Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

– Бежать, Боря, не имеет смысла. Каким бы большим ни был Советский Союз, чекисты тебя вычислят и схватят буквально через месяц. Ты же знаешь, что тебя ожидает в случае ареста. Они тебе все припомнят – и хищение бланков с пропусками и продовольственными карточками, и связь с германской радисткой и, наконец, диверсию на пороховом заводе. Это, Боря, стена, и пятно зеленки у тебя на лбу. Я же предлагаю тебе беспроигрышный вариант. Ты должен написать рапорт о направлении тебя на фронт. Сейчас многие пишут, и в этом нет ничего странного. Оказавшись на фронте, ты должен перейти линию фронта и добровольно сдаться немецким войскам.

Борис повернул голову и посмотрел на стоявшую в дверях комнаты Зою. Ее лицо было абсолютно спокойным. В глазах стоял холодный блеск, а руки были сжаты в кулаки.

– Что скажешь? Это не просьба, это приказ.

Борис Львович обреченно кивнул головой и направился в соседнюю комнату, где с размаху упал на разобранную постель. Его тело забилось в рыданиях. Он мысленно проклинал себя, Зою и, конечно, Проценко, который загнал его в угол, из которого не было выхода.

***

Тарасов лежал в кустах и разглядывал немцев в бинокль. Ему было хорошо видно, что часть их снялась с боевого дежурства и радостно направилась в сторону полевой кухни, которая стояла на опушке леса. Они шутили и смеялись, радуясь предстоящей смене и вкусному ужину. Широкоплечий, краснолицый немец орудовал большим черпаком, накладывая им в металлические тарелки кашу. Он шутил над кем-то из них, так как до Тарасова иногда доносились взрывы громкого смеха. При виде ужинавших немцев, он мгновенно почувствовал, что хочет есть. Рот его наполнился слюной. Он сглотнул ее и посмотрел на лежавших недалеко товарищей, которые периодически бросали на него свои взгляды, ожидая команды к атаке. В стороне от Александра лежал капитан НКВД и жевал соломинки.

«А вдруг они ударят нам в спины, когда мы пойдем на прорыв, – подумал Тарасов. – Может, не стоило их тащить за собой, а перестрелять их на месте, еще там, в лесу?»

Александр еще раз взглянул на окаменевшее от напряжения лицо капитана и невольно улыбнулся.

«Похоже, боится, – решил он. – Если бы мы уничтожили эту группу при встрече, то, наверняка бы, не дотянули и до вечера. Висевшие у нас на хвосте егеря раздавили бы нас в течение десяти минут. То, что нам удалось дойти до линии фронта, это скорее не везение Воронина и его разведки, а хорошо продуманные действия немецкой разведки».

Александр перевел взгляд с ужинавших немцев на тех, которые еще находились на боевых постах. Таких постов было три, по два солдата в каждом, которые сидели в окопах и, покуривая, о чем-то мирно беседовали. Никто из них не обратил внимания на легкий шум, доносившийся из ближайших кустов. Один из немцев поднялся из окопа и окликнул кого-то. В этот же миг из кустов, словно стрелы, выпущенные из лука, выскочили два красноармейца и мгновенно навалились на немцев. Возня в окопе продолжалась не более двух-трех секунд, и снова стало тихо. Тарасов перевел взгляд в сторону второй огневой точки противника и увидел в ней своих солдат.

Александр поднял руку и резко опустил ее вниз. Из кустов, по его сигналу, ринулись бойцы. До немцев было метров сорок, и те мгновенно поняли, что не успеют воспользоваться оружием, которое находилось в метрах десяти от них. В какой-то момент все перемешалось, и трудно было разобраться, где немцы, а где – русские. В этом коротком, но кровопролитном бою, когда обе стороны сошлись в рукопашной схватке, все решили саперные лопатки и штыки. Тарасов лично зарубил двух немцев своей саперной лопаткой. Группа Тарасова потеряла в этом бою восьмерых человек, немцы потеряли двадцать одного солдата и двух офицеров.

– Воронин! – крикнул Тарасов. – Где твой проводник?

– Здесь он, товарищ сержант. Ждет вон в тех кустах.

– Пусть ведет через болото, а подводу заберет на обратном пути.

Из кустов вышел мужчина небольшого роста. Он не торопясь снял с себя ботинки и, связав узлом шнурки, перебросил через плечо. Взглянув на Тарасова, он, осторожно ступая голыми ногами, вошел в воду. Вслед за ним, стараясь не задерживаться на берегу болота, полезли в воду и солдаты. В этот раз никого не нужно было подгонять, все двигались быстро. За спиной Тарасова послышались выстрелы. Пули с визгом впивались в воду и, словно ножом, срезали небольшие деревца и кусты, которые росли среди воды. Потеряв при переправе еще трех своих солдат, группа вскоре вышла на твердую землю.

– Спасибо, отец, – поблагодарил Тарасов проводника. – Теперь мы уже сами дойдем.

Проводник промолчал и, пожав ему руку, направился в обратную сторону.

– Стройся! – скомандовал Тарасов.

Бойцы быстро построились. Он обошел строй и остановился около носилок, на которых лежал Романов. Взглянув на его бело-серое лицо, он дал команду, и отряд снова двинулся на восток.

Оперативная справка: Летом – осенью 1941 года отделами военной контрразведки Западного фронта в результате фильтрационной работы среди вышедших из окружения бойцов и командиров Красной Армии было выявлено свыше 1.000 вражеских агентов.

Тарасов сидел напротив работника Особого отдела полка в звании старшего лейтенанта, и уже в который раз рассказывал историю их перехода через линию фронта. Офицер молчал и лишь иногда бросал на него взгляд полный ненависти. Все, что рассказывал сидевший перед ним сержант, ему страшно надоело. Он не верил ему по одной простой причине, что не могла под его командованием группа пройти по тылам противника более двухсот километров и уцелеть. Его рассказ был более похож на сказку, чем на настоящую правду.

– Тарасов, мне надоело слушать твои бредни. Вот ты сам подумай, о чем ты говоришь? Ты рассказываешь, что твоя группа прошла по тылам немцев более двухсот километров и практически не потеряла ни одного бойца. Ты бы поверил мне, если я тебе вот это рассказал? Вот и я тебе не верю, такого не может быть. Ты меня понял? А теперь расскажи мне всю правду…

– Товарищ старший лейтенант, я вам рассказываю все, как было на самом деле. Я вам не вру…

– Во-первых, я тебе не товарищ, так как я не могу быть товарищем немецкому шпиону, по определению. Во-вторых, все твои дружки, с которыми ты вышел в наше расположение, уже давно во всем раскаялись.

– В чем они раскаялись, товарищ старший лейтенант?

Он не успел договорить. Неожиданно офицер встал со стула и сильным ударом в лицо опрокинул его на пол. Он трижды ударил его носком сапога по голове.

– Сука немецкая! – заорал на него старший лейтенант. – Ты думаешь, я не знаю, что ты работаешь на Абвер! Задание, пороли, явки! И не ври мне!

Перед глазами Александра снова промелькнули сапоги офицера, и он почувствовал сильный удар по голове. От этого удара она загудела, словно колокол. Приступы рвоты волнами подкатывали к его горлу. Он провел рукой по голове и почувствовал на руке кровь. Через секунду-другую он потерял сознание.