Тени Королевской впадины - Владимир Михановский

В комнату, насвистывая, вошел Ильерасагуа с большим чайником. Настроение у изобретателя было превосходное — он выполнил оба задания генерала Четопиндо: и снадобье синтезировал по формуле, и с боеприпасами дело на мази.

Мелодия, которую насвистывал Ильерасагуа, показалась Карло знакомой.

— Это что за мотив? — спросил он, пока Ильерасагуа расчищал место на столе.

Изобретатель охотно пояснил:

— У нас все рабочие напевают эту песню.

— И слова знаешь?

— Нет.

— Так вот, советую тебе забыть этот мотивчик, — строго сказал Миллер.

Ильерасагуа удивленно воззрился на гостя:

— А в чем дело?

— А в том, что за эту песню скоро будут вешать на фонарных столбах.

— Кто будет вешать?

Миллер отрезал:

— Мы!..

— Да брось ты, Карло, говорить загадками! — воскликнул Ильерасагуа. Он пристроил, наконец, чайник на столе и получил возможность жестикулировать обеими руками, что и проделывал с темпераментом южноамериканца. — В Оливии за пение еще никого не вешали!

— Все впереди. — Гость усмехнулся.

В лице собеседника Ильерасагуа на мгновение почудилось что-то страшное.

— По-моему, мотивчик довольно милый, — неуверенно произнес Ильерасагуа.

— Этот милый, как ты говоришь, мотивчик принадлежит Рамиро Рамиресу, — сказал Миллер.

— А, ну это дело другое. Рамиро давно у нас в печенках сидит, — согласился Ильерасагуа и следующим рейсом принес с кухни миску бобов со свининой, чай пока настаивался.

— Садись-ка, друг, отдыхай. Что еще надо принести? Давай я схожу, — предложил Миллер.

— Пару стаканов для чая. Вымой только их, они грязные.

На кухне Миллер выбрал из груды грязной посуды два стакана, тщательно вымыл их, затем протер. После этого на дно одного стакана бросил несколько крохотных, почти неприметных, кристалликов из пробирки. Подумал: «Вот будет номер, если я перепутаю стаканы».

Хозяин успел к этому времени разложить бобы на тарелки. Карло сам разлил чай и заботливо пододвинул Ильерасагуа стакан.

— Благодарю, — сказал Ильерасагуа. Рот у него не закрывался ни на миг: теперь он оживленно рассказывал эмиссару шефа, как подвигается работа по начинке гранат слезоточивым газом.

В паузах, жмурясь от наслаждения, он прихлебывал ароматный индийский чай. Миллер настороженно следил за собеседником, однако каких-либо отклонений от нормы в его поведении обнаружить не мог.

Карло начал было подумывать, что либо француз, либо изобретатель надули его.

— …После этого я, представь себе, беру баллон, заряжаю его и иду в подвал, — продолжал свой рассказ Ильерасагуа. — И учти, Карло, все это происходит под самым носом у начальства, которое ни о чем не подозре…

Ильерасагуа умолк, поперхнувшись на полуслове. Миллер посмотрел на него — глаза химика расширились. На лице застыло выражение изумления — казалось, кто-то нашептывает ему на ухо необыкновенно интересные вещи и он внимает, боясь проронить хотя бы слово.

Карло хотел задать вопрос, но не успел. Ильерасагуа завизжал, с грохотом откинул стул и с вилкой бросился на Карло. Миллер в последнее мгновенье ловким ударом вышиб вилку и завернул руку изобретателя назад.

Ильерасагуа зарыдал и опустился на пол.

— Тигр! Тигр! — выкрикивал он сквозь слезы. — Твоя взяла! Жри меня, рви мясо, дроби кости, высасывай мозг!

Миллер стоял в растерянности, не зная, что делать. Столь быстрая и непредвиденная смена ситуации даже его выбила из колеи. Вдруг на крики сбегутся соседи, явится полиция — как он объяснит свое присутствие здесь? Видимо, он отмерил химику слишком большую дозу этого чертова снадобья…

— Замолчи, идиот! — прошипел Карло, изо всех сил сжав плечо тщедушного Ильерасагуа. Тот изловчился, схватил гостя за руку и укусил, да так, что Миллер взвыл. Он попытался отработанным еще в лагере движением схватить Ильерасагуа за горло, чтобы унять наконец вопли, но тот ловко вывернулся, вскочил на ноги и отбежал на несколько шагов, остановившись в углу комнаты. «Хорошо, что хоть окна занавешены», — мелькнуло у Миллера.

Пока Карло раздумывал, что делать дальше, химиком вдруг овладело неистребимое веселье.

Не зная, что предпринять. Миллер долго ждал, пока Ильерасагуа придет в себя. Его слух прервался так же внезапно, как и начался, сменившись остолбенением. Румянец исчез, щеки покрылись смертельной бледностью. На лбу блестели крупные капли выступившего пота.

— Пить… — прошептал он, в недоумении озираясь.

Миллер протянул Ильерасагуа стакан не успевшего остыть чая, затем, спохватившись, выплеснул его под стол, а химику дал свой стакан.

Ильерасагуа пил судорожно, большими глотками, проливая чай на пол и на одежду. Напившись, он сжал стакан с такой силой, что стекло треснуло.

Изобретатель с недоумением посмотрел на кровь, которая показалась из порезанной ладони.

— Что случилось, Карло? — спросил он, озирая мутными глазами беспорядок в комнате.

Немец вкратце описал внезапный припадок Ильерасагуа, опуская, само собой, некоторые детали.

Ильерасагуа лизнул порезанную ладонь и опустил голову. Плечи его тряслись.

— Я безумен, Карло, — проговорил он глухо. — Это наследственное. Моего дядю доконала белая горячка, он умер в смирительной рубашке. Меня, похоже, ждет то же самое…

Разумеется, швыряя в стакан Ильерасагуа несколько крупиц снадобья, Карло отдавал себе отчет, что идет на определенный риск. Однако выхода не было: он должен был определить действие нового вещества, которое волею судьбы и обстоятельств попало в его руки. Ведь не станет же он, в самом деле, использовать себя в качестве подопытного кролика?!

С другой же стороны, Миллер рассудил, что особой опасности он изобретателя не подвергает: от одного раза ничего страшного с Ильерасагуа не произойдет — едва ли он пристрастится к снадобью.

— У тебя раньше бывали такие приступы? — спросил немец, глядя на бледного как мел Ильерасагуа.

Тот покачал головой.

— Я всю жизнь жил в ожидании этих приступов, Карло, — сказал он слабым голосом. — Надо мной тяготеет рок наследственности. Но никогда не думал, что это так ужасно… Спасибо, Карло, ты поступил как настоящий друг.

Помолчав, Ильерасагуа продолжал, прикрыв глаза:

— Мне кажется, что мой обморок длился несколько столетий… Да, столетий… Сначала я попал в джунгли. Путь мне преграждали стволы деревьев, поваленные бурей. Под ногами чавкало болото, с веток свисали то ли лианы, то ли змеи…

Немец слушал красочный рассказ Ильерасагуа и лишь покачивал головой. Он понял, какое могущественное снадобье волею судеб попало в его руки. Наркоман Четопиндо едва ли устоит против этого оружия.