Метро 2033. Дворец для рабов - Светлана Алексеевна Кузнецова

– После катаклизма все изменилось, – сказал Тим и добавил: – К сожалению.

– Верно, так и вышло. Что-то ушло, а что-то, наоборот, появилось в нашей жизни. Возникли аномалии и новые виды, поменялись сами законы бытия, а как следствие, исчезла уверенность в незыблемости всего и вся. Пройдет еще лет пятьдесят-сто, и метростроевцев возведут в ранг богов или по меньшей мере древних мастеров, несоизмеримо более мудрых, добрых, идеальных, – хмыкнул Кай. – Впрочем, лукавлю: каких-нибудь полвека явно недостаточно.

– Не думаю, – Тим припомнил «Маяковскую» и поморщился. Впрочем, существовали еще сытая, блистающая яркими огнями Ганза и Полис, в котором он так и не побывал, но уже многое о нем слышал. И где-то в неизвестной дали находился поселок: огороженная территория с множеством хозяйственных и жилых строений, а также бункером, в котором укрылось не так уж и мало людей.

– Я все еще верю в человечество в целом и в отдельных его представителей в частности. Особенно в последних! Потому, собственно, и нахожусь здесь. – Кай снова просунул руку между досок и достал уже два батончика; одним кинул в Тима, второй развернул сам. – Ешь. Что же касается профессора… он прочел книжонку от корки до корки и неожиданно проникся. Да, он являлся человеком старого образования и закалки, но слишком многое потерял. Полагаю, он никогда не верил в бога, однако слишком легко увлекся его антиподом, наконец-то нашел виноватого в разрушении прежнего мира – не правителей держав, затеявших войну, не террористов-фанатиков, завладевших ядерным оружием, или кого бы то ни было еще, устроившего катастрофу, а существо значительно более могущественное.

– И никто не заметил? Не попытался остановить? – не поверил Тим.

– Заметили, разумеется. Сложно не обратить внимания, когда некто начинает проповедовать посреди станции. Однако не придали значения.

– Почему?

– Мало ли, кто и о чем говорит? Свобода слова – право, которое неизменно. Во всяком случае, так утверждалось в те дни, когда я еще жил на «Арбатской». Полис тем и прекрасен, что в личное пространство людей, населяющих его, лезть не принято. И я не шучу ни разу: подобное очень важно. К сожалению, жизнь бок о бок в тесном, неизменном кругу очень часто приводит к бесцеремонности. А бесцеремонность – прямой признак пошлости, склочности, наглости, зависти, склонности к сплетням, навязыванию своих фанаберий окружающим и прочих отвратительнейших пороков, увы, весьма заразных и меняющих к худшему людей, сколь замечательными они бы ни были. Докричаться до профессорского разума пытался виновник всех бед – тот самый юный сталкер. Как ты понимаешь, он не только не преуспел, но едва не стал первой жертвой, принесенной на алтарь черного божества. Казалось бы, на что способен шестидесятилетний мужчина, ослабленный физически, против двадцатилетнего крепкого парня, тренирующегося каждый день? На многое. Слепая убежденность в своей правоте творит чудеса. Фанатики не сомневаются, и в том их истинная сила. Там, где нормальный человек приостановится, дав волю сомнениям, безумец ударит.

– Тот парень остался жив?

– Едва откачали. Два месяца лежал в лазарете, еще три восстанавливался, но оправился в результате, обойдясь без осложнений, вернулся к работе. И лишь потому, что черный жрец не просто прирезал его, а решил медленно выпустить всю кровь до последней капли.

– И что же Полис?

– Полис… – небрежно протянул Кай. Уголки губ дернулись в мгновенной, словно разряд электрического тока, улыбке; золотистые глаза сощурились. Он чуть сместился, принимая более удобную позу, и неверный свет лег на одну половину лица, оставив в тени другую. – Тогда уже всполошились все: забегали, принялись выяснять, опрашивать соседей и коллег. Кто-то паниковал. Еще бы – маньяк в Полисе! Другие проповедовали смирение и утверждали невозможность расправы над умалишенными, не знающими, что творят; кто-то вспоминал о непротивлении злу насилием. Военные не спорили, они даже безмолвно согласились с необходимостью посадить несчастного в тюрьму. Но, конечно же, никто не собирался кормить опасного дармоеда, в любой миг способного утопить Полис в крови. Тайный приказ убить профессора получили все причастные, реально занимающиеся его поисками. Затем произошло еще одно убийство – главного борца за права маньяков, и уже после него заткнулись даже самые либерально настроенные граждане.

– Ты тоже искал его?

– Я… – Кай хмыкнул. – Занимайся я данным делом, тебе не пришлось бы переживать сомнительное удовольствие знакомства с одной из тварей московской подземки… даже с двумя.

По спине пробежал холодок. Тим не сомневался: эти слова – не пустое бахвальство.

– А потом профессор исчез.

– И ты искал его все это время? – спросил Тим, глядя с уважением и сочувствием. Даже подумалось, а не является ли Кай тем самым юным сталкером, принесшим злополучную брошюру.

Кай улыбнулся одними уголками губ и, склонив голову к плечу, произнес очень ласковым, елейным голосом:

– Разве Олег не назвал тебе мое второе имя? Посланник смерти или сама Тихая смерть.

– Ангел смерти, – поправил Тим.

– Думаешь, это пустые слова? Я очень редко стреляю дважды и всегда прихожу быстро.

Холодок расползся по позвоночнику Тима, щекотным мехом прошелся по шее. Золотистый взгляд на мгновение показался опасным и вовсе не принадлежащим человеку – кому-то более древнему, сильному, могущественному и безжалостному.

– Но как же так?.. Выходит, никто в Полисе не продолжил искать маньяка? – стараясь не поддаться внезапно возникшему страху, поспешил спросить Тим.

– А зачем? Угроза для сияющего града исчезла, а проблем у Полиса всегда было в достатке, чтобы снаряжать группу и бегать за сумасшедшим сатанистом по тоннелям, заглядывая в процессе во все норы. – Кай невесело усмехнулся и все же сжалился над сбитым с толку слушателем, пояснив: – Все просто, Тим. Недалеко отсюда, близ станции «Кузнецкий Мост», участились нападения на челноков и пропажи местных. И ладно бы беспредельничали бандиты с «Китай-города», в этот раз привычной стрельбой и грабежом не пахло. Люди просто пропадали. Иногда находили кровавые следы, но никогда – гильзы. Шума выстрелов также не слышал никто. Однажды патруль наткнулся на расчлененный труп почти у самой станции. Не знаю, до чего бы там дошло. Горячие головы уже почти нашли убивца из числа своих – какого-то сладострастного мужичка, волочащегося за каждой юбкой и подглядывавшего за девками к вящему неудовольствию последних. Суд Линча, впрочем, не состоялся: среди дошедших до станции челноков оказался человек, знающий меня лично и успевший передать весточку. Далее собрать информацию и отыскать логово маньяка стало лишь делом времени и техники.

– Ты… – на ум приходило много слов, но ни одно не подходило. Полиции, как, впрочем, и милиции в метрополитене, кажется, не сохранилось, шерифов и рейнджеров никогда не существовало, а детективы вряд ли кому-то требовались.

– Я получил заказ, который и исполнил недавно.

– Так ты… – Тим еще раз поискал в памяти нужное слово. С одной стороны, он был слегка разочарован, с другой – понимал, что без подобных людей в метрополитене теперь не обойтись. – Киллер? То есть… наемник?