Последний пророк - Барбара Вуд

Фарадей решил бросить весь альбом в камин, где его поглотило бы пламя, он бы почернел и превратился в пепел. Он представил, как огненные искорки, поднявшись по трубе, прогнали бы тех демонов обратно в адские глубины, из которых они пришли.

Но Фарадей знал, что все будет по-другому. Даже если бы он сжег эти рисунки, демоны все равно остались бы с ним. Поэтому, не глядя на то, что нарисовали его измазанные углем пальцы, и не понимая, почему он это делает, он спрятал их в самое дальнее отделение своего портфеля, чтобы никогда снова не смотреть на них.

Когда физически, но не психически, он почувствовал себя намного лучше, Беттина заявила ему своим самым категоричным тоном:

— Фарадей, достаточно значит достаточно. Мы уезжаем из этого места, и точка.

Ей на удивление, он легко согласился. Хотя он не собирался возвращаться в Бостон, а планировал отправиться дальше на запад. Мистическая девушка из Пуэбло-Бонито указывала ему на запад. Фарадей предложил оплатить Беттине обратный билет в Бостон, посоветовал принять предложение руки и сердца от мистера Захарии Викерса.

Беттина рассказала ему, что, когда Фарадей лежал в беспамятстве, мистер Викерс по дороге из Аризоны заезжал к ним. Она уже приняла предложение Захарии и в качестве доказательства своих слов протянула Фарадею руку, на которой сияло обручальное кольцо с бриллиантом.

— Но так как он сразу должен был уехать в Африку, — объяснила она, — где собирается пробыть почти год, мы решили пожениться следующей весной. А пока, Фарадей, я продолжу исполнять свой долг перед тобой и моей племянницей. Потом ты будешь заботиться о себе сам.

Фарадей упаковал всю свою коллекцию керамики, отдав оллу Беттине, потому что ее вид пугал его. Когда они садились в поезд, он снова окинул взглядом древнюю землю, где в поисках духовных истин провел год. Он вспомнил день, когда они впервые приехали сюда, и он готовился узреть великие откровения. За это время никакие видения не посетили его, за исключением демонов, от которых теперь он отчаянно искал спасения.

Но жили на земле люди, они могли изгнать засевших в его голове демонов из каньона Чако, и это были потомки тех самых людей, которые первыми застраивали эту долину.

Фарадей никому не рассказывал о девушке с развалин. Кто поверит ему, человеку, который вернулся из каньона сумасшедшим, несущим какой-то бред? Он по памяти нарисовал ее лицо, а потом часто смотрел на этот рисунок, как будто в контурах ее лица, мягкой округлости ее щек, лунном свете ее миндалевидных глаз и трех необычных линиях на ее лбу он мог разгадать тайну того, что случилось с ним той ночью на руинах.

Конечным пунктом их путешествия из Нью-Мексико был город Баннинг, штат Калифорния. Он был чуть больше железнодорожной станции, в городке была платная конюшня и несколько магазинов. Но они нашли там даже один пансион, где можно было остановиться, пока Фарадей искал подходящее жилье для Беттины и Морганы. Он отчаянно хотел продолжить поиски шаманов, но долг перед семьей все же был на первом месте.

Они нашли дом на продажу возле Палм-Спрингс, одинокой деревушки посреди индейских резерваций, состоящей в основном из хижин и палаток, где жили люди, больные туберкулезом и другими легочными заболеваниями. Здесь, посреди песчаных холмов и раскидистых пальм, за высокой глинобитной стеной, местный железнодорожный магнат построил для своей жены, которая страдала от эмфиземы, великолепный дом из десяти комнат в испанском стиле. Но, вскоре после того как они вселились, она умерла, и магнат вернулся в Сан-Франциско.

На постройку поместья «Каса-Эсмеральда» ушло целое состояние: золотая сантехника в ванных комнатах, повсюду импортный мрамор, резные двери из красного дерева с хрустальными стеклами. Дом продавался по астрономической цене, но Беттина и Моргана сразу влюбились в сказочную виллу. Фарадей договорился в банке Лос-Анджелеса перевести все его оставшееся состояние из Бостона сюда, но так как на покупку дома ушли бы практически все его деньги, они с Беттиной разработали целый план: он был уважаемым врачом с гарвардской степенью, это должно было убедить банковского служащего в том, что он собирается открыть здесь практику, которая, учитывая количество легочных больных в долине Коачелла, процветала бы. Банк хранил бы его деньги в качестве финансовой гарантии, и они впоследствии взимали бы платежи автоматически каждый месяц. Таким образом, у Фарадея были бы средства на жизнь, пока он постепенно не вступил бы во владение собственностью.

На территории «Каса-Эсмеральда» был свой собственный глубокий колодец, который не зависел от милости природы и борьбы за права индейцев пользоваться местной водой. Хотя в имении не было газа и электричества, Беттину это не беспокоило, дом, роскошный и элегантный, как дворец, соответствовал ее утонченному вкусу. И она не собиралась здесь готовить, убирать и стирать.

— Пожалуй, для начала хватит и шести слуг, — сказала она и начала составлять списки поваров, прачек, служанок разного уровня и слуг для работы во дворе, так как она хотела привести в порядок все испанские фонтаны и сады.

Фарадей распаковал свою коллекцию. Прошло несколько дней, прежде чем он набрался храбрости вынести оллу на свет и рассмотреть ее беспристрастным взглядом ученого.

Прекрасный кувшин больше его не пугал, он смог зарисовать его в разных ракурсах, заботливо передавая необыкновенный золотой цвет и хаотический узор, выполненный красной краской. Он встречался и разговаривал с разными местными коллекционерами керамики из Пуэбло-Бонито, поскольку ему хотелось прочитать историю, зашифрованную в узоре на глиняном кувшине. «Какое-то несчастье произошло в этом месте много лет назад», — говорил Джон Уилер. Рассказывал ли этот узор о забытом катаклизме?

Но ему не везло.

Фарадей понимал, что ему требовался не просто эксперт по индейской культуре или местной керамике, ему нужен был кто-то, кто смог бы идентифицировать узор и объяснить те два рисунка, которые дала ему цыганка. Были ли они вообще индейскими, как думал Джон Уилер? Банковский служащий посоветовал Фарадею заехать в Сан-Бернардино, в местное Управление по делам индейцев. В конце стояли письменные столы, заваленные бухгалтерскими книгами, корреспонденцией, картами в рулонах, правительственными докладами. Фарадей застал и совершенно равнодушного ко всему и официального представителя по имени Попиэль.

Когда Фарадей зашел в контору, Попиэль жевал бутерброд с ветчиной и не собирался прерывать свою трапезу из-за посетителя.

— Официальные представители индейцев, — сказал он с полным ртом, — несут ответственность за работу школ, судов, распределение товаров, управление земельными участками и осуществляют контроль за договорами об аренде. Представитель индейцев — это, в сущности, племенное правительство. А поверьте мне, сэр, это нелегкая задача.

Он вытер жирный рот салфеткой, заложенной за его воротник.

— Они как дети! Им нужна жесткая рука!

Фарадей спросил Попиэля, знакомо ли ему слово «ошитива». Он его не знал. Он не говорил ни на одном из индейских диалектов. Когда Фарадей предположил, что это может быть названием какого-то племени, Попиэль показал ему список племен, находящихся под его юрисдикцией: чемеуэви, кауилла, серрано, луисено, камиа… Этот список казался бесконечным, но слова «ошитива» в нем не было.