Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Я, конечно, не стану это называть списком предсмертных желаний, – сказала, печально взглянув на подругу, Ханна. – Вообще-то мой план заключался не в том, чтобы он сам составил этот список, а чтобы я сделала это за него. А для этого нужен ежедневник – так я потом вручу ему список желаний.

– И что в нем должно быть? Кроме экскурсии в «Хайде-парк», я имею в виду?

– Пока еще не знаю, – ответила Ханна. – Эта идея ведь только что пришла мне в голову, я должна все спокойно обдумать. – Она всплеснула руками. – Какие-нибудь классные штуки, что-то, что мы могли бы сделать вместе. Поехать на море, например. Бегать босиком по цветущему лугу, танцевать всю ночь напролет…

– Мне бы очень хотелось отговорить тебя от этого. Ты не принимаешь во внимание состояние Симона, – перебила ее Лиза. – Мне очень жаль, – тут же добавила она, поймав укоряющий взгляд Ханны. – Просто мне так кажется.

– В этом ежедневнике можно написать все что угодно, там могут быть даже незначительные мероприятия, – фантазировала Ханна. – Мелочи, штуки, которые поднимают настроение. Или какие-нибудь утешительные высказывания, в общем, я пока это плохо представляю.

Она на секунду задумалась.

– Например, я бы определила точную дату, когда Симону нужно взяться наконец за свой роман.

– Но он может получиться упадническим. К тому же еще и окажется незаконченным.

– Лиза!

– Мне очень жаль, – снова произнесла подруга и опустила глаза. – Я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась, – пробормотала она.

Ханна вздохнула:

– Хуже, чем сейчас, уже все равно не будет, я должна хотя бы попытаться. И если Симон действительно думает, что в ближайшие двенадцать месяцев умрет, то что он теряет?

– Собственно, ничего.

– И, если я его попрошу, чтобы он пошел на это ради меня или по крайней мере попытался, может быть, тогда он согласится? Просто потому, что он меня все же еще хоть немного любит и я для него важна?

– Может, у тебя и получится, – согласилась на этот раз Лиза.

– Я на это надеюсь.

– Но как быть с его болезнью? Он ведь не сможет просто ее игнорировать, ему нужно срочно снова отправиться в больницу.

– Я пока еще не знаю. Надеюсь, что у меня получится вдохновить его настолько, что он станет бороться и позволит помогать себе. – Ханна печально улыбнулась. – И если действительно Симону это суждено и его мрачные прогнозы оправдаются, времени осталось мало, но это должно быть самое лучшее время в его жизни!

Она громко сглотнула и снова принялась всхлипывать.

– Вот дерьмо! – выругалась она и хлопнула ладонью по одеялу. – Если это действительно его последний год, я хочу, чтобы он был чертовски, чертовски, чертовски идеальным для Симона!

Лиза положила ей руку на плечо.

– Ты справишься с этим, – тихо сказала она. – Я помогу тебе.

Йонатан

3 января, среда, 18 часов 32 минуты

Спустя двадцать минут мужчины сидели в столовой Йонатана за длинным столом из тикового дерева, у обоих на тарелках лежала яичница с ветчиной. И не только потому, что Йонатан сам ничего другого не умел готовить, – для приготовления чего-нибудь другого у него в доме просто не было продуктов.

Хоть Йонатан и предложил съездить в супермаркет и купить необходимое (пусть Леопольд составит ему список), гость отмахнулся со словами: «Главное, чтобы это было горячим».

Потом он извинился, быстро принял душ и спустя четверть часа вернулся в кухню в цветастом халате, который висел в ванной Тины. Весело насвистывая, он вытащил из холодильника упаковку яиц и принялся за работу.

Хотя результат вроде бы и был близок к яичнице Йонатана, на вкус это было как две разные вселенные. Леопольд полез в ящик с пряностями и составил какую-то смесь, которая сделала яичницу без преувеличения лучше любой из тех, что когда-либо ел Йонатан.

– Великолепно! – то и дело хвалил он нового знакомого.

– Меня это радует.

– Где ты этому научился?

– Яичница – это на самом деле не такое уж высокое искусство, – улыбнулся Леопольд.

– Но на вкус именно так и есть, – закивал Йонатан. – Нет, нет, очень изысканно.

– Если приходится себя ограничивать, то учишься из минимума получать максимум.

– Понимаю, – сказал Йонатан.

– Кроме того, я учился на повара.

– Это, конечно, все объясняет.

– Вот! – Леопольд протянул ему корзинку, в которой лежало несколько кусочков серого хлеба. – Возьми ломтик, тогда яичница покажется еще вкуснее.

– Нет, спасибо, – замахал рукой Йонатан. – Я больше не ем углеводистую пищу после шести.

Леопольд быстро умял омлет.

– Ты это серьезно? – прохрипел он и промокнул салфеткой губы.

– Абсолютно! Вечером продукты, содержащие крахмал, – настоящий яд для организма.

– Это кто так говорит?

Йонатан пожал плечами:

– Это расхожее мнение.

– Чье мнение?

– Понятия не имею, – вынужден был признаться он. – Я где-то об этом читал, и это показалось мне очевидным.

– Ну хорошо.

Леопольд взял ломтик хлеба и с аппетитом от него откусил.

– За расхожее мнение! – произнес он, салютуя ломтиком.

– Зато у меня есть штука, которая очень даже под стать теперешнему времени! – Йонатан поднялся и направился в кухню, чтобы вскоре возвратиться с бутылкой красного вина и двумя бокалами на длинных ножках. – Бордо, выпьем по капельке по такому случаю, – сказал он, поставил на стол бокалы и, снова сев, принялся откупоривать бутылку.

– Я ощущаю себя дорогим гостем, – произнес Леопольд, но вид у него при этом был какой-то опечаленный. – Но, боюсь, теперь я покажусь некомпанейским. Я не употребляю алкоголь.

Йонатан, вкрутив штопор в пробку, остановился.

– Но это же просто вино!

– Мне очень жаль, я веду абсолютно трезвый образ жизни, даже вина не пью.

– Хм.

Йонатан беспомощно смотрел на гостя в нерешительности: открывать бутылку несмотря ни на что или нет? Тут же он поймал себя на мысли, что очень удивился: бездомный – и не пьет! Клише такое, клише сякое, он был твердо уверен, что все люди, которые живут на улице, стопроцентно скрашивают свое существование доброй выпивкой. А этот к тому же еще и повар! Йонатан думал, что все они латентные алкоголики. Полбутылки вина – в соус, вторую половину – в утробу человека у плиты.

– Никогда-никогда? – спросил он.

– Нет, не никогда, – рассмеялся Леопольд. – Раньше я охотно выпивал. Слишком охотно. В этом и причина того, что я вообще больше не употребляю спиртного.