыграть в реальном времени на сайте «Покерный рай»? Или это не вы?

— Это я, но…

— Он проиграл двести фунтов.

— О господи.

— Двести фунтов моих денег. У меня на карточке осталось только полторы тысячи.

— Послушайте, Линн… то есть… миссис Томас, приношу вам свои извинения. Я сказала ему, что играть можно только на виртуальные деньги и ни в коем случае не на настоящие…

— Вы сознаете, что стоит мне пожаловаться — и вас арестуют? Стоит мне слово сказать — и у вас отберут лицензию?

— Может, не будем вмешивать полицию? А лицензии у меня и так нет…

— Суть не в этом. Что вы намерены делать, чтобы мне вернули деньги? Как мне их получить обратно?

— Не знаю. Если хорошенько объяснить, что произошло, вам могут возместить убытки…

— Не смешите меня. Мне не заплатят ни пенса. На что я теперь куплю «Пепси Дэвида Бэкхема»? На что я куплю Райану книгу про антиномии?

— Антиномии? Разве Райан интересуется философией?

— При чем тут философия? Антиномии — это радиоактивные материалы.

— Вы хотели сказать — плутоний?

— Я так и сказала.

— Да-да, конечно. Еще раз прошу меня извинить. Я верну вам всю сумму.

— Вы вернете деньги? Это точно?

— Да.

— Ох… тогда другое дело. Вы ведь сами понимаете… это все из-за вас.

— Я понимаю.

— Это из-за вас ребенок сбился с пути.

— Виновата.

— Значит, договорились?

— Обещаю.

— Кстати. Только между нами. Сайт оказался довольно-таки забавный.

— Миссис Томас, да вы что?

— Можно играть в карты со всем миром. Вчера вечером Райан играл с человеком, который живет в Кабуле.

— В Афганистане?

— Похоже на то.