"Тигр" охотится ночью - Виктория Дьякова

– Он больше не вернется ко мне, мама!

– Ты сама-то веришь в это? – Маренн заботливо промокнула слезы Натальи своим платком. – Разве могут взаимные чувства и тем более любовь разрушиться от одной нелепой оговорки? А куда Том отсюда пошел, кстати? Он не сказал?

– Сказал, что в штаб.

– Солгал. Мне звонил генерал Дэвидсон. Сказал, что отпустил майора к тебе до завтрашнего утра.

– Ну тогда, значит, отправился в какой-нибудь бар… – Наталья постепенно успокаивалась: недавние рыдания сменились слабыми всхлипами, но и те раздавались все реже.

– Ты догадываешься, в какой именно?

– Да. Но я туда не пойду! – гордо заявила Наталья и отвернулась к стенке.

– Как же ты на меня похожа, дочка! – улыбнулась Маренн. – В твоем возрасте я тоже считала, что на всем свете я одна такая – не способная признаться в своих чувствах. Мне казалось, что я не смогу достучаться ни до Отто, ни до Йохена… Не смогу объяснить им, насколько они важны и дороги мне. Оказывается, и ты не умеешь. Как и Джилл, впрочем… Ладно, хватит хныкать, – она рывком развернула Наталью к себе, – и быстро скажи мне, какой бар у тебя на примете! Я пойду туда сама.

– Мама, прошу тебя, не надо! – Наталья испуганно схватила ее за руку. – Я не хочу, чтобы…

– А я не хочу, чтобы ты навсегда осталась одна! – Маренн решительно отстранила ее и поднялась. – Тем более из-за моего Штефана. Я не хочу, чтобы мой сын превратился в моих глазах в монстра, разрушившего твою жизнь.

Оставив джип за углом, Маренн прошла по грязной, усеянной окурками улице, сплошь состоявшей из баров: они тянулись по обеим сторонам и были битком набиты американскими солдатами и местными проститутками. Со стороны казалось, что проституток в Сайгоне больше, чем когда-то вообще было населения. «М-да, американцы умеют проводить время с размахом», – иронически подумала Маренн.

Возле баров сновали грязные и оборванные вьетнамские дети – клянчили у прохожих деньги и жвачку. Они же работали зазывалами. Бросались к проезжавшим по пыльной улице джипам, прыгали на подножки, цеплялись за дверцы и наперебой голосили:

– Класьный сювак, ти хотеть бум-бум? Идти со мной! Два доллар!..

Наконец Маренн увидела вывеску «Принц» – название заведения, в котором, как призналась в ходе ее «допроса» Натали, мог сейчас находиться майор Роджерс.

Отдернув бамбуковую занавеску, Маренн спустилась по ступенькам в зал и осмотрелась…

Да, давненько ей не приходилось посещать заведения подобного рода. Пожалуй, в последний раз – в Берлине, в сорок третьем году. Тогда, после гибели Штефана, она – врач – сама оказалась на больничной койке: слегла в клинике с сердечным приступом. А Науйокс не нашел лучшего места и более подходящего момента, чтобы сообщить ей о недопустимом поведении Отто Скорценни, переживавшего недавний разрыв с ней. Вбежал в палату с выпученными глазами и доложил, что Отто только что чуть не пристрелил в каком-то баре девицу. И попросил срочно его оттуда «эвакуировать». Он так и выразился, на военном языке, – «эвакуировать». Обстановка в Германии была тогда напряженной, и ей пришлось подчиниться. Для начала – «эвакуироваться» из клиники самой, а уж потом – «эвакуировать» из злосчастного бара съехавшего с катушек Отто…

Хотя и не без труда, но тогда ей удалось утихомирить разбушевавшегося Скорценни и помочь Науйоксу доставить его домой. Но вот что ждет ее сейчас? Как поведет себя майор Роджерс, когда она подойдет к нему? Судя по рассказам Натали, может ведь запросто и к черту послать, невзирая на ее генеральские звезды…

– Нет, он на самом деле любит этот вертолет! – услышала она чей-то пьяный монолог за ближайшим к ней столиком. – Иначе как бы он смог копаться в его содержимом, обнюхивая каждую заклепку? Ты ведь любишь свой вертолет, Джим? А? Признайся! Неужели даже больше, чем сиськи этой суки?

Маренн решительно шагнула в зал. Темный, грязный, прокуренный. Медленно пошла по проходу между столиками. Тома увидела сидящим с тремя вертолетчиками в дальнем от входа углу бара. Рядом с ним и его собутыльниками, отталкивая друг дружку, суетились в поисках мужского внимания юные вьетнамки.

– Угостить меня выпить? Угостить меня выпить? – Одна уже подлезла к Тому под руку и теперь преданно заглядывала ему в глаза.

«Подружки» начали теснить ее, но она ловко отталкивала их ногами.

Мухи и прочая мошкара «вертолетили» перед глазами, резвились в лужицах пива на столиках. Запах дорогих сигарет нещадно перебивался застоявшейся кислой вонью. Маренн почувстовала тошноту.

Меж тем настырная вьетнамка, отбившись все-таки от «подружек», уже уселась к Тому на колени и принялась энергично тереться о них задницей, одновременно нашептывая ему что-то на ухо. Том же оставался совершенно равнодушным к ее потугам, смотрел на окружающих явно ничего не видящими, словно остановившимися глазами. На лице, правда, светилась широкая белозубая улыбка, но скулы при этом нервно подергивались.

Маренн подошла ближе. Увидела, что в дальней части зала по лестнице то и дело поднимаются вверх солдаты с девушками в обнимку. Поняла, что там, на втором этаже, находятся комнаты для «уединения». То бишь для любовных утех.

Снова перевела взгляд на Тома. Маленькая вьетнамка старалась вовсю, чтобы тоже поскорее увести завидного майора по этой лестнице. Он небрежно отмахивался от нее, как от надоевшей мухи, и тогда она пустила в ход «последние резервы»: просунула руку ему между ног и принялась истово ласкать промежность.

Именно в этот момент Маренн подошла к столу и строго спросила:

– Майор Роджерс, вы надолго здесь расположились? Мне необходимо срочно переговорить с вами. Наедине.

При виде звезд на воротнике ее мундира вертолетчиков, сидевших в компании с Томом, словно вихрем подбросило: резво вскочили и замерли, отдавая честь. Сам он тоже порывисто поднялся, грубо столкнув маленькую сердцеедку в соседнее кресло.

– Я к вашим услугам, мэм, – абсолютно трезво произнес Том, одернув мундир.

– Пройдемте на террасу, майор. Здесь очень душно, – поморщилась Маренн. – Прошу прощения за беспокойство, господа, – вполоборота улыбнулась она остальным, удаляясь от столика.

Том автоматически последовал за ней, проигнорировав тянувшиеся к нему маленькие ручки вьетнамки.

Она вышла на террасу первой, облокотилась на перила. Внизу шуршала река. Начал накрапывать накваканный лягушками дождь. Том подошел, встал рядом, закурил сигарету. Пьян он не был, Маренн сразу поняла это. Скорее очень расстроен. Хотя и старательно скрывал это.

– Я вас слушаю, мэм.

– Позвольте и мне сигарету, майор, – попросила она, чтобы слегка разрядить обстановку.

– Угощайтесь, мэм, – он протянул ей пачку «Кэмэл», заметно смутившись. – Просто не думал, что вы курите. Нэт не курит.