Соблазнить герцогиню - Эшли Марч

Он снова посмотрел ей в глаза:

— Чем пожелаешь, дорогая. Но если ты захочешь остаться в Рутвен-Мэноре… Шарлотта, мне бы очень хотелось доказать тебе, что я говорю правду. Позволь мне поухаживать за тобой. Позволь показать тебе, что я действительно изменился. Позволь мне любить тебя, Шарлотта.

— А что потом, через двенадцать дней?

— Я не знаю, что будет потом, но точно знаю, что все равно буду любить тебя, Шарлотта. — Когда он это говорил, его серые глаза пылали, и она чувствовала, как от его взгляда по всему ее телу разливается жар.

Часы на каминной полке отсчитывали секунду за секундой, а Шарлотта по-прежнему молчала; она уже знала, что скажет, но все еще не решалась произнести эти слова. Но боялась она вовсе не мужа — боялась самой себя, Ведь если бы она сейчас поверила ему, если бы осталась… О, тогда она, наверное, уже никогда не сможет с ним расстаться. Но она же и не хотела с ним расставаться, не так ли? К тому же очень может быть, что он действительно не хотел жениться на Джоанне. И если так…

— Так что же ты решила? — спросил Филипп. — Ты остаешься?

Она кивнула и тихо прошептала:

— Да, остаюсь.

Проснувшись на следующее утро, Шарлотта лукаво улыбнулась. Ох, Филипп совершил ошибку, сказав, что она может делать все, что ей вздумается, потому что сейчас ей захотелось…

Весело рассмеявшись, Шарлотта выскользнула из постели и, накинув шаль на ночную рубашку, прошлась по комнате. Взглянув на портрет старого герцога, она досадливо поморщилась. Как-то раз ей ужасно захотелось забросить на раму свои любимые шелковые чулки, что она, разумеется, и сделала. Но как сейчас их оттуда снять? Портрет висел слишком высоко… Может, забраться на стул? Ах, не стоит труда!

Снова рассмеявшись, Шарлотта подошла к комоду и, выдвинув один из ящиков, попыталась отыскать что-нибудь подходящее. Но под руку попадались только простенькие шерстяные чулки.

— Что ж, если так, пойду босая, — прошептала она с ухмылкой. — Так даже лучше. Гораздо веселее…

Выбежав из спальни, Шарлотта быстро спустилась по лестнице. Переступив порог столовой, с улыбкой пропела:

— Доброе утро, ваша светлость! Как вам спалось?! — Неужели он и впрямь ждал ее появления? Как это волнует.

Филипп, уже сидевший за столом, оторвал взгляд от лежавшей перед ним утренней газеты.

— Доброе утро, Шарли… — Герцог умолк и в изумлении уставился на жену. Она стояла перед ним босая и растрепанная; на плечах у нее была шаль, а под ней — одна только ночная рубашка.

— Тебе, наверное, интересно узнать, почему на мне лишь ночная рубашка и шаль, — проговорила Шарлотта, взглянув на мужа.

Филипп заставил себя улыбнуться:

— Да, я действительно заинтригован. — Повернувшись к слуге, он произнес: — Оставь нас.

Как только дверь за слугой закрылась, герцог снова посмотрел на жену:

— Дорогая, быть может, твоя горничная внезапно заболела? Или ты просто пытаешься обольстить меня своим видом?

Шарлотта весело рассмеялась:

— А может, ты уже обольщен?

Герцог едва заметно нахмурился:

— Дорогая, что все это значит?

Внезапно смутившись, Шарлотта потупилась и провела пальцем вдоль края стола. «Может, налить себе стакан сока, чтобы хоть чём-то занять руки?» — подумала она.

— Так что же все это значит? — повторил вопрос Филипп.

— Не обращай внимания, — пробормотала Шарлотта. — Ты вчера сказал, что я могу делать все, что захочу, верно? Вот я и решила, что сегодня хочу целый день ходить в ночной рубашке. — Шарлотта вдруг вскочила на ноги и, отступив от стола, присела в реверансе. Ухмыльнувшись, сказала: — Ах, простите, ваша светлость, я забыла поприветствовать вас должным образом.

Филипп сложил газету и отложил ее в сторону. Внимательно посмотрев на жену, проговорил:

— Полагаю, дорогая, ты хочешь проверить меня. Хочешь посмотреть, как я отреагирую на твое странное поведение.

— Довольно скандальное поведение, не так ли?

Герцог поднялся на ноги.

— Если не возражаешь, дорогая, я присоединюсь к тебе.

Шарлотта с усмешкой заявила:

— Ты не сделаешь этого! Твое положение не позволит тебе так поступить!

Филипп со смехом развязал галстук.

— Разве не помнишь, Шарлотта? — Скинув сюртук, он повесил его на спинку стула.

— О чем я должна помнить? — Она взглянула на мужа с недоумением.

Он весело рассмеялся и стащил с себя жилет.

— Разве ты забыла, что я предпочитаю спать голышом? Шарлотта в смущении потупилась; ей тотчас же вспомнилось, как выглядело в мерцающем свете свечи обнаженное тело Филиппа. И вспомнились его ласки — нежные и страстные, заставлявшие ее стонать и трепетать…

— Дорогая, почему ты краснеешь? — прошептал Филипп.

Напомнив себе, что теперь она — уже совсем не та молоденькая девушка, которой была когда-то, Шарлотта с вызовом вскинула подбородок и, взглянув мужу прямо в глаза, заявила:

— Полагаю, что тебе нет необходимости снимать все это. — Она указала на сюртук и жилет мужа. — Даже если ты разденешься догола, ты все равно останешься герцогом. А я останусь герцогиней лишь до конца бракоразводного процесса. Так зачем тебе ронять свое достоинство?

Шарлотта прекрасно понимала, что ее речь прозвучала не очень-то убедительно. Однако Филипп кивнул и принялся заправлять в брюки рубашку, которую уже собирался снимать.

— Как пожелаешь, любовь моя.

«Любовь моя»? Ах, сколько раз он шептал эти слова ей на ухо перед свадьбой… И какой же дурой она была, когда верила ему…

Поморщившись, она проговорила:

— Я хочу, чтобы ты называл меня просто Шарлоттой, понятно?

Филипп с улыбкой кивнул:

— Да, конечно. Но тогда и ты называй меня только по имени. А если уж не можешь забыть про мой титул, то тогда прибавляй к нему «о, высочайший», — добавил он со смехом.

Шарлотта тоже рассмеялась.

— А может — «ваше величество»? — спросила она.

Филипп с улыбкой пожал плечами:

— Можно и так, если это доставит тебе удовольствие.

«Ах, какой же он сейчас милый, какой обаятельный, — подумала Шарлотта. — Неудивительно, что я с такой легкостью влюбилась в него когда-то, что поверила ему. Ведь я полагала, что он всегда будет таким…»

Да, тогда, три года назад, она ужасно сглупила. Но теперь-то она прекрасно знала, что Филипп — совсем не такой, так почему же она решила остаться? Неужели и сейчас настолько глупа? Или муж каким-то непостижимым образом заставил ее так поступить? Но как он мог ее заставить?.. Ведь он же сказал, что в любом случае согласен на развод, не так ли?