Фанатка - Рейнбоу Рауэлл

– Работаешь над итоговым проектом?

Парень опустился на стул позади нее, потянувшись к ноутбуку. Кэт положила руку на крышку.

– Уже определилась с направлением? – спросил он.

– Ага, их множество.

Ник на секунду нахмурился и покачал головой:

– За тебя я не беспокоюсь. Ты во сне можешь написать десять тысяч слов.

Почти так и было. Недавно за одну ночь Кэт написала десять тысяч слов в «Так держать!». На следующий день ужасно болели запястья…

– А что у тебя? – спросила она. – Закончил?

– Почти что… Есть у меня одна мыслишка.

Ник вновь улыбнулся ей так, словно флиртовал.

«Улыбки обманчивы, – подумала Кэт, – поэтому я их избегаю».

– Подумываю сдать свою «антилюбовную» историю.

Ник изогнул огромные брови, как у куклы из «Маппет-шоу», и растянул губы в улыбке.

От удивления Кэт разинула рот, но поспешила его захлопнуть.

– Свою историю? В смысле… ту, над которой мы работали вместе?

– Ага, – оживленно сказал Ник, и его брови вновь взметнулись. – Сначала она казалась мне слишком поверхностной. Рассказ должен иметь тему. Но, как ты и говорила, он о двух влюбленных. Что может быть больше? Мы неплохо его отредактировали. Думаю, он готов. – Ник толкнул Кэт локтем и, не отрывая от нее взгляда, провел по своим зубам кончиком языка. – Что думаешь? – спросил он. – Мысль ведь хорошая?

– Просто… это… – Она уткнулась взглядом в стол, где обычно лежала тетрадь. – Мы же работали над ним вместе.

– Кэт… – произнес Ник так, словно разочаровался в ней. – Что ты хочешь этим сказать?

– Ты говоришь, что это твоя история…

– Скорее ты так всегда говоришь, – перебил он. – Постоянно твердишь, что чувствуешь себя редактором, а не соавтором.

– Я тебя дразнила.

– И сейчас дразнишь? Не могу разобраться.

Кэт посмотрела ему в лицо. Выглядел Ник раздраженным. И обманутым. Будто это Кэт обманула его.

– Давай начистоту, – сказал он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Мне принадлежала идея написать эту историю. Я ее начал. Лишь я работаю над ней за пределами библиотеки. Я очень ценю твою помощь. Ты классный редактор, и у тебя огромный потенциал. Но ты же не считаешь всерьез, что это твоя история?

– Нет! – воскликнула Кэт. – Конечно нет, – почти проскулила она. – Но писали мы вместе. Как Леннон и Маккартни…

– Джона Леннона и Пола Маккартни уже сотни раз цитировали – они писали песни раздельно и лишь потом показывали друг другу. Думаешь, Леннон написал половину «Yesterday», а Маккартни – «Revolution»? Не будь такой наивной.

Кэт сжала лежавшие на коленях руки в кулаки.

– Послушай, – сказал Ник, натянуто улыбнувшись. – Я и впрямь ценю все, что ты сделала. Ты, как никто другой, понимаешь мою творческую натуру. Ты мой лучший слушатель. Мне хочется и дальше обмениваться с тобой работами. Но если я предлагаю идею, она мне и принадлежит. И наоборот. Странно касаться этого вопроса.

– Я не… – покачала головой Кэт.

У нее не нашлось слов, поэтому она придвинула ноутбук и принялась сматывать шнур, который ей подарил Эйбел (очень хороший подарок).

– Кэт… не надо. Я от тебя в шоке. Ты серьезно бесишься? Действительно считаешь, что я своровал твою идею?

Она вновь тряхнула головой и положила ноутбук в сумку.

– Ты злишься? – спросил Ник.

– Нет, – прошептала Кэт (библиотека все-таки). – Я просто…

Ох уж это «просто»!

– Я думал, ты порадуешься за меня, – сказал Ник. – Ты одна знала, как усердно я работал, сколько вложил в этот рассказ.

– Это да.

Она не могла этого отрицать. Ник, в отличие от нее, трепетно относился к их истории. Кэт больше заботило само написание и то удивительное чувство, что появлялось между ними, пока они работали. Она бы согласилась встречаться с Ником, даже чтобы писать некрологи. Или этикетки для шампуней.

– Я просто… – повторила Кэт. – Теперь мне нужно поработать над своим рассказом. Совсем скоро сессия.

– А ты не можешь поработать здесь?

– Не хочу учинить тебе пытку, щелкая клавиатурой, – пробормотала Кэт.

– Встретимся еще разок, прежде чем сдать рассказы? Ну, чтобы проверить.

– Конечно, – ответила она, кривя душой.

До лестницы Кэт дошла спокойно, но потом бросилась бежать. Одна, сквозь деревья и темноту.

* * *

В среду после экзамена по биологии Кэт села за компьютер, твердо решив не выходить из комнаты и не рыться в Интернете, пока не закончит проект по литературному мастерству.

Она собиралась написать хотя бы черновик. Пускай даже придется набрать что-то вроде: «Я, черт подери, не знаю, что пишу, бла-бла-бла».

Да, она все еще не определилась с сюжетом и героями…

Целый час Кэт убила на диалог между мужем и женой. Потом поняла, что в развитии сюжета нет ни подъема, ни спада: супруги просто спорили о брюссельской капусте, а та даже не являлась метафорой какого-нибудь глубокого понятия.

Затем Кэт взялась за историю о разрыве отношений одной пары, показывая все глазами их собаки. Далее переключилась на то, что именно собака разрушает этот брак, намеренно. Но бросила эту линию, ведь собаки ее совершенно не интересовали. Как и брак.

Она подумала: а что, если напечатать по памяти «антилюбовную» историю Ника? По крайней мере, это привлечет внимание профессора Пайпер.

А может, взять какой-нибудь рассказ о Саймоне и Базе и просто поменять имена? Это бы наверняка прокатило, не будь профессор Пайпер в курсе ее увлечений.

Тогда, может, использовать историю о Саймоне и Базе и изменить все ключевые моменты? Саймон станет юристом, а Баз – шпионом. Саймон копом, а Баз – владельцем пекарни. Саймон обожает брюссельскую капусту, а Баз вообще пес.

Кэт ужасно хотелось выйти в Интернет. Только проверить почту. Нет, она не позволит себе открыть окно браузера, даже чтобы посмотреть, как пишется «брюссельская»: с большой или маленькой буквы.

Вместо этого Кэт встала из-за стола и направилась в туалет. Она плелась по коридору, ища, чем бы отвлечься, но сегодня всех желающих подружиться и след простыл.

Вернувшись в комнату, она легла на кровать. Глаза закрывались сами собой, потому что ночь прошла за подготовкой к биологии.

Отчасти Кэт радовало, что теперь ее нервирует не Ливай, а ситуация с Ником. Правда ли он ей нравился? В смысле – Ник, ведь Ливай ей очень нравился. Или же ее привлекало все, что он собой представлял? Умный, талантливый, симпатичный. Как будто явился из времен Первой мировой войны.