Так велика моя любовь - Кэтлин Вудивисс

Илис всем телом ощутила поднимавшееся от камина тепло, и впервые за весь вечер она испытала чувство комфорта и безопасности. Она опять принялась разглядывать Максима, протянувшего свои длинные тонкие пальцы к весело разгоревшемуся огню, и задумалась над тем, зависит ли ее ощущение спокойствия от присутствия этого человека в замке. Неужели Фич и Спенс кажутся ей до такой степени ненадежными защитниками, что она нуждается в обществе этого лорда-преступника?

— Николас умеет делать приятные подарки, — проговорил Максим, кивнув в сторону ковра, расстеленного рядом с кроватью. — Он не пожалеет денег, чтобы видеть вас довольной.

— Мне сказали, что платье, которое я надела сегодня, было куплено на ваши деньги… — Илис кокетливо приподняла бровь и добавила: — Или я должна воспринимать это подношение как возмещение за одежду, испорченную во время похищения?

Не обратив внимания на ее язвительное замечание, Максим взглянул на свисавшее с гвоздя шерстяное платье.

— Вам больше нечего носить на каждый день?

Илис выпрямилась и устремила на Максима достойный королевы взгляд.

— Разве я выражала недовольство своим гардеробом, милорд?

Насмешливое фырканье послужило ответом на ее вопрос. Притворившись оскорбленной, Илис вытащила из-под мехового одеяла, в которое так уютно завернулась, свою изящную ручку и прижала ее к груди.

— Вы ранили меня до глубины души.

Взгляд Максима скользил по лицу девушки, подмечая каждую черточку. Она не только красива — она умна и обладает прекрасным чувством юмора, чего, если быть до конца честным, недоставало Арабелле. На его губах появилась улыбка.

— Завтра же отправлю вас к портнихе. Вы сможете подобрать для себя несколько платьев. Она знает меня и запишет ваши покупки на мой счет.

— Я в восторге от вашей щедрости, милорд.

Максим, от которого не ускользнул сарказм, совершенно явно звучавший в ее словах, поднялся.

— Полагаю, я злоупотребил вашим гостеприимством. Кажется, воздух опять начинает остывать.

За время их короткой беседы камин нагрел комнату сильнее, чем за целый день, однако Илис, сделав вид, будто не поняла его тонкого намека, и не обратив внимания на устремленные на нее зеленые глаза, пожала плечами:

— Как пожелаете, милорд.

Максим взял плащ и направился к двери, но остановился и обернулся:

— Вам понадобятся туфли и ботинки, чтобы у вас не мерзли ноги. В Гамбурге есть башмачник — вы можете заказать у него все, что необходимо.

— Я поеду туда с Фичем и Спенсом? — невинным голоском осведомилась она.

— Естественно, нет! — со смешком ответил Максим. — Как только вы появились бы в городе, вам пришлось бы запереть их в клетку. Я выполню эту обязанность сам.

— И представите меня как свою племянницу? Если и так, вряд ли вам стоит надеяться, что я буду примерять платья в вашем присутствии.

— Вам нечего бояться, мадам. Я не помешаю. Уверен, портнихе прекрасно известно, каким образом удержать вас.

Раздраженно сведя брови, Илис откинулась на спинку кресла. Что собой представляет эта портниха, если он так спокойно оставляет ее с ней?

Максим собрался было выйти, но девушка задержала его:

— Одну секунду, милорд. — Она пристально смотрела на него, а ее тонкие пальцы беспокойно перебирали мех. — Я хотела бы сообщить, что наняла для нас повара.

На лице Максима появилось подозрительное выражение.

— Вот как? И где же вы его нашли?

— С помощью Николаса.

— Не сомневаюсь, что этому предшествовали ваши страстные мольбы и сладкоголосые уговоры! — отрезал он. Однако его самого страшно удивило, почему эта новость вызвала у него ярость. — Николас никогда не прислал бы мне своего повара, не пообещай я ему взамен чего-нибудь существенного, что, по всей видимости, с большим желанием и охотой сделали вы… — В его голосе зазвучало осуждение. — И это тогда, когда я находился рядом!

— Вас волнуют деньги, которые вы можете потерять, — встряхнув головой, накинулась на него Илис. — Вы не задумываетесь о том, что мы можем умереть с голоду, прежде чем вы отыщете кухарку. Тем, что Николас разрешил своему повару работать на вас, он проявил присущее ему сострадание.

— Это вы так считаете! — взвился Максим. — Неужели вы не видите, что Николас полон решимости заполучить вас…

— В качестве своей жены! — резко закончила за него девушка, вскакивая с кресла. Интуиция подсказывала ей, что Максим подразумевал совсем другое.

Максим тяжелым шагом двинулся к девушке и остановился перед ней, устремив на нее горящие яростью глаза.

— Вы хотели сказать — в качестве своей любовницы! — Его ответ скорее походил на гневный вопль.

Разозлившись, Илис со всей силы толкнула его, но Максим даже не покачнулся, и единственным достижением девушки было то, что одеяло соскользнуло и обнажило ее плечи. Она даже не заметила этого, так как ненависть лишила ее способности рассуждать здраво. Она размеренными ударами била его в грудь, приговаривая:

— Убирайтесь! Вон отсюда!

Взгляд Максима устремился туда, где под сорочкой выступала округлая грудь девушки. Сквозь прозрачную и тонкую, как паутинка, ткань, были видны соски. Это напомнило Максиму, что перед ним — красивая женщина, однако он пришел в бешенство оттого, что она позволяет себе так беззастенчиво обнажаться перед ним. Значит, она так дерзка? Лишена присущей женщинам целомудренности? Смела? Если она демонстрирует перед ним полное отсутствие скромности, то что же тогда будет дозволено лицезреть Николасу?

Однако его гнев на Илис очень скоро угас, уступив место огненной страсти. Но это только разозлило Максима. Сжав зубы, он пытался бороться с возраставшим желанием. Разгоряченная кровь быстрее заструилась по жилам, у него застучало в висках. Сегодня вечером он видел светскую даму с хорошими манерами, ласковую, доброжелательную и красивую. Она показалась ему исключительно привлекательной. Теперь же перед ним была разъяренная фурия, возбуждавшая его до крайности. Ее кожа, освещенная золотистыми всполохами огня, переливалась подобно жемчугу, а соблазнительная ложбинка пряталась от него в тень. Внезапно ему безумно захотелось схватить девушку и дать волю долго сдерживаемой страсти.

Максим стал наклоняться к Илис, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает. Запах свежести, исходивший от нее, затуманил его сознание и подстегнул эмоции. Ему стоило огромного труда сдержать себя.

— Женщина, ты считаешь меня бесчувственным евнухом? — хрипло произнес он. — Прикройся, пока я не пролил твою девственную кровь.

У ошарашенной Илис перехватило дыхание, и она, мгновенно зардевшись, отскочила, торопливо подняла с пола одеяло и завернулась в него. Пристыженная его справедливым упреком и со всей ясностью осознав свою неосторожность, она не сразу решилась посмотреть на него.