Большая книга ужасов – 73 - Елена Усачева

— О-хо-хо, — вздохнули за ее спиной. — Тяжко мне, тяжко!

И в ту же секунду огонь подкатился к Анжиным ногам. Вблизи это уже не было похоже на молнию. Это был небольшой яркий цветок вроде одуванчика, желтый, с искрящимися лепестками.

Анжи взбрыкнула, пытаясь отползти от этого чудовища подальше. Глеб рыбкой бросился на беглеца.

— Есть! — торжественно проорал он прямо Анжи в лицо, покопался где-то под своим животом и выдернул руку вперед.

По округе прокатился звон. Цветок на мгновение ослепительно вспыхнул, отчего Глеба словно приподняло над землей.

— Круг! Нужен круг! — От испуга в Анжиной голове ничего не осталось, кроме этой мысли.

Она схватила первую попавшуюся палку, ткнула ее в землю, проводя перед собой линию.

— Огонь, вода — не тронь меня! — жарко зашептала она какую-то совершенно неуместную присказку. — Огонь, вода — не тронь меня! Чур меня! Чур, чур!

— Ох, — донеслось из темноты.

— Привет, дедуля! — захохотал Глеб. — Травкой не балуешься?

Стараясь не поднимать голову, Анжи все вела и вела свою бесконечную прямую.

Старый барин, в длиннополом пиджаке, весь заросший волосами, стоял перед ее линией, и из глаз его сочилась темнота.

— Ох, — повторил он, и правая рука его медленно поднялась.

— Не давай, не давай! — заплакала Анжи, не в силах оторваться от своего занятия.

— У-у-у-у! — запротестовал лес.

— Э, э! Только без насилия! — опомнился Глеб, но было уже поздно. Руки его не слушались. Веселый огонек замигал, готовый вот-вот погаснуть.

Анжи очень захотелось бросить свою палку и помочь Глебу, но сучковатый ствол словно прирос к ее пальцам, спина не разгибалась. Она упрямо сжала зубы и побежала быстрее. Если она успеет замкнуть круг, если она успеет замкнуть, если она успеет…

— Тяжко, — вздохнул Лутовинов, и чернота из его глаз залила все вокруг. Она словно схватила онемевшего Глеба, подтолкнула его в спину и заставила сделать вперед разделявшие их несколько шагов.

— Ох!

Их руки соприкоснулись.

— Не отдавай! — завизжала Анжи.

Цветок ослепительно вспыхнул, во все стороны разлилось его невероятное сияние, зарокотали, заворчали недовольные тучи.

Цветок выпрыгнул из рук Глеба. Темнота длинным щупальцем обвилась вокруг светящейся ножки. В ту же секунду падавший вперед Глеб ударил старого барина в грудь, но не задержался, а повалился ниже, проходя сквозь Лутовинова, как сквозь тень. Цветок выскользнул из руки барина, стукнулся о Глеба и рассыпался веселыми искрами.

По опушке пронесся порыв ветра, бросил Анжи в лицо горсть песка.

Над их головами снова недовольно зарокотал гром, дрогнул воздух.

Когда перед глазами у Анжи перестали мелькать разноцветные огоньки, все уже закончилось. Среди деревьев остались они с Глебом вдвоем. Никто больше не вздыхал, не жаловался. Цветка тоже не было.

Ветер принес с собой первые капли дождя.

— Глеб, вставай! — толкнула его в плечо Анжи.

Глеб закашлялся, задергался всем телом, а потом начал кататься по земле.

— Не могу! — взвыл он, выгибаясь дугой. Под его пальцами затрещала вырываемая трава. Но вдруг он съежился в комочек и застыл.

Первым желанием Анжи было дать деру, слишком уж странным и непонятным было все вокруг. Она поднялась на четвереньки. Всего чуть-чуть ей не хватило, чтобы замкнуть круг. Как раз на границе несоединенных линий и лежал Глеб.

Анжи отползла в сторону, твердо решив бросить неудачника здесь. Пусть за ним мать приходит. Анжи не потащит тяжеленного Глеба на себе до поселка.

Не успела она об этом подумать, как Глеб дернулся, опрокинулся на спину и захохотал.

— У тебя крыша уехала? — с сомнением спросила Анжи.

Глеб поднял руки, потряс кистями.

— Э, а цветок где?

— Домой пошел твой цветок, держать надо было крепче, — проворчала Анжи, которой стали надоедать странные выходки писательского сынка. — Вставай, хватит валяться. Дождь скоро пойдет.

— Хорошо, — откликнулся Глеб, раскидывая руки и ноги. — Как же хорошо!

— Вставай, ненормальный, — разозлилась Анжи. — Или ты собираешься всю ночь здесь валяться?

— Отвали, мелюзга! — В ее сторону полетел комок земли.

— Сам ты вонюрный паскунчик! — выкрикнула она ругательство, вычитанное в книге. — Малярийный плазмодий, — это уже были познания из телевизора. — Прибрежный галечник!

Злоба придала ей сил. Она встала и решительно направилась обратно — к костру, к мальчишкам. Странно, что они еще сюда не прибежали. Грохот и фейерверк должны были их привлечь.

Ее лодыжку обхватила железная клешня.

— А ну, стоять!

Во взгляде Глеба мелькнуло что-то неприятное.

— Отстань, придурок! — крикнула Анжи, пытаясь вырваться.

— Куда это мы собрались? — нехорошо улыбнулся Глеб, сверкнув невероятно белыми зубами. — А поговорить?

— Это ты другим рассказывай, что здесь произошло, — отбрыкнулась от него Анжи.

— Я-то расскажу, а вот ты уже нет. — И он с неожиданной звериной ловкостью прыгнул вперед. Еще несколько сантиметров — и он дотянулся бы до ее горла.

— Анка!

Воробей появился, как всегда, вовремя.

«Пятая порция мороженого…» — машинально подумала Анжи, падая на руки подбежавшим ребятам. В последнюю секунду ей показалось, что Глеб от расстройства клацнул зубами, и зубы эти оказались не простыми, человеческими, а огромными, волчьими.

Впрочем, ей могло все это и показаться. Темно, пляшущий свет от горящих головней, пережитый страх.

— Ну и где ваша разрыв-трава? — ревниво спросил Джек, задвигая Анжи себе за спину.

— Ты еще не вырос из детсадовского возраста, все в сказки веришь? — огрызнулся Глеб.

— Тогда какого вы тут кувыркаетесь на земле? — рассерженно выкрикнул Воробей. — Анка, тебя мать искала, велела домой идти.

— Иди, иди, — нехорошо усмехнулся Глеб, не двигаясь с места.

— Псих, — прошептала Анжи, цепляясь за куртку Джека.

— Что произошло? — спросил Серый, как только они отошли от страшной поляны на несколько шагов.

Анжи мотнула головой, ткнулась лбом в Жекино плечо и заревела. Она и сама не понимала, что произошло. Только чувствовала — случилось что-то страшное.

Ночью ей не спалось — все казалось, что под окном ходит кто-то, вздыхает. Она старательно отворачивалась, пыталась считать половицы на полу, сбивалась, задремывала и просыпалась лицом к окну. А за ним все скреблись, стонали, просились внутрь. Громыхал далекий гром, было душно, но дождя все не было. От этого становилось еще тревожнее. Анжи то натягивала одеяло, то сбрасывала. Наконец она не выдержала и уже на рассвете перебралась на мамину кровать. Во сне мать заулыбалась, заворочалась, машинально накинула на дочь одеяло, положила руку на ее плечо, и от этой теплой тяжелой руки сразу стало спокойно. Теперь она могла без опаски смотреть в светлеющее окно и не бояться, что кто-нибудь в него запрыгнет. Да и в спину ожидать удара не приходилось — спина была надежно защищена теплым маминым дыханием.