Останься со мной навсегда - Назира Раимкулова

— Нет, я всего лишь пятьдесят кило вешу, — не поняла её Майрам.

— Да я не про вес твой. Ты, доченька, беременная…

— Я?! — Майрам покраснела от неожиданности.

— Грудь болит?

— Н-не знаю… я, это… я… не могла забеременеть… — женщина сглотнула.

В горле у неё пересохло.

— У меня глаз наметанный, я сразу вижу. А ты, дочка, не бойся, я тебе помогу, — тётя Валя погладила Майрам по плечу, — не переживай, всё будет хорошо. Ну, ладно, вы тут размещайтесь, я потом загляну, может, что надо будет…

Марат и Майрам молча смотрели друг на друга, по щеке женщины покатилась слеза. Она не могла поверить в чудо. Муж обнял жену, поцеловал в лоб и сказал:

— Значит, так и должно было быть… Давай отметим это событие вместе с новосельем?!

Майрам кивнула головой, она была в растерянности. Тяжесть долгой дороги, неожиданная новость вконец выбили её из колеи.

* * *

— Ну, давай, тужься, давай… совсем немного осталось… — акушерка вытерла проступивший на лбу у Майрам холодный пот. — Устала ты, большой он у тебя.

Майрам трое суток в родильном доме. Когда начались схватки, она испугалась. Первая мысль была — аппендицит. Резкая боль шла от самого низа живота: стало так больно, что в глазах стало мелькать. Марат был на работе. Превозмогая боль, Майрам спустилась на вахту. Тетя Валя дремала: очки съехали на нос, на коленях лежало вязанье.

— Тетя Валя… — еле слышно сказала Майрам, — тетя Валя!

Женщина вздрогнула и открыла глаза:

— Ой, батюшки! Майрам, ты чего такая бледная?!

— Тетя Валя, — Майрам держалась за живот, — у меня вот здесь болит, так сильно… наверное, аппендицит?! Ой! Вот опять, прямо режет, — лицо женщины исказилось от боли.

— Ты подожди, у тебя схватки начались, сейчас я найду машину, собирайся пока, — тетя Валя быстро встала и выбежала на улицу.

В роддоме пахло хлором и лекарствами. Майрам сидела рядом с тетей Валей, та деловито разговаривала и наставляла медсестру.

— Ой, не беспокойтесь, у нас все по правилам, вон, сколько каждый день таких рожают и ваша родит… — медсестра ворчливо записывала в журнал регистрации. Тетя Валя успокоилась только после того, как Майрам определили в приемное отделение. Она забрала ненужные вещи и уехала обратно.

Майрам стало тоскливо. В палате, куда её определили, лежало еще четыре роженицы. Каждой было так же, как и самой Майрам. Схватки вдруг прекратились. Это было похоже на то, как болит зуб, а когда приходит очередь к зубному врачу, вдруг перестает болеть. Она прилегла и заснула тем самым коротким дневным сном, которого хватает до конца дня. Ей приснилась её деревня, гора, на которую она любила влезать и смотреть с высоты вокруг. Во сне у Майрам появилась легкость полета. Она стала птичкой, маленькой-маленькой, с изумрудными крыльями. Теперь Майрам поднялась над горой и вдруг увидела гору изнутри. В самой глубине, ближе к подножью, блеснуло что-то. Майрам прошла сквозь гору, внутрь её, и стала приближаться к этому блеску.

Чем ближе она становилась, тем отчетливей и ясней ей слышался мягкий звук стекающей воды. Наконец, она оказалась совсем близко. Это был маленький ручей. Сквозь небольшую щель с самой вершины на ручей падал луч света. Вода давала отблеск внутри небольшого грота. Птичка Майрам не могла сесть к ручью, ей приходилось на лету балансировать, чтобы попробовать воду в ручье. Длинным изогнутым клювом она ткнула в ручей и вдруг начала захлебываться. Вода застряла и не проходила, птичка стала истерично порхать, силы быстро закончились, дышать было нечем. Совсем обессилев, Майрам упала в воду и начала тонуть. Она не сопротивлялась, но что-то не давало ей этого сделать. Это ручей выталкивал её обратно. Ей хотелось кричать, звука не было. Словно кто-то зажал ей рот и не давал ничего выдавить из себя.

— ММММММама! — закричала Майрам и, проснувшись, долго не могла понять, где она. Наконец, придя в себя, оглянулась: в палате кроме неё остались две женщины.

В дверь просунулась смуглая медсестра:

— Кто тут Майрам? Там муж пришёл. Поговорите через окно, у нас нельзя выходить, — предупредила она.

Майрам тяжело перевернувшись на бок, встала и направилась к окну. Здание роддома было одноэтажным. Отодвинув шторку, она стала искать Марата. Увидев его где-то сбоку, помахала рукой.

— Ну, ты даешь! Прихожу домой тебя нет, а тут ещё тётя Валя: «Увезли твою голубку…» Я так испугался. Когда родишь?

— Не знаю, сейчас схватки прекратились…мне так страшно…

— Ну, ну… не бойся, всё будет хорошо. Может, кушать хочешь? Я тут принес картошки вареной, — в руках у мужа была авоська с завернутым в газету свертком.

— Нет, ничего не хочется, ты иди домой, наверное, я не сегодня рожу. Ты же не будешь тут всю ночь стоять под окнами, — Майрам хотелось быстрее лечь, она устала.

— Ладно, отдыхай, я завтра утром перед сменой загляну. Может всё-таки картошку оставить?

— Не надо…

Ночью опять начались схватки. Майрам не могла ни сидеть, ни стоять. Она ходила по больничному коридору. Мысли были только о том, чтобы отпустила боль. К утру боль ушла. Через три часа не выспавшаяся Майрам снова ходила взад-вперед. Забежал Марат, но с ним она даже не стала разговаривать, не подошла к окну.

Всё её существо сейчас сконцентрировалось на боли, пронизывающей до самого мозга. Ей хотелось спать, плакать, кричать…

Схватки не прекращались. Пришел палатный врач, посмотрел, послушал, покачал головой и вышел. У Майрам появилось чувство тревоги. Прошли еще сутки. Муж приходил два раза и уходил расстроенный. Он теперь больше переживал не за ребенка, а за жену. Она осунулась от бессонных ночей, под глазами образовались круги. Марат нашел палатного врача, осматривавшего жену.

— Плод большой, если сама не сможет родить, будем резать…

Утром Майрам повезли в операционную.

— Ну, давай, тужься, давай… совсем немного осталось… — акушерка вытерла проступивший на лбу у Майрам холодный пот. — Устала ты, большой он у тебя. Вот сейчас родишь, и спать пойдешь…

— Не могу больше… — только успела сказать Майрам и потеряла сознание.

* * *

Очнулась она уже в реанимации. Майрам открыла глаза и утонула в темноте. Боли не было, была гнетущая тишина и туман. Мысль о ребенке появилась и исчезла сама собой.

— Я умерла… — подумала Майрам и вновь провалилась в пустоту…

Свет больно ударил сквозь закрытые глаза. Закрывая их ладонью, Майрам нескоро смогла открыть ресницы.

Это нянечка начала уборку. Она ковыляла своими толстыми маленькими ножками. Весь её вид вызывал смех. Вся круглая, как кубышка в лото, в белом коротеньком халате, открывавшем толстые бёдра, в кожаных тапочках, больших на два размера, нянечка протирала пыль на окнах.