Когда замуж, Инка? - Лиззи Дамилула Блэкберн

С широко разинутым ртом я жду, что она скажет.

– Привет, Толу, это Блессинг. Вау, Инка! Кеми рожает!

Это твои, а не мои проблемы

К моменту нашего с тетей Блессинг приезда в больницу King’s College моя матушка уже перебрала для мальчугана семь имен: он побывал и Олувазегуном, и Олалаби, пока Уче и Кеми не остановились на имени Чинеду, распространенном у народа игбо. Вокруг постели Кеми тесно сидят растроганные тетушки, хотя я не уверена, что из комнаты ожидания разрешено выносить стулья. В ногах стоят тетя Дебби, делающая фотографии, и Биг Мама, увлеченно уминающая второй по счету пакет банановых чипсов и довольствующаяся созерцанием новорожденного издали. В чем я уверена, так это в том, что от всех нас исходит опасность внезапного возгорания.

Мы с Уче сидим на разных краях койки, я обнимаю сестру, она не сводит любящего взгляда со своего произведения. Младенец светлокожий, почти альбинос, но с шелковыми черными волосиками на голове. Мне не верится, что Кеми стала матерью. Моя младшая сестра родила! Давно ли я забирала ее из школы и делала с ней домашнее задание? А теперь у нее своя семья. Я, старшая сестра, чувствую свою беспомощность: совершенно ничего не могу ей посоветовать. То же самое было, когда она выходила замуж. Я бесполезна! Мы с ней даже не смогли встретиться до появления ребенка, как собирались.

– Ты родила человеческое существо, – говорю я, пытаясь не разреветься от жалости к себе.

– Знаю, – отвечает Кеми. – Видела бы ты меня, сестренка! Я орала во всю глотку, как одержимая.

– Прекрати! Ты не одержимая. – Наша мать возвращается и млеет в сотый, наверное, раз. В попытках установить нормальную телефонную связь она разгуливала по коридору, названивая родственникам в Лагос и доводя до них благую весть. Последние десять минут мы только и слышали: «Алло, алло, ты меня слышишь? Говори громче, я тебя не слышу».

– Уче держался молодцом. – Кеми прижимается мокрой головой к мужнему плечу.

Наша матушка треплет его по другому плечу.

– Зятек был спокоен как слон.

– Как слон, мама, – поправляю я ее.

Кеми смеется, Уче благодарит тещу. Жаль, его родители не успели вовремя получить визы.

– Как вел себя папа, когда у тебя были схватки? – спрашиваю я маму.

Она не намерена напрягать память.

– Не помню. Ойя, внимание, все! – обращается она к палате. – Помолимся! Возблагодарим Господа.

Когда мама завершает свою эпическую молитву – Да будет сражен всякий, поднявший на это дитя меч, – акушерка вежливо просит всех посетителей выйти, потому что она должна научить Кеми кормлению грудью.

– Я вам помогу, – говорит Уче.

– Какая еще помощь? – кричит Биг Мама. – Ты что, не мужчина?

Все с громким смехом и с максимальным шумом выходят. Мы с тетей Блессинг выносим стулья в комнату ожидания. Тем есть и другие посетители. Мы сидим своей маленькой кучкой, ждем, пока Кеми закончит кормление. Уче остался с ней, проигнорировав все шуточки.

– Возблагодарим Господа за Его милости! – Биг Мама воздевает к потолку ладони.

Я отрываю взгляд от неухоженных ногтей у нее на ногах и вижу, что мама хмурится. У меня сразу возникает боль в животе. Только бы она не заговорила о моей работе и не спрашивала про Алекса!

– Почему ты ходишь с такими волосами? – спрашивает она, словно впервые меня видит.

Я облегченно перевожу дух.

– Толу! – Тетя Дебби произносит мамино имя на английский манер и хлопает ее по колену. – Опять ты за свое! В прошлый раз ты забыла помолиться за Инку.

Моему животу опять неспокойно.

– Все хорошо, – говорю я. – Мы в общественном месте.

Но матушке все равно.

– Ты права, Функе. Сейчас я помолюсь за тебя, Инка.

– Только коротко. – И тетя Блессинг достает телефон.

Я затравленно озираюсь. Час от часу не легче. У нас есть аудитория.

– Согласна. Короткая молитва. – Мать хлопает себя по ляжкам и встает. – Господи… – начинает она торопливо, с поднятой рукой.

Я от огорчения забываю закрыть глаза. Я даже складываю руки, как упрямый ребенок, и избегаю взглядов окружающих, заинтригованных нашей «мыльной оперой» сильнее, чем любой телеподелкой.

– …а еще благослови мою дочь Инку Беатрис Оладежи. Благодарим тебя за милости, пролитые на нее в последние месяцы. За ее повышение на работе, за нового бойфренда. Молимся, чтобы в это время в следующем году он уже был ее хуз-бандом. Во имя Иисуса. Аминь.

Молитва произнесена так быстро, что я не сразу реагирую. Проходит еще секунда, прежде чем я понимаю, что тетя Блессинг мечет в меня молнии.

– Совсем недолго, – говорит мама и изящно садится, никак не реагируя на разинутые рты аудитории.

– У Инки бойфренд! – провозглашает Биг Мама, вращая плечами. – Я и не знала! Хвала Господу!

– А еще повышение! – подхватывает тетя Блессинг, склонив голову набок. – Странно, когда Инка была у меня в последний раз, она ничего об этом не сказала.

– Ммм… – Я встряхиваю головой, забыв, какие у меня грязные волосы, и смотрю на тетушку во все глаза. Пытаюсь дать ей понять взглядом, что мне стыдно, что я не обманщица, что не надо толкать меня под автобус.

К моему облегчению, тетя Блессинг помалкивает и даже отворачивается, как будто говорит: «Это твоя проблема, а не моя».

– Все потому, что Инка у нас скромница, – говорит тетя Дебби с любящей улыбкой. – Ей не нравится хвастаться своими достижениями. Но сейчас, когда мы не отвлекаемся на новорожденного, воспользуйся своим шансом, Инка. Как твоя новая работа? Как Алекс? – Она шевелит бровями. – Последнее, что я слышала от твоей мамы, – что вы вместе обедали…

– Точно! – Мама ерзает на месте. – Я была так занята с Кеми, что совсем забыла. Что ты ему приготовила? И почему я не видела тебя в церкви?

Я смотрю то на маму, то на тетю Дебби. Обе жаждут новостей. Биг Мама отправляет в рот очередную горсть банановых чипсов. Тетя Блессинг сейчас ничем не отличается от моей матери: обе ждут. Старушка рядом перестала читать и тоже ждет моих откровений.

Своим враньем я загнала себя в угол, новое вранье не даст мне избавленья. Кажется, в Библии сказано, что правда освобождает. Или это цитата из фильма «Лжец, лжец»?

– Говори уже! – не терпится Биг Маме.

Я смотрю в пол, делаю глубокий вдох, снова поднимаю глаза. Ну держитесь!

– Мама, тетя Дебби. – Я перевожу взгляд с одной на другую. – Простите, у меня плохие новости.

– Что?.. – Мама сползает на край стула и хватается за голову. – Плохие новости? Господи, что стряслось?

– Я не нравлюсь Алексу, – рывком сдираю я пластырь