Нефть и кровь: Беспощадная борьба наследного принца Саудовской Аравии за мировое господство - Джастин Шек

у него все еще была квартира. Он смог ускользнуть от властей незадолго до введения ограничения на передвижение. Аль-Кахтани рвал и метал – получалось, что он снова подвел босса.

Вопреки всему Хашогги еще надеялся, что может быть полезен родине как почти независимый журналист. В письме Авваду аль-Авваду, министру культуры и информации королевства, он писал: «…несмотря ни на что, я все еще готов служить моей родине в качестве независимого писателя и аналитика».

Он предлагал создать аналитический центр – Саудовский исследовательский центр или Саудовский совет. Институт, связанный с западными исследовательскими институтами, должен был помогать Саудовской Аравии продвигать положительный имидж страны в СМИ.

В письме Хашогги цитировал Ленина и писал о деле Раифа Бадави, молодого саудовского писателя, создавшего сайт Free Saudi Liberals («Свободные саудовские либералы»), за что его обвинили в вероотступничестве, а затем приговорили к длительному тюремному заключению и публичной порке (сам молодой человек свою вину отрицал).

Дело Бадави, писал Хашогги, «нанесло королевству серьезный репутационный ущерб, которого можно было избежать». Объясняя свое предложение, журналист замечал, что команда аналитического центра могла бы отслеживать в новостях «подобные истории и докладывать о них министерству культуры и информации королевства, способствуя предотвращению проблем».

По расчетам Хашогги, создание аналитического центра обошлось бы в один или два миллиона долларов. В качестве консультанта журналист предлагал министерству свою кандидатуру.

Но предложения Хашогги не смягчили отношение саудовских властей к нему. Как позже писала The New York Times, цитируя данные, полученные американской разведкой, почти в тот самый момент, когда диссидент покинул королевство, Мухаммед ибн Салман сказал своему заместителю, что тот может «использовать против него пулю». Кроме того, писала газета, обсуждая, как поступить с блудным придворным, наследный принц сказал своему помощнику аль-Кахтани, что ему «не нравятся полумеры».

Все это говорилось еще до того, как журналист нанес Мухаммеду самое большое оскорбление. Вскоре после того, как наследный принц предложил применить к беглецу насилие, Хашогги начал вести авторскую колонку в The Washington Post. Первая колонка вышла под заголовком «Саудовская Аравия не всегда была такой, как сейчас. Это теперь там невозможно жить».

«На родине у меня остались дом, семья и работа. Я буду говорить во всеуслышание. По-другому я просто не могу: иначе я предам тех, кто томится в тюрьмах, ибо, в отличие от них, у меня есть возможность говорить открыто. Я хочу, чтобы вы знали: Саудовская Аравия не всегда была такой, как сейчас. Мы, саудовцы, заслуживаем лучшего», – писал Хашогги в заключение.

Согласно данным ЦРУ, опубликованным в The Wall Street Journal, Мухаммед приказал аль-Кахтани вернуть Хашогги в Саудовскую Аравию, а если не получится, «заманить его в какую-либо другую страну и отдать соответствующие распоряжения».

* * *

Из королевского двора названивали журналисту, прося его ослабить поток критики в адрес саудовского правительства и предлагая примирение. Но Хашогги был непреклонен. В октябре 2017 г. он принял роковое решение: начал общаться со следователем, представлявшим интересы американских семей, которые готовились подать на Саудовскую Аравию в суд за теракты 11 сентября 2001 г.

Перспектива оказаться на скамье подсудимых много лет беспокоила саудовскую правящую семью. Строго говоря, американские суды не имеют права принимать иски против других государств, однако в 2016 г. конгресс США отклонил вето президента Обамы и принял закон, позволявший американцам подавать в суд на Саудовскую Аравию за теракты 11 сентября 2001 г.

На создание препон для принятия этого закона саудовцы потратили много лет и миллионы долларов. Мухаммед даже отправлял в Вашингтон своих ключевых министров, пытавшихся изменить точку зрения конгресса на этот вопрос. Если бы закон все-таки приняли, королевство столкнулось бы с судебными тяжбами, которые могли не только опустошить казну, но и пролить свет на связи высокопоставленных саудовских чиновников с людьми, замешанными в терактах. Кроме того, если бы Саудовскую Аравию объявили соучастницей преступлений, Aramco не смогла бы зарегистрировать свои акции на Нью-Йоркской фондовой бирже, как хотел Мухаммед, – а если и смогла бы, то столкнулась бы с новыми судебными исками американцев. Эти иски истощили бы главный источник доходов страны, а значит, поставили бы под угрозу реформы принца.

Менее чем через год после принятия закона Кэтрин Хант, бывший агент ФБР, помогавшая адвокатам жертв терактов 11 сентября 2001 г., прочла первую колонку Хашогги в The Washington Post. Джамаль заинтересовал ее нанимателей и ее саму по целому ряду причин. Во-первых, Хашогги был одним из немногих знакомых с Саудитами и Осамой бен Ладеном людей, к которым у граждан западных стран был доступ. В 1980-х гг. журналист лично общался с бен Ладеном в Афганистане, когда тот воевал там с коммунистами, а потом, в 1995 г., эти двое вновь встретились в Судане. Во-вторых, во время терактов Хашогги работал в посольстве Саудовской Аравии в Вашингтоне, а значит, наблюдал реакцию королевства на эти ужасные события. Наконец, журналист дружил с принцем Турки ибн Фейсалом, возглавлявшим саудовскую разведку накануне терактов.

Немаловажно было и то, что Хашогги мог рассказать о запутанных отношениях членов королевской семьи и правительственных чиновников в его стране. Он знал всех принцев и мог сказать, кто на ком женат и кто поддерживал экстремизм. К тому же все это он знал не только благодаря своей журналистской деятельности: с Саудитами и бен Ладенами были связаны несколько поколений членов его семьи.

Дед Хашогги являлся личным врачом самого Абдул-Азиза, основателя королевства; отец Осамы бен Ладена тоже был близок к первому королю, который давал ему миллиарды нефтедолларов на создание семейного строительного бизнеса и помощь в превращении Саудовской Аравии в современное государство. Хант надеялась, что журналист поможет разобраться с запутанными отношениями внутри династии и понять, играли ли приближенные короля и правительственные чиновники какую-либо роль в организации терактов.

Возможное участие в терактах саудовского правительства подтверждалось убедительными косвенными уликами. Несмотря на то что ЦРУ, ФБР и Комиссия по расследованию терактов 11 сентября 2001 г. заявляли об отсутствии доказательств поддержки терактов правительством или отдельными высшими должностными лицами Саудовской Аравии, вероятность того, что чиновники низшего ранга могли помогать террористам, все же была. Так, некоторые улики указывали на то, что жившие в Калифорнии террористы могли поддерживать связь с саудовскими госслужащими.

Ниточки вели к Салману и людям, приближенным к его семье. Когда Салман еще был губернатором Эр-Рияда, он жертвовал деньги организациям, поддерживавшим создание консервативных мусульманских школ, и ставшим рассадниками экстремизма вооруженным исламистским группировкам, сражавшимся в Афганистане и других странах. Еще более интересно то, что два террориста, причастные к атакам 11 сентября 2001 г., посещали во Флориде дом саудовца, управлявшего финансами старшего сына Салмана, Фахда, скончавшегося незадолго до терактов. По словам источников, приближенных к королю Салману, тот не знал, что благотворительные организации, которым он давал деньги, были связаны с экстремистами.

Хант оставила Хашогги голосовое сообщение. Она уже потеряла надежду связаться с журналистом, когда он перезвонил ей и согласился на встречу. Через несколько дней Хант вылетела в Вашингтон.

По всей видимости, Джамалю было интересно узнать, что́ хочет сообщить ему Хант. Сначала он даже пригласил ее к себе, но потом передумал и назначил встречу в булочной, расположенной в дорогом торговом центре. Утром в день встречи он снова позвонил. Его голос звучал взволнованно. Во время предыдущих разговоров Хашогги казался спокойным и уверенным, но теперь явно нервничал. Он просил встретиться с ним как можно скорее.

Во время встречи Хашогги был очень учтив, но явно чем-то расстроен. Руки у него тряслись. Он сказал, что рано утром ему стало известно, что саудовское правительство запретило его сыну Салаху покидать королевство. По словам Хашогги, это было оскорбительное и несправедливое решение, потому что его сын работал в банке и не участвовал в деятельности отца. К тому же молодой человек теперь не мог навещать своих сыновей, которые жили в Дубае.

Вообще журналиста очень беспокоило желание властей наказать его за то, что он был «лояльным инакомыслящим», как он сам себя называл. Хашогги говорил, что поддерживает многие реформы принца Мухаммеда, в том числе и ограничение