Мехлис. Тень вождя - Юрий Рубцов

Важный для нашего повествования эпизод того же апрельского совещания в Кремле привел и адмирал И. С. Исаков (в изложении Константина Симонова): «Мехлис несколько раз вылезал то с комментариями, то с репликой, после чего вдруг Сталин сказал:

— А Мехлис вообще фанатик, его нельзя подпускать к армии.

Я помню, — вспоминал адмирал, — меня тогда удивило, что, несмотря на эти слова, Мехлис продолжал на этом заседании держаться как ни в чем не бывало и еще не раз вылезал со своими репликами». Вождь же реагировал на это спокойно.

Легко давать оценки другим, но пришла пора отчитаться и о своих делах. Положение дел в сфере идеологической работы было критически рассмотрено на совещании, прошедшем 13 мая 1940 года под руководством вновь назначенного наркома обороны маршала Тимошенко с участием лиц высшего руководящего состава Красной Армии. Пафос основного доклада, с которым выступил Мехлис, заключался в некотором отрезвлении от шапкозакидательских настроений под влиянием итогов советско-финляндской войны. Начальник ПУ РККА констатировал «отставание в области военной идеологии», которое «нам, военному отряду партии большевиков, не к лицу больше терпеть».

Исходным пунктом критики докладчик избрал высказанное Сталиным на апрельском совещании в ЦК ВКП(б), а затем на заседании комиссии Главного военного совета — требование покончить с культом опыта Гражданской войны, «расклевать» его, ибо этот культ «закрепляет нашу отсталость».[97]

Лев Захарович резко выступил против широко распространенного, граничившего с опасным зазнайством утверждения о непобедимости Красной Армии. «История не знает непобедимых армий… — говорил докладчик. — Армию, безусловно, необходимо воспитывать, чтобы она была уверена в своих силах. Армии надо прививать дух уверенности (курсив Мехлиса — Ю. Р.) в свою мощь, но не в смысле хвастовства». За зазнайство и пренебрежение военным искусством, подчеркнул он, на Карельском перешейке пришлось «платить лишней кровью».

В числе ложных установок в деле воспитания и пропаганды в Красной Армии, кроме выдвижения лозунгов о ее непобедимости, об армии героев, он назвал: неправильное освещение интернациональных задач («вне времени, без учета условий и без учета того, к кому апеллируют»); школярство, неумение вести пропаганду и давать лозунги, исходя из конкретной обстановки; неудовлетворительную постановку изучения армий вероятных противников и возможных театров военных действий; запущенность военно-научной работы.

Докладчик посчитал необходимым особо обратить внимание на то, как слабо изучается военная история, в особенности русская: «У нас проводится неправильное охаивание старой армии, а между тем, мы имели таких замечательных генералов царской армии, как СУВОРОВ, КУТУЗОВ, БАГРАТИОН (выделено Мехлисом. — Ю. Р), которые останутся всегда в памяти народа как великие русские полководцы и которых чтит Красная Армия, унаследовавшая лучшие боевые традиции русского солдата».

Сдвиги покажутся еще более поразительными, если напомнить, что всего два года назад, в 1938 году, ПУ РККА выдвигало в качестве примеров героев Гражданской войны В. И. Чапаева, H.A. Щорса, Г. И. Котовского, АЛ. Пархоменко, С. Г. Лазо. Теперь же, как видим, Мехлис пропагандировал полководцев Российской империи.[98]

К слову, и позднее, в годы Великой Отечественной войны, он не только не ленился повторять призывы обращаться к славным страницам дореволюционной военной истории, но и много делал для их воплощения в жизнь.

Иллюстрируя положение о том, что история — самый лучший учитель, оратор напомнил: за два века Россия четыре раза воевала на финском театре военных действий, причем успешно, но командному составу РККА это, по сути, осталось неизвестным. Под спудом в Генеральном штабе оказался опыт, пусть небольшой, военных действий у озера Хасан, на реке Халхин-Гол, а также похода в Западную Украину и Западную Белоруссию. Были излишне засекречены, скучны и неизвестны широкому читателю материалы Разведывательного управления, обобщавшие опыт войн в Абиссинии, в Испании, германо-польской войны.

Начальнику ПУ нельзя отказать в известной смелости и новаторстве. Критикуя постановку партийно-политической работы в РККА, он высказал мысль, которая в других условиях показалась бы по меньшей мере спорной, а при худшем варианте — крамольной: «Пропаганда в Красной Армии не должна ограничиваться только теорией и историей большевистской партии. Было ошибкой то, что мы увлеклись только пропагандой «Краткого курса истории ВКП(б)» и забыли пропаганду, обязывающую реагировать на все».

Чтобы поднять уровень военной идеологии и военной науки до требований современной войны, Мехлис предложил (и эти предложения были приняты участниками совещания): добиться прекращения «болтовни» о непобедимости Красной Армии, всемерно бороться с зазнайством, верхоглядством, шапкозакидательством; повысить военную культуру командных кадров, признать в качестве основы основ их воспитания глубокое изучение истории ВКП(б), военной истории, освоение военной литературы; воспитывать у командиров честь и достоинство, любовь к военному делу и своей части, вырабатывать организованность и требовательность, побуждать к постоянному совершенствованию своих знаний; всю учебу и жизнь армии строить применительно к условиям боевой обстановки, заниматься на местности, в различную погоду, приучать личный состав к большим физическим нагрузкам; всеми мерами прививать личному составу «воинственный дух», воспитывать его на положительных примерах истории русской армии и ее традициях.

Предлагалось также создать в системе Генерального штаба авторитетный отдел по исследованию опыта войн, создать Военнонаучное общество с филиалами в центрах наиболее крупных военных округов, укрепить аппарат Военного издательства и газеты «Красная звезда», усилить издание переводной литературы. Особо предлагалось обеспечить условия для свободного обсуждения на страницах военных журналов важнейших вопросов военной теории, для чего с них снимался гриф, означающий принадлежность к НКО и превращавший их в официоз.[99]

Предложенные начальником ПУ РККА меры по коренной перестройке процесса политического воспитания личного состава звучали, бесспорно, актуально, они давно назрели. Однако дух благодушия укоренился настолько глубоко, что даже жестокие уроки «зимней войны» не смогли его окончательно вытравить.

Это показала проверка выполнения приказа нового наркома обороны о боевой и политической подготовке в летнем периоде обучения 1940 года, проведенная Политическим управлением. 30 мая Мехлис направил в войска обстоятельную директиву, в которой констатировал, что приказ наркома еще не стал для командно-политического состава настольной книгой. Начальник ПУ РККА потребовал от комиссаров и политорганов, партийных и комсомольских организаций «с большевистской настойчивостью» повернуться к вопросам боевой подготовки, укрепления воинской дисциплины и улучшения воспитательной работы с личным составом. Пресекать малейшие попытки разбазаривания учебных часов и проведения политзанятий и всякого рода заседаний за счет времени, когда должна идти боевая подготовка. Развернуть социалистическое соревнование за отличное овладение своей воинской специальностью. Сделать крутой поворот в укреплении воинской дисциплины. Особое требование было высказано комиссарам и политработникам — наравне с командирами овладевать военным делом, иначе рано или поздно они выпадут «из тележки руководящей работы».