Длинные руки нейтралитета - Михаил Иванов

Уже уходя с похорон, Семаков подумал то же, что и другие моряки: нужны какие-то меры по спасению Нахимова. Но с ходу придумать ничего не удалось.

К тому же мысли капитана второго ранга были заняты другим. Семаков планировал усилить оборону всех укреплений именно малыми гранатомётами, а большие предполагал снять с Камчатского люнета, рассчитывая подбить Нахимова на строительство ещё одного корабля, подобного «Морскому дракону», или же (что виделось более вероятным) на переделку каких-то из существующих кораблей с полным снятием парусного вооружения и с установкой этих самых гранатомётов. Пусть даже с новыми двигателями он будет выдавать не тридцать восемь узлов, а всего лишь пятнадцать, всё равно ни один соперник не потягается. На такое решение адмирала мог подвигнуть удачный пример баркаса, обретшего завидную скорость.

При всём безоглядном оптимизме сих планов трезвый ум Семакова потребовал консультации с профессионалами. Пришлось напроситься в гости к иномирцам.

Тифор и Риммер внимательно выслушали российского морского офицера. Первым высказался маэрский капитан дальнего плавания. Он был дипломатичен: ведь любому капитану случается вести переговоры, а уж если этот капитан одновременно и купец…

– Владимир Николаевич, я не лучший специалист в части судовых движков, но могу уверить: для достижения мало-мальски высокой скорости существующий крупный корабль – скажем, в тысячу и более маэрских тонн – малопригоден.

Риммер приостановился, но коллега его выручил:

– Это примерно четыреста британских тонн.

– Да, спасибо… Тут проблема не только в весе, но и в обводах. Даже при наличии чертежей рассчитать скорость – имею в виду математически корректный расчёт – мне не под силу. Насколько мне известно, наши кораблестроители тоже этого не могут. У них есть формулы, выведенные из опыта, но вопрос о границах их применимости остаётся открытым. Следовательно, только практические испытания могут дать оценку скорости. Далее: согласен с вашим мнением, что если ваше руководство примет решение о… – тут иномирский моряк опять не сразу подыскал слово, – перестройке, то парусное хозяйство…

– Парусное вооружение, с вашего позволения, Риммер Карлович, – учтиво поправил коллегу Семаков.

– Да, конечно… Вот его убрать всенепременно, а также мачты, ванты… ну, сами знаете.

– Понимаю. Тифор Ахмедович, будьте так любезны, выскажите ваше мнение.

Магистр был деловит на грани сухости.

– Основной проблемой перестройки крупного корабля является величина кристаллов для его движков. К сожалению, больших у нас мало. Можно было бы использовать мелкие в соответствующем количестве, но тогда неизбежно появятся проблемы в согласовании их работы. А это время, оно для вас ценно, как понимаю.

– Совершенно понимаю. Будьте благонадёжны, я сообщу ваше мнение начальству.

– У меня не всё, Владимир Николаевич.

Российский флотский офицер весьма искусно навёл на собственную физиономию выражение вежливого внимания, а удивление на ней не проявилось вовсе.

Рыжий продолжил:

– Если не ошибаюсь, супруга Михаила Григорьевича сейчас живёт где-то в большом городе?

– Не совсем так: она живёт в имении, но оно и точно неподалеку от Киева.

– Нельзя ли через её мужа передать просьбу: узнать в Киеве цены на необработанные алмазы?

Хозяевам дома вполне могло бы показаться, что гость задумался над ответом на вопрос. На самом деле голова Семакова была занята другим. То, что сейчас высказал господин магистр, было недвусмысленным напоминанием: иномирцы тут не навсегда, а лишь на время, и это время в любой момент может истечь. Мысль стоило обдумать, но не сейчас. Поэтому капитан второго ранга поднял голову и улыбнулся:

– Не смею решать за князя Мешкова, но мне кажется, что это возможно. За спрос денег не берут.

– Согласен с вами. У нас говорят точно так же.

Высокопочтенный Сарат, сидя в своём кабинете, хмурился. Наедине с собой он мог позволить этой эмоции выйти наружу. Причины для недовольства существовали.

Первой и вполне очевидной было состояние дел с кристаллами фианита. Правда, группа магистра Харира добилась некоторого успеха: довольные собой, ребята представили кристалл размером почти два маэрских дюйма. Сарат очень скоро вспомнил любимое присловье Професа относительно бочки мёда и ложки дёгтя. В данном случае мёд содержал не ложку, а полный кувшин дёгтя: магоёмкость кристалла выросла отнюдь не пропорционально объёму, как то предписывала теория. Хуже того, рассеяние магополей возросло чуть ли не на порядок. Видимо, приращение величины кристалла сопровождалось увеличением количества внутренних дефектов. Харир не прогнал проверку, понадеявшись на внешний вид, – и зря. Впрочем, это и не его дело, оно не должно быть на ответственности изготовителя, каковой есть лицо заинтересованное. Хуже другое: если не изменить технологию в сторону улучшения качества кристалла, то даже двух с половиной дюймовый кристалл не обеспечит нужную магоёмкость. Значит, ориентировать Харира на качество… но и усилий по увеличению размера не жалеть. Однако существовал ещё какой-то неясный фактор, вызывающий беспокойство как раз неопред ел ённостью.

Сарат подвинул к себе увесистую стопку бумаги и вынул оттуда около половины. Это были собранные вместе отчёты Малаха. Там содержались предложения по улучшению вооружения: новые винтовки, новый тип пуль… Нет, не то. В бумагах содержалось что-то этакое…

Наступило время работы. Кандидат в академики читал, перечитывал, отчёркивал, задумывался, делал выписки, расставлял даты, откладывал часть листов в сторону.

Был уже поздний вечер, когда бумаги Малаха отправились в папку, а та – на полку. Остались листы с выписками. Сарат задумчиво погрыз кончик магического пера, от этой студенческой привычки он так и не смог избавиться. Предстояло очередной раз подумать.

Предложения по вооружениям – тут всё просто. Собрать Шахура, Валада, других доверенных людей, и они всё поймут и всё сделают. А как насчёт того, что следует из совокупности отчётов?

Факты есть? Налицо. Малах что-то упустил? Маловероятно. Из них что-то следует? Нет. Пока что нет. Хотя… наверняка закономерность есть, просто она не даёт себя выявить.

Сарат сложил свои собственные бумаги в другую папку, отправившуюся на другую полку. Там лежали материалы, ждущие дополнительного обсуждения. Потом маг подумал, ещё пожевал перо, снова взял эту папку с полки и сделал магокопии с листов, решив, что над ними должен поразмыслить не он один.

Последующие дни французские наблюдатели и их английские коллеги были весьма заняты. Используя самые лучшие подзорные трубы, какие только можно было раздобыть, они изучали русские укрепления. Загадочные русские пушки имели щиты, конечно, они предназначались для защиты орудийной прислуги, но за ними было трудно что-либо разглядеть. Сами орудия были, по суждению артиллеристов, очень малого калибра: двухфунтовки, а на Камчатском люнете – что-то среднее между восьми- и двенадцатифунтовыми. То же подтверждалось и вещественными доказательствами в виде неразорвавшихся бомбических снарядов. Особо зоркие разведчики отметили пятна на щитах и предположили, что это следы от попаданий осколков. Но разведка, сколько ни пыталась, не смогла дознаться секрета бесшумного и бездымного пороха, а равно и состава невероятно мощного взрывчатого вещества, коим начинялись бомбы.