Мехлис. Тень вождя - Юрий Рубцов

Параллельно формировались и штаты наркоматов союзных республик. Вместе с аппаратом союзного наркомата в подчинении у Мехлиса оказалась целая армия контролеров — более 4,5 тыс. человек.

В решении кадровых вопросов наиболее сложным звеном оказался подбор руководителей среднего звена и рядовых сотрудников. Лев Захарович требовал от своих заместителей, от главных контролеров оценивать людей, прежде всего, по политическим качествам. Несмотря на то что к этому времени волна массовых репрессий спала, недавняя атмосфера всеобщей подозрительности, массового выявления фактов «вредительства» буквально во всех отраслях народного хозяйства, во всех сферах жизни сказывалась сильно. В результате многие кандидатуры отводились даже при наличии, казалось бы, веских аргументов в пользу назначения на должность.

Строго следя за политическим лицом подчиненных, нарком обращал много внимания и на их деловые качества, предупреждал контролеров против бездумного увлечения возможностью карать, требовал разбираться с выявленными нарушениями без торопливости, при участии проверяемых должностных лиц. С теми, кто эти требования не выдерживал, расставался. Так, в декабре 1940 года был снят с должности и уволен из НКГК главный контролер по Народному комиссариату торговли Г. Я. Удрас. Во время проверки состояния торговли и общественного питания на заводах оборонной промышленности, проводившейся по поручению ЦК ВКП(б), он проявил недобросовестность и необъективность.

Мехлис проявил ясное понимание того, что контролерские функции качественно сможет исполнять только квалифицированный работник. Учитывая недостаточно высокий образовательный уровень контролерского состава, а также то обстоятельство, что многие приходили на эту работу из других сфер деятельности, нарком неоднократно давал указания о дополнительной учебе подчиненных. Одним из своих первых приказов он утвердил порядок изучения работниками наркомата основ бухгалтерского учета, экономики и финансов. По прошествии нескольких месяцев было признано необходимым поднять уровень таких занятий. Для старших контролеров, контролеров и их помощников вводился техминимум с последующей сдачей зачетов по основам бухгалтерского учета, финансам, кредиту и их планированию, основам хозяйственного и уголовного права и другим дисциплинам.

Несмотря на значительные усилия, заполнение вакансий все время шло трудно. Не хватало руководителей (главных контролеров и их заместителей), недоставало наиболее массовой категории специалистов — контролеров, в течение длительного срока не удавалось укомплектовать группу ревизоров, состоявших непосредственно при наркоме для выполнения оперативных заданий. На 1 января 1942 года центральный аппарат был заполнен всего на 60 процентов (при том, что в армию с началом войны было призвано не так уже много — 141 человек), а укомплектованность контролерским составом оказалась еще ниже — от 40 до 60 процентов.

Особую тревогу у Мехлиса, и не без основания, вызывало положение дел с кадрами в союзных республиках, особенно в тех, которые лишь недавно обрели такой статус. Как докладывал ему начальник организационно-инструкторского отдела НКГК СССР Ортенберг, совершивший в марте 1941 года инспекционную поездку в прибалтийские республики, в тамошних наркоматах госконтроля царил, по сути, развал. В Эстонии и Литве не было осуществлено ни одной ревизии или проверки, в Латвии они хотя и проводились, но затрагивали незначительные проблемы непроизводственной сферы. Наркомы к выполнению своих функций оказались непригодны. Штаты были засорены выходцами из буржуазных партий, бывшими офицерами старой армии, кулаками.

Союзный нарком принял решение срочно подобрать опытных контролеров для постоянной работы в наркоматах госконтроля прибалтийских республик, командировать туда группу для проведения совместных проверок и ревизий, а от наркомов потребовал решительно перестроить работу, прежде всего, приняв меры к срочной очистке аппарата наркоматов от антисоветских и враждебных элементов.

Нарком не ждал, пока завершится процесс формирования подчиненных ему коллективов, а сразу же ориентировал подчиненных на практические проверки и ревизии. На первых порах они, правда, носили во многом случайный характер, охватывали в основном столичный регион, касались локальных вопросов, например, разбазаривания кожевенных товаров в системе Наркомата легкой промышленности РСФСР и подчиненной ему фабрики «Парижская коммуна», срыва ввода в строй импортного прокатного стана в Московском институте стали им. Сталина, незаконного получения средств на дотацию питания директором Московского треста овощных совхозов И. И. Яновым, сверхпланового простоя вагонов на цементном заводе «Гигант» Наркомата строительных материалов СССР.

Мехлис быстро уловил эту тенденцию и попробовал переломить ее. Реагируя в ноябре 1940 года на представленный ему акт ревизии, проведенной в финансовом отделе Наркомата совхозов СССР и вскрывшей широкую практику заключения договоров с частными лицами на выполнение разного рода работ, он согласился с заключением ревизоров, что это — лазейка для получения нетрудовых доходов. Нарком госконтроля дал указание провести аналогичную ревизию сразу в 10–15 наркоматах, обобщить результаты и на их основе подготовить проект постановления правительства, дабы придать борьбе с хищениями средств, проводившимися под прикрытием трудовых соглашений, всесоюзный масштаб.

Похожая картина неудовлетворительной постановки контролерской работы была выявлена и в некоторых союзных республиках, в частности, в Казахстане. Местные дозорные предпочитали проверять то, что было поближе и попроще, — картинную галерею, охотинспекцию, тогда как основная отрасль хозяйства республики — животноводство — оставалась вне их поля зрения. Много нареканий вызывала и деятельность наркоматов госконтроля Азербайджанской, Узбекской, Таджикской ССР. Вскрывая в своих приказах наиболее характерные недостатки, союзный нарком предупредил республиканских наркомов об особой ответственности за точность и обоснованность материалов ревизий и проверок, представляемых в Москву.

Важнейшим направлением был контроль за исполнением решений правительства по оборонным вопросам. Эту работу Лев Захарович строил, как следуя конкретным указаниям директивных органов, так и по собственной инициативе. Например, 29 октября 1940 года Политбюро поручило наркомату проверить, как выполняются постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 19 октября того же года «О плане военного судостроения на 1941 год», а также постановления Комитета обороны о строительстве специальных цехов на Старокраматорском и Новокраматорском заводах, которые производили башни и артиллерийские системы для военных кораблей. Уже к 15 декабря, выполняя это указание, Мехлис организовал семь проверок в Наркомате судостроительной промышленности, восемь — строительства, пять — тяжелого машиностроения.

Ряд проверок были организованы в инициативном порядке. Это касалось, в частности, постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 1 октября 1940 года «О форсировании строительства Верхне-Свирской гидроэлектростанции». По характеру принятых мер можно судить о принципиальных подходах наркома госконтроля. Прежде всего, на строительство был назначен специальный контролер из аппарата главного контролера по Наркомату электростанций. Следующая мера предпринималась с учетом того, что основное оборудование для Свирстроя должны были изготовить в Ленинграде. Уполномоченному НКГК по этому городу Крючихину поручался контроль над своевременным исполнением заказов на оборудование и его поставкой. Наконец, в наркомате был разработан план контроля выполнения указанного постановления с перечислением конкретных заданий главным контролерам по 16 наркоматам.[102]