Последняя башня - Соня Фрейм

Лучше было пробраться на Вавилон через подземные лазы и открыть шлюзы. Чтобы их открыть, требовалось уничтожить таможни. Когда их посты падут, они смогут протащить на шаттл бомбу из «Гнева Божьего» и долететь до спутника. Как только взрывчатка окажется в клапане одного из трансляторов лучей, усиленный тысячекратно «Гнев» облучит весь Вавилон.

– Но я не хочу убивать всех, – возразил Синиша. – Королевство без поданных, знаешь ли, теряет свою ценность вполовину. Спутник может делать точечные выстрелы?

– Это несложно. Мы можем рассчитать дальность действия луча и захватить только верхние уровни… где сидят все наши враги.

– Недурно. Было бы неплохо оплавить всех на кольцах башни в качестве первого назидания.

Собачники знали многое о тайных ходах на Вавилоне. Некоторые даже неплохо ориентировались в транспортных путях. Но о системах безопасности им было известно мало. Ценность Бланш в глазах Синиши продолжала расти, ведь только она могла объяснить, как башня может обороняться.

– Настоящую угрозу представляют дроны. Я уверена, что после твоей первой трансляции они уже перевели их всех на таможни. Это полуразумные машины, распознающие разные цели. На них «Гнев Божий» не будет действовать. Наша задача – обезвредить их до того, как мы откроем шлюзы. Следовательно, нужно захватить таможенный пост, через который я получу доступ к программам безопасности.

– Полагаю, что нижние таможни – не единственный пункт управления?

– Верно. Есть и другие точки, – с промедлением ответила Бланш, глядя на схему башни, начертанную на песке. – Нам достаточно пролезть до поста на тридцатом. Чтобы обезвредить дроны и открыть шлюзы, требуется знание цифровых ключей и кодов авторизации. Без меня ты этого не сделаешь.

– Это я уже понял, радость моя. Тогда мы подведем «ходунов» как можно ближе к шлюзам, – обозначил Синиша точку на линии Общего Тракта.

– Имей в виду, что сенсорные датчики находятся в земле в радиусе шести километров вокруг башни. «Ходуны» должны остановиться за семь километров, если ты хочешь, чтобы это был сюрприз.

– Ясно. Получается, «ходуны» ждут своего часа, а ты, Одноглазая, идешь со мной по трубам до поста на тридцатом уровне. Мы обезвредим дроны и откроем шлюзы: таможенникам конец – башня моя.

– Выходит, так.

Синиша осклабился, глядя на план предстоящей битвы. Он казался великолепным и логичным. Сам вождь Собачников точно не додумался бы до такого. Бланш отрешенно смотрела туда же, но все было смазанным. Второй глаз отчаянно слезился, точно отказываясь принимать единоличную ответственность за ее зрячесть.

– Нам нужна наша старая добрая крыса, чтобы пролезть незаметно так высоко. Приведи Лаки, – распорядился Синиша, не оборачиваясь к сидящему за его спиной Пьеро.

Тот кивнул и покинул шкурню.

– Долго ползти до тридцатого?

– Часов пять, если ты уже на башне.

Синиша удовлетворенно кивнул и с необъяснимой заботливостью проверил ее глазницу под повязкой.

– Уже подсыхает… Что ты, боишься меня, Одноглазая? Не надо. Я поступлю с тобой по совести, как все закончится. Будешь моей любимицей. Ты и так уже почти… Вон, даже Пьеро ревнует…

Со смехом он опустил черную глазницу повязки на место и отвернулся к схеме. Бланш испытывала помесь отвращения со злостью, которая нисколько не утихла, просто затаилась, ожидая своего часа. Спустя полчаса вернулся встревоженный Пьеро. Мгновение он взирал в молчании то на угрюмую Бланш, то на счастливого, как ребенок, вождя, не решаясь сообщить правду…

– Где Лаки? – почуял его спиной Синиша.

– Его нигде нет.

Глава Собачников обернулся, выглядя заинтригованным. Радость в нем чуть поутихла и снова подняла голову змея.

– Ясно. Сбежал крысеныш! Это становится все интереснее.

– От него следовало ожидать. После того как он нас подставил на верхних… – опустив голову, произнес Пьеро.

Его пробивала заметная дрожь, и он явно ждал, что его размажут за дурную весть. Но Синиша пребывал в хорошем расположении духа:

– Ты помнишь, как вернулся вниз, Пьеро?

– Помню, господин.

– Тогда сам будешь крысой. Ибо смотреть надо было лучше за этой падлой, раз ты знал, чего от него ждать. Выступаем завтра. Пора ронять второй Вавилон.

Дни и ночи проходили в тишине и неведении, сигнализирующими об отсутствии энергии в главных генераторах. «Гера» сверкала в небесах, маня к себе, и элита Вавилона готовилась к очередному переселению на спутник. Да еще и другая беда надвигалась снизу. Министры отправили какого-то агента к Синише, и тот принес плохие вести о нападении. Но эту войну они заведомо проиграют, так как энергии на оборону почти не осталось. Терять Вавилон было больно, но ничего другого не оставалось.

Карл Каннингем почти всегда сидел в Ложе один, часами наблюдая за неоновыми прожилками в кодах башни и за сводками различных внешних датчиков. Без доступа к бэкенду Вавилона они могли только считывать симптомы. Обесточивание башни – симптом.

С тех пор как операционная система Вавилона сошла с ума, начались все остальные беды. Они потеряли доступ к главным базам данных, центральной оборонной системе, а затем и к энергии. Управление отсеками еще оставалось доступным, но максимум, что удалось бы сделать в нынешних обстоятельствах, – задраить каждый уровень, как они поступили с нижними при утечке газа инкапаситанта. Таможенники уже подсуетились в этом направлении, причем без авторизации начальства… Их действия тоже наводили на тревожные мысли. В таких ситуациях риск разобщения велик как никогда. Не меньше, чем из-за нападения Собачников, правительство переживало о том, что люди найдут способ добраться до самого верха, чтобы улететь на спутник, и тогда начнется бойня среди своих же. Шаттлов, конечно, больше не будет, но есть еще чертовы трубы…

«Гера» просто не вместит столько вавилонян. Логичным казалось, что выжить должны только верхние уровни, потому что именно их жители – носители интеллектуального потенциала. Этого требует их неожиданная задача ультимативного выживания. Остальные вавилоняне, увы, балласт. Но пока еще время оставалось, и Каннингем использовал его, чтобы анализировать различные исторические данные по энергопотреблению, пытаясь выявить единый паттерн. Что-то наверняка произошло раньше, и оно запустило все эти катаклизмы.

Внезапно его озарила догадка, которая показалось верной, хотя на первый взгляд очевидной причинной связи не наблюдалось. До всех этих событий, за день до смерти Руфуса Гора, был произведен мощный залп Омикрона куда-то на башню, но неизвестно куда… Инженеры тогда решили, что это сбой. Жалко, что покойники молчат. Похоже, что коллега, предчувствуя собственную смерть, подложил им какую-то крупную свинью…

Каннингем даже не заметил, что зажглись все огни. Осознание пришло спустя несколько минут, и он недоуменно огляделся. Ложа переливалась светом, и ее наполнило уверенное, мерное гудение. В наушники почти в этот самый момент прорвался приглушенный голос старшего инженера И-Шина: