Жизнь, по слухам, одна! - Татьяна Устинова

Глеб, несмотря на то что в голове у него черти разложилинебольшой костер и теперь с медленным иезуитским удовольствием плавили егомозг, все-таки продрался сквозь жар и оглушительный шум, которые чертипроизводили.

– Почему вместо тебя?.. – спросил он, разлепив совершенносухие губы. Странно, что губы могут быть такими сухими, как папиросная бумага.

– Что вместо меня?

– Почему ты сказала, что твою подругу убили вместо тебя?..

– Потому что Генка давно уже хочет… он мечтает… – Должнобыть, ей трудно было сказать «убить меня», все же он был ее мужем, этотчеловек, которому она так мешала! И, поискав слово, она сказала: – Он мечтаетот меня избавиться! А от Ниночки никто избавляться не собирался.

– И что?

– Я думаю, что он подкараулил Ниночку в ее парадном и убил.Перепутал со мной. Я у нее часто ночевала, особенно после гостей. Мне нехотелось домой, и я у нее оставалась. Она всегда рада, когда я у нее остаюсь.Мы чай пьем до полночи, иногда шампанское, болтаем обо всем!.. Мы с ней всюжизнь дружим!

– Ты очень на нее похожа?

– На Ниночку? Нет, ну что ты! Я такая лошадь, а онамаленькая, изящная, совершенно другая!..

– Как можно вас перепутать? По идее, твой муж должен знатьтебя в лицо.

Катя сбоку на него взглянула. Он не смеялся, наоборот,сидел, откинув голову, упершись затылком в подголовник, и вид у него былневажный – щеки отливали зеленью, нос восковой.

Когда-то он работал у ее отца.

Он все знал, все умел, он был их с мамой другом – всегдапомогал, выручал, приезжал в выходные, если срочно требовалось спасать братаМитьку из какой-нибудь неподходящей компании или везти собаку Альму, объевшуюсяостатками шашлыка, к ветеринару. Наверное, потому, что он пришел на работупоследним – все остальные охранники к тому времени работали уже по нескольку лет,– получилось так, что он был приставлен поначалу к детям, Кате и Мите. Онвстречал их, провожал, забирал, отвозил, и у них с Катей была своя жизнь: онарассказывала ему о кавалерах, о школе и о том, что с ней никто не дружит,потому что она губернаторская дочь. И он рассказывал понемножку – как ходил наЕнисей, какого омуля поймал, как в Анадыре попал однажды в пургу.

Как-то у него заболел сын, совсем младенец, и ее мама,Любовь Ивановна, моментально нашли «понимающего» детского врача, которыйприехал ночью, дал какие-то порошки, и утром Глеб ожил, болезнь сына,казавшаяся страшной, сдалась без боя.

Потом Глеб ушел. Катя тогда уже вышла в Питере замуж и вБелоярск наезжала редко, но почему-то ее задело, что он ушел. Она приехалаоднажды, а Звоницкого нет.

«Так он уволился давно, – сказала Любовь Ивановна с обидой.– Уж и не знаю, чем мы ему не угодили, только уволился, и дело с концом! То лив звании его повысили, то ли еще что. С отцом переговорил, а ко мне дажепопрощаться не пришел!»

Катя тогда зачерпнула горсть семечек, из таза взялакрыжовнику, семечки ссыпала в карман, а крыжовник в подол сарафана, и пошла покрутояру к Енисею – их дача стояла над самой рекой. Там между двух огромных,янтарных, высвеченных солнцем сосен был натянут гамак. Катя уселась в гамак истала неторопливо брать из подола крыжовник, по одной ягодке, и щуриться насолнце.

Она ела крыжовник, рассматривала енисейскую даль,отталкивалась босой ногой, с которой свалилась сандалия, от теплой, усыпаннойиголками земли и думала о странном и не слишком веселом.

…Глеб Звоницкий был частью ее жизни – ее детства, ее дома,ее девичьих забот. Он всегда был рядом, и ей казалось, что это правильно ипо-другому быть не может. Она выросла рядом с ним, вернее, она росла, а он какбудто наблюдал за этим, охранял, оберегал и поддерживал ее, она выросла, и егоне стало.

Ангел-хранитель, охранявший маленькую девочку, должно быть,отправился охранять какую-то другую, а эта… что же? Эта уже большая, а убольших нет хранителей!..

…Она никогда не была влюблена в него – боже сохрани!..Слишком разное положение – охранник и губернаторская дочь. Слишком большаяразница в возрасте, слишком разное отношение к жизни – она «родом из книжек», аон из спецслужб! Кроме того, у него была семья, которую он, кажется, любил,таскал фотографии щекастого младенца и показывал Кате. Катя младенца хвалила.Она знала, что чужих детей всегда нужно хвалить, вот и хвалила, и Глеб былсчастлив.

…Ей никогда не приходило в голову, что она так радостно едетна университетских каникулах в Белоярск еще и потому, что в аэропорту ее будетвстречать Глеб и по дороге на дачу они наскоро расскажут друг другу новости,происшедшие со времени ее прошлого приезда, поудивляются, порадуются,поогорчаются, оставляя основные разговоры «на потом». «Потом» всегда наступалочерез несколько дней, когда родители уже переставали бурно ликовать по поводуКатиного приезда и она получала некоторую свободу. Глеб вез ее к бабушке – всело верст за сто пятьдесят, и всю дорогу они разговаривали. Часто они садилисьза домом на лавочку и говорили не останавливаясь. Это называлось «рассказыватьжизнь».

«Теперь я расскажу свою жизнь», – говорила Катя, а онслушал.

Мама даже сердилась немного.

«Господи, – говорила она, когда Катя приходила в дом, чтобывзять четыре пирога, каждому по два, и вернуться на лавочку под сиренью. – Очем с ним можно разговаривать?! Дался он тебе! Он же солдафон, намного старшетебя, а ты культурная, образованная девушка, в университете учишься! И ненадоедает?! Вот смотри, отец узнает, что ты с персоналом фамильярничаешь, онтебе задаст!»

«Какой же Глеб персонал? – безмятежно возражала Катя ицеловала мать в теплую, душистую розовую щеку. – Что ты говоришь, мам?! Ты самаменя сто раз учила, что относиться к людям свысока – глупость, пошлость ибескультурье!»

Мать терялась, не знала, что возразить, дочка казалась еймаленькой девочкой, требующей руководства и наставлений, а Катя тем временемуже сидела на скамейке, болтала ногами и слушала Глеба, который «рассказывал своюжизнь». Кажется, Любовь Ивановна немного побаивалась, что у Кати можетслучиться роман с неподходящим человеком, и успокоилась, только когда дочьвышла замуж.

Генка казался им более подходящим, вот в чем штука! Генка,нынче мечтающий свести ее в могилу, избавиться от нее любым путем, родителямказался лучше, чем Глеб Звоницкий, и Катя потом долго не могла понять, как жеони все так ошиблись! Ну ладно она сама, неопытная влюбленная девчонка, нородители-то!..

Катя вышла замуж, но разговоры под сиренью, и в машине, игде угодно еще какое-то время продолжались, и она была уверена, что они никогдане кончатся.

И вот кончились в один день.

Глеб стал начальником охраны и ушел с работы и даже непопрощался с мамой!.. Он ушел и наверняка забыл о них, вычеркнул из жизни, какненужное, устаревшее воспоминание: было и прошло, и быльем поросло!..