Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Если сама судьба тебе такое подбрасывает, ты не должен это игнорировать, – заявил он.

– С чего это вдруг все заговорили о моей судьбе? – спросил Йонатан.

– Над этим вопросом тоже стоит задуматься, – ответил Леопольд, загадочно ухмыляясь. Во всяком случае, Йонатану показалось, что загадочно. Или на него так подействовало вино, ведь вопреки привычке наслаждаться одним бокальчиком за долгий вечер он сам почти опустошил бутылку.

И вот теперь Йонатан лежал в постели. Четверть четвертого ночи, или утра. Голова у него гудела, но не из-за выпитого вина, а скорее из-за множества мыслей, которые остервенело играли в настольный теннис. И в целом неплохие мысли, только вот непривычные.

Йонатан закрыл глаза и вздохнул. Эти дни были по-настоящему наполнены событиями.

Когда он уже начал засыпать, ему вдруг припомнилось еще кое-что.

Он резво подскочил, сел на кровати, включил лампу на ночном столике и схватил ежедневник, который сам туда положил. Раскрыл, взял карандаш, который лежал между страницами. И начал записывать.

Я благодарен за мою встречу с Леопольдом и за хороший разговор, который у нас с ним состоялся.

Йонатан радостно посмотрел на написанное. Ну вот! Все-таки он был хоть за что-то благодарен по-настоящему, от всего сердца. И вино тут ни при чем. Йонатан улыбнулся при этой мысли и громко икнул.

Он хотел было закрыть ежедневник, но вдруг решил кое-что добавить:

Завтра утром я предложу ему остаться у меня, пожить в комнате Тины. Если он примет мое предложение, я тоже буду благодарен. Я радуюсь, представляя, что он будет жить в моем доме.

Йонатан Н. Гриф положил ежедневник на ночной столик, еще раз икнул, щелкнул выключателем и снова юркнул под одеяло.

«Это будет мило, – подумал он, прежде чем глаза окончательно закрылись. – Мужское общежитие. Почему бы и нет?»

Ханна

За 4 дня до этого, 31 декабря, воскресенье, 23 часа 59 минут 59 секунд

Когда первые ракеты взвились в ночное небо Гамбурга, Ханна не знала, что сказать. «Счастливого Нового года»?

Нет, это исключено.

Они стояли вместе с Симоном на маленьком балконе его квартиры, смотрели в сторону Альстера и любовались фейерверком, которым горожане отмечали наступление нового года. Симон встал позади Ханны и обнял ее, его подбородок упирался ей в затылок. Ханне хотелось, чтобы они навечно остались здесь стоять в обнимку.

Но Ханна знала, что этого не будет. Это всего лишь отсрочка на несколько минут. Можно представить, что это просто обычная новогодняя ночь, как у многих других. Но через какое-то время они вернутся в комнату. И вот тогда для нее наступит момент истины. Только Симон пока ничего не подозревал об этом, а Ханна очень боялась, не зная, как он отреагирует на ее подарок.

Они больше не говорили о его болезни, после вечера в ресторане «Da Riccardo» совсем не затрагивали эту тему. На следующий день Ханна завела было разговор, но парень попросил больше этого не касаться, пока он не будет готов. Ханна согласилась, разумеется. Разве у нее был выбор? Она радовалась, что Симон не заговаривал также о немыслимом для нее разрыве отношений, что он не вычеркнул ее из своей жизни полностью. Этим Ханна должна была довольствоваться. С одной стороны, она даже с облегчением вздохнула: какая-то ее часть пыталась уйти от правды. Так ребенок, закрывая глаза руками, думает, что его никто не заметит.

Тактика вытеснения негатива на какое-то время себя оправдала – в последующие дни они делали вид, что ничего не случилось, а Ханна тем временем заполняла для Симона ежедневник. Она занялась этим сразу после ночи, проведенной с Лизой. Ханна купила в дорогом магазине канцтоваров очень красивый ежедневник. Эту роскошную вещь в темно-синей кожаной обложке, прошитой белыми нитками, приятно было держать в руках.

Ханне нравилось представлять, как кожа с годами становится все мягче и мягче, такой мягкой, что когда-нибудь Симон станет тайком прижиматься к ней щекой и наслаждаться этим прикосновением. Через многие, многие, многие годы…

Ханне не нужно было долго думать, какую фразу написать на первой странице. «Твой идеальный год», – вывела она ручкой, которую купила в том же магазине. Потом она с усердием взялась за работу, обдумывала вместе с Лизой, чему мог бы порадоваться Симон, что вырвало бы его из летаргии и привело в восторг, что заставило бы его забыть о печальных обстоятельствах и, возможно, помогло бы восстать против болезни и начать с ней бороться.

Ханна записывала все, во что верила и чем жила. Все, все, все. Часами искала в интернете вдохновляющие и не слишком пошлые изречения. В особо удручающие моменты, когда ее охватывало отчаяние, Ханна вспоминала эти цитаты и продолжала работать, работать и работать, надеясь, что результат ее труда убедит Симона не покоряться придуманной им самим судьбе.

После откровенного разговора с Симоном Ханна редко появлялась в «Шумной компании» и была благодарна Лизе, ее родителям и своим собственным за то, что они без малейшего возражения поддержали ее и одобрили ее замысел. Иначе она ни за что не справилась бы, не закончила бы заполнять ежедневник до Нового года. Ханна и все остальные считали, что очень важно преподнести Симону ежедневник именно в этот символический момент.

Календарь должен был стать сигналом к действию, командой «Вперед!» – ни больше и ни меньше. Ханна вкладывала всю свою энергию, всю свою любовь в каждую запись. И, как выразилась Лиза после прочтения готового произведения, превзошла саму себя. После этого подруги, расплакавшись, обнялись. Лиза – прежде всего от умиления, когда прочла, что Ханна на 2 января забронировала сеанс у Сарасвати.

– Потому что, в конце концов, нужно хвататься за любую, пусть самую тонкую соломинку, – объясняла ей Ханна. – А хуже все равно уже не будет.

Закончив заполнять ежедневник, Ханна скопировала для себя его страницы, чтобы помочь Симону воплотить в жизнь «идеальный год» и всегда знать, что на очереди. Ханна надеялась, она так надеялась на то, что Симон правильно воспримет идею ежедневника и станет следовать этому плану!

– Давай зайдем в комнату, ты уже дрожишь.

Произнеся эти слова, Симон приблизил очень непростой для Ханны момент. Она не знала, возымеет ли ежедневник, который она подарит Симону, ожидаемое действие. Растрогает ли он Симона точно так же, как Лизу, или…

Нет, никаких «или», она не хотела даже думать об этом.

«Следи за своими мыслями: они превращаются в действительность», – наставляла Ханну мать еще в детстве. Если бы в этом была хоть толика правды! Самое время для того, чтобы это сработало.

– Почему ты так на меня смотришь? – поинтересовался Симон, когда они вдвоем сели на плед, расстеленный им перед диваном.

Ханне захотелось, чтобы они отпраздновали Новый год так, как их первую встречу на берегу Эльбы, – устроив пикник, пусть не на траве, а на пледе, в надежде, что этот настрой будет способствовать успеху ее миссии. Симон удивился такой просьбе, назвал Ханну «моя маленькая романтичная мечтательница» и принялся переставлять приготовленный ужин на плед.