Большой обман - Луиза Винер

— Особые приметы?

— Имеются. Ему нравится у всех на глазах делать животных из воздушных шариков. Хороший трюк. Отвлекает других игроков. Они так балдеют, что теряют нить рассуждений.

Звонок. Я резко выпрямляюсь:

— Мне принять гостей?

— Решай сама. Можешь уйти прямо сейчас, если хочешь. Я тебе не нянька.

— Это возможно?

— Вообще-то, уже нет.

— Значит, я остаюсь.

* * *

Эти люди непробиваемы. Я залихватски тасую фишки, вкладывая все свое умение. Хоть бы глазом кто моргнул. Никто не произносит ни словечка, никто не предлагает мне сигарету, и уж тем более никто не задает никаких вопросов. Я-то надеялась, что заговорю им зубы насчет британской покерной сцены и вверну пару слов про папу. Только вряд ли это заинтересует хоть кого-то.

Молчать-то они молчат, но непрерывно наблюдают за мной. Я все время чувствую на себе их взгляды — ни карты, ни табачный дым, ни темные очки не в состоянии их скрыть. Даже Большой Луи следит за мной — следит в открытую. Ведь на этот раз он играет в полную силу.

Луи уже трижды обернул[56]по максимуму — в ответ все только пасовали. Он сегодня как-то увеличился в размерах, распрямился, стал строже. Своим низким, бархатным голосом Луи призывает других игроков не отсиживаться. И он совершенно спокоен. Укоряя Боба или Доктора Смерть, подначивая Кита, что тот «раньше времени обгадился», Луи не пытается ничего скрыть под своими словами. Он просто говорит что думает.

Первое время он обращается ко мне не иначе как «идиотка».

— Что там у тебя, идиотка? Что ты заначила, идиотка? Что это ты, идиотка, поднимаешь на пустышках?

Его слова задевают меня, хоть я и понимаю, что он нарочно. Это вроде закалки — Луи хочется посмотреть, как я отреагирую. Что он там мне вдалбливал? Настоящий игрок умеет читать в душах людей. Настоящий игрок знает противников лучше, чем свою собственную жену, видит их сильные и слабые стороны, страхи и печали. Я умею, знаю и вижу. Из своей засады я тихонько наблюдаю за ними и составляю психологический портрет всех и каждого.

Часа через полтора все становится на свои места. Я больше не боюсь ни одного из них. Я знаю, что Боб в своих фантазиях занимается сексом с покойниками, которые проходят через его контору, и что у Рабиха в банке целая тонна денег. Я знаю слабое место Хэмиша — он хочет, чтобы все на свете обожали его. Патрик считает себя бунтарем. Его девушке ужасно нравится, когда он в ресторане отправляет блюдо обратно на кухню, а ему самому ужасно нравится гонять на мотоцикле без шлема. Он считает, что своим поведением нарушает естественный ход событий. В игре он без конца уравнивает ставки. Просто ничего не может с собой поделать. Всю свою жизнь он будет пытаться побить тузов десятками.

Психоанализ успокаивает меня, и потихоньку я вхожу в игру. Часа через два неусыпного наблюдения, напряженного внимания и строгого самоконтроля я уже могу играть с ними на равных. Мысли мои заняты их картами, а не моими. Я думаю не о деньгах, а о том, как выиграть. Ведь я в состоянии побить их, в этом не может быть никаких сомнений. С тех пор как под столом на нашей кухне передо мной предстали двенадцать ног, я всегда знала, что выигрывать — моя стезя.

* * *

— Не береди рану, — сухо произносит Луи. — Выбрось из головы. А то будет только хуже.

— И это говоришь мне ты? Ты же все сам видел!

— Ну раздели тебя. Бывает. Шансы — штука зыбкая. Судьба может подложить тебе свинью. Перестань скулить. Ты приобрела опыт.

— Мне не надо было делать ставку? Не надо было идти ва-банк?

— В данной ситуации — нет.

Я шарю рукой в пустом кармане и стараюсь разобраться, что я сделала не так. Ведь все складывалось хорошо. Я взяла три небольших банка подряд и даже выиграла какие-то деньги у вундеркинда. Это его взбесило, я видела. Ведь я его полностью переиграла. Его две пары я перебила тройкой семерок, а он и не подозревал, какая у меня комбинация. И тут я углядела возможность разобраться с ним по полной, со всеми его воздушными шариками, старомодными зеркальными очками и недостроенным флешем, который никогда не будет полным.

— Но я же знаю, ему надо было прикупить карту до флеша. — Я обхватываю голову руками. — У меня была тройка королей, и я видела, что он блефует. Не понимаю. Почему он не вышел из игры? Как можно противостоять тройке королей, если у тебя неполная комбинация и вероятность прикупить нужную карту один к четырем?

— У него есть характер. — Большой Луи ерзает на стуле. — У него есть отвага и инстинкт. Их-то тебе и не хватает.

Я подхожу к окну и недоверчиво качаю головой:

— Не знаю, Луи. Все это глупость какая-то. Я уже раз сто прокрутила ситуацию, рассмотрела ее со всех сторон. Я разыграла свою руку совершенно правильно.

— Уверена?

— Абсолютно.

— А может, он тебя раскусил? Заранее просчитал все твои действия?

— Нет. На чем это он мог меня расшифровать? Уж скорее… он наверняка знал, что выиграет. Знал, что в прикупе — нужная ему карта.

Большой Луи не говорит ни слова в ответ. Сопение и пыхтение делаются все громче. Кажется, что в комнате паровоз. Когда сопение достигает крещендо, Луи поднимается со своего места и разражается:

— Это слова идиотки. Я же тебе говорил. Стоит упустить какую-нибудь мелочь, и тебя — раз! — и обошли. Иногда математика не срабатывает. Только с толку сбивает. Я же тебе говорил во вторую нашу встречу. Настоящего игрока видно по его отношению к проигрышу. Прими проигрыш спокойно, проанализируй его, сживись с ним, и тогда закон больших чисел будет на твоей стороне.

— Но, Луи… я все проиграла.

— Ну да, ну да.

— Все деньги.

— Дело житейское.

— Целую тысячу фунтов.

* * *

С руками в пустых карманах, я стою у окна и гляжу в темноту. Где-то высоко в небе летит самолет, слышен шум его двигателей. На пустыре за вокзалом горит костер. По стеклу стекает капля, и я провожаю ее глазами, пока взгляд мой не упирается в ящик-клумбу.

— Луи, подойди-ка на секундочку!

— Я занят. Мне надо посуду мыть.

— Я серьезно. Подойди ко мне, пожалуйста.

— Что там такое?

— Лаванда.

— Что с ней?

— Почки набухли. Она скоро расцветет.

Луи идет ко мне через всю квартиру. Медленно-медленно, словно пол усыпан битым стеклом, а на ногах у Луи — одни носки. По пути он трижды останавливается — почесывает бровь, вытирает руки, наливает в чашку теплой воды. Наконец он рядом. Собравшись с духом, Луи медленно открывает окно и вздрагивает, ощутив на лице дуновение ветерка. Ноздри его шевелятся — первые атомы лавандового аромата щекочут ему нервы. Луи довольно долго стоит у окна — вполне достаточно, чтобы рассмотреть на древовидном стволике пробивающиеся почки, потом быстро отворачивается и отступает в глубь квартиры, прикрываясь окном, словно щитом.