Код любви - Максимилиана Моррель

– И это все, что ты можешь сказать? – шериф смачно сплюнул. – Так ты нашел их или нет, я так и не понял? – Морис только кивнул. – Чтобы завтра утром твой отчет лежал у меня на столе.

Развернувшись, он гаркнул на свой эскорт, забрался в машину, и та, рванув с места, скрылась за поворотом.

– Дорогой, – я погладила мужа по руке, – хочешь, я напишу отчет за тебя?

Он только потерся носом о мою щеку:

– Ложь на бумаге – это не ложь вовсе.

Мы пошли в бар. Кусок мяса с жареным картофелем был сейчас как нельзя кстати. Пока я поглощала свой обед, Морис позвонил Рею, долго разговаривал с ним, а я наблюдала за тем, как меняется его лицо. Разгладилась глубокая складка на лбу, засияла мягкая улыбка, глаза подобрели. Наспех доев, вырвала у мужа трубку, чтобы послушать нежное щебетание своего малыша.

Скорее бы все это закончилось, и мы все вместе поехали бы в Нью-Йорк. Написание моего нового романа, несмотря ни на что, близится к концу. Урывками все же удается писать по нескольку страниц кряду. Долли будет рыдать и весь читающий мир вместе с нею.

Ночь прошла спокойно, и следующие сутки не предвещали никаких неожиданностей. Но на то они и неожиданности, чтобы обрушиться внезапно. А я как на зло проспала свое дежурство.

Первый выстрел раздался сразу после рассвета. Я подпрыгнула, а Морис резко сел в постели, зверски оскалившись, и устрашающе зашипел. Одевшись в считанные секунды, он выхватил из стенного шкафа ружье и скрылся за дверью. На ходу натягивая джемпер, я выбежала следом. Яростная перестрелка уже слышна повсюду. За деревьями поднимался дым, уже что-то горело. Закрывая голову руками, выглянула из-за живой изгороди. Четыре грузовика стоят посреди дороги, это значит, приехало человек пятьдесят, не меньше. В зелени мелькали чьи-то фигуры. Истошные, душераздирающие крики раздались через дорогу напротив. Это же дом Аманды?

Низко пригибаясь к земле, я перебегаю на другую сторону и, прячась за деревьями, подбираюсь к крыльцу. По ступенькам, безумно хохоча и грязно ругаясь, спускаются трое незнакомцев с ружьями, кольями и крестами. Меня затрясло. Поспешно, на четвереньках заползла под настил и, сжавшись в комок, затаила дыхание. На этот раз пронесло! Когда смех и голоса стихли за углом, я выбралась из своего укрытия, огляделась и влетела в дом. Аманда, распластавшись на полу, лежит в луже собственной крови с колом в груди. Ей уже ничем не поможешь. «Помоги мне, Господи», – шепчу я зачем-то, осеняя себя крестным знамением, и не сразу замечаю, как из потайной двери, ведущей, скорее всего, в подвал, появляется один из братьев Гривз. Младший. Конрад. Противоестественно, бледный даже для вампира, с трясущимися губами, открывающими маленькие окровавленные клычки.

– Пойдем скорее, – проклацал он, вынул из-за пазухи пистолет и сунул его мне, уверенно сжимая второй в своей измазанной кровью ручонке. – Осторожно, он снят с предохранителя. А уж я-то стрелять умею, не промахнусь. Они и Джерри тоже убили, прямо в постели.

По узким подземным переходам мы идем куда-то в кромешной тьме, Конрад тянет меня за рукав, быстро семеня своими детскими ножками. Пахнет плесенью, сыростью и влажной землей.

– Над нами ваш дом, – он шумно потянул носом. – Что-то горит.

Дверь, рычаг в стене, взбегает, притопывая, по высоким ступеням, на ходу делает несколько выстрелов. Спотыкаясь, поднимаюсь следом. На полу здоровенный мужик, рядом с ним наволочка, набитая всякой всячиной. Мерзкий мародер! С брезгливым ужасом, осторожно, чтобы случайно не зацепиться за раскинутые руки и ноги, обхожу расстрелянное в упор тело. А Конрад, вскарабкавшись на столешницу, срывает полыхающую штору, другую, спрыгивает и затаптывает маленькими ступнями пламя, уже перекинувшееся на ковер. Помогаю ему, чувствуя, как плавятся подошвы кроссовок.

– Где Морис?

– Где-то возле дома Дугласа Шторна.

И я уже на улице, пули нещадно свистят мимо ушей. Кто-то стреляет в меня.

– Беги, я прикрою! – слышу детский голосок из-за соседнего дерева.

Несусь во весь опор к аккуратному домику с витражными окнами, большая часть из которых безжалостно разбита. На пороге натыкаюсь на седовласого, худого и длинного Шторна. Грудь пульсирует кровоточащей раной. Прижимаю к ране платок и чувствую сильные, резкие толчки. В это невозможно поверить, но на моих глазах искореженная пуля выплевывается прямо мне в ладонь, а отверстие быстро затягивается, не оставляя следа.

– Я в порядке, – заявляет он и, молниеносно развернувшись на сто восемьдесят градусов, растворяется в густо разросшихся кустах. В отдалении полыхает еще чей-то дом. С башенкой. Норы Беллани, продавщицы из магазина. Продираясь сквозь колючие заросли, натыкаюсь на гору железобетонных мускулов. Наглая бородатая бандитская физиономия, схватив меня за горло, давит на лоб деревянным распятием. Я захрипела, задыхаясь, и выронила пистолет, которым даже не смогла воспользоваться. Выстрел раздался совсем рядом. Разом обмякшее тело охотника на вампиров грузно стало оседать на землю, а чья-то сильная рука, схватив меня за шиворот, отбрасывает между колонн полуразрушенной беседки. С трудом переворачиваюсь, судорожно хватая ртом воздух. Морис! Он сильно хромает. Ранен?

– Сиди здесь и не высовывайся!

– Морис!

Но его уже нет, а из высокой травы доносятся чьи-то тихие, приглушенные стоны. Сползаю вниз. Привалившись к основанию колонны, полулежит Лаэрт Бишоп, молодой сероглазый вампир, плотно прижимая руки к животу. Между пальцев сочится тонкими струйками жидкая кровь.

– Найди доктора, – шепчет он сквозь плотно сжатые зубы. – Они стреляют серебряными пулями.

Как из-под земли вырастает Свенсон и оттаскивает Бишопа в самую гущу низкорослых пихт.

Резкий крик боли, скрежет зубов. Забираюсь к ним. Пуля извлечена, а раненый вампир уже жадно пьет кровь из пластиковой бутылки из-под колы. Побыть с ним? Конечно. С состраданием смотрю на Бишопа, на губах которого застыла капелька крови. Он совсем молод и по человеческим меркам, и по вампирским, этот добрый скромный мальчик, по собственной воле пожелавший жить вечно!

– Ты не умрешь, серебряная пуля не убивает.

Кого я больше успокаиваю: его или себя?

– Я знаю, – через силу пытается улыбнуться мне. – Очень больно.

И откинувшись назад, закрывает глаза. Потерял сознание? Марлевая салфетка насквозь промокла от крови. Ничего, ничего, заживет, я точно знаю! Слезы текут у меня по лицу, и я размазываю их грязными ладонями по щекам. Спину нещадно печет огонь полыхающего дома, надеюсь, хозяйка успела убежать. Силы небесные, что же происходит! Неужели еще одна трагедия в истории вампиров? Я не хочу умирать! Что будет с Реем? С чудовищным грохотом обрушилась крыша догорающего дома. Я зажмурилась, вдавившись в землю. Ну, вспомнить бы хоть одну молитву, но в голове крутится только одна фраза, прочитанная мною в старых записях миссис Мак-Каниган: «Ом мани надме хум». Если бы еще знать, что это означает! Кажется, призыв о помощи. Помогите же нам кто-нибудь!!! Поглощенная своими стенаниями, не поняла даже, когда стрельба стихла. Подняла голову и увидела перед собой «карапуза».