Сказки Королевства. Часть 2 - Елена Владимировна Добрынина

Змей, проскользнув мимо приходящей в себя твари, выбрался на берег, взвился вверх и, вспыхнув белым пламенем, вернул себе более привычную форму. Через белые одежды Целителя проступали на спине и руках алые полосы, лицо и тело покрыто было мерцающими спиралями из серебристых чешуек.

— Замотал, — сказал он, тяжело отдышавшись, — надо ж было столько Тумана сожрать…

Две веревки, сотканные из света, обвили мощные шеи зверя, завязываясь в скользящие петли.

Тварь протестующе закрутила головами, пытаясь скинуть с себя удавки, и Аодхан, держащий свободные концы этих поводков в руке чуть не повалился на землю.

— Вот с-с-котина, — совсем уж не величественно процедил он.

— Это кто ж такой, тоже дух? — настороженно разглядывая создание, произнесла Хозяйка.

— Нет, на духа он точно не тянет, — Целитель намотал веревки на ладонь и принялся тянуть «не духа» на берег, как неразумного телка, — привязки к определенному месту я не чувствую. Думаю, это и есть та недоделка, которую один из богов бросил в Туман, перед тем, как покинуть этот мир. Эй, юное дарование! — неожиданно повернулся он в сторону подозрительно притихшего Альма, — А ну-ка иди, принимай наследие предка!

— Э-э-э, спасибо, конечно, — Альм начал понемногу отступать назад, — но как-то не хочется… Я еще слишком молод для подобных обязательств..

— Я ж тебе не жениться на нем предлагаю, — возмутился было Аодхан, но мальчишка уже совершенно не скрываясь, бежал прочь от «подарочка», повизгивая и прячась за спиной Стражницы от жалящих огненных искр.

Все дальнейшее произошло так быстро, что никто толком и не понял, что это было.

Тварь, которая, казалось, оглушено взирала по сторонам, неожиданно подобралась и совершила удивительно легкий для своей массы прыжок, чуть не подмяв под себя Целителя. Тот в последний момент увернувшись от броска, прокатился по земле, растекаясь по ней белыми языками пламени.

Мэб бросилась вперед, на ходу выставляя щит и принимая на себя тяжелый, сбивающий с ног удар. Ей запомнилась сначала острая, обжигающая боль, а потом то, как нависшая над ней клыкастая морда, дышащая холодом и страхом, слизывала что-то тягучее и красное с ее груди.

Она с трудом подняла руки, обхватила одну из голов создания и со всей силы рванула ее на себя, приближая его страшные глаза к своим..

— Сидеть! — со злым отчаянием рявкнула Мэб, — и провалилась в беспамятство.

Там было приятно, совсем не больно и очень тепло. Вес тела вовсе не ощущался, ласковый согревающий свет наполнял его, разгонял поселившийся глубоко внутри холод, и двигаться совершенно не хотелось. Потом пришло ощущение легкого раздражения, что-то слегка, но очень настойчиво шевелилось, не давало покоя, щекотало… в носу? Она поморщилась, но щекотка только усилилась. Мэб тоненько, по-кошачьи, чихнула и открыла глаза. К ни го ед. нет

Первым, что увидела Стражница, была маленькая треугольная головка, с интересом взирающая на нее прозрачными блестящими глазками. Змейка помахала перед ее глазами кончиком своего хвоста, убедилась, что Она следит за его движениями и сразу куда-то заторопилась. Мэб проследила взглядом за юрким созданием и замерла, пораженная тем, что увидела.

Целитель сидел рядом с ней на коленях, едва касаясь пальцами ее откинутой в сторону руки. И именно оттуда, от этого осторожного прикосновения, струилось по ее жилам благословенное тепло. На щеке и шее все еще видны были глубокие царапины с коркой запекшейся крови. О себе опять позабыл, даже не замечает, наверное..

Взгляд его, встревоженный, виноватый, вместе с тем выражал такую отчаянную, мучительную надежду, что сердце на миг сжалось, а потом раскрылось — и стало невообразимо огромным, больше земли, неба, моря, гор, жизни, смерти… таким, каким может быть только..

«Любовь моя… душа моя, вечность моя..» — шептала она, протягивая к нему руки, и белый огонь в глазах его взметнулся, не обжигая — лаская, даруя такую небывалую легкость, будто она сама — свет и пламя.

Он вздохнул прерывисто, опустил голову на миг… а когда снова поднял на нее взгляд, по щекам его беззвучно, горячими искрящимися ручейками бежали слезы. Мэб растерянная, ошеломленная, смотрела, как стоя перед ней на коленях, плачет молодой бог. Потом приподнялась, неловко подползла к нему, обняла за талию, положила голову на его плечо и с наслаждением запустила пальцы в пахнущие морем и солнцем волосы.

— Ох, Мэбхн, — доверчиво потерся он щекой о ее ладонь, — боюсь, я и тебя втравил в это безумие. Теперь тебе тоже придется нести виверново божественное бремя.

— Это честь для меня и награда, Хан, — очень серьезно сказала Она, — Слишком тяжела подобная ноша для одного. Я бы с ума сошла, если бы ничем не смогла тебе помочь… Но… что произошло? И где мы? — она впервые за все это время огляделась.

Это было странное место, похожее на дикий пустынный берег. Только вместо земной тверди — свет, а вместо моря — тьма.

— Ты сама его выбрала, — пожал он плечами, — я просто следовал сюда за тобой. Но вообще-то — окинул он сияющим взглядом все вокруг, — это похоже на Грань… Что-нибудь ощущаешь?

Она прислушалась к себе..

— Я вижу все границы так же, как и раньше. Хотя нет… не так же… — глаза ее расширились, — и те, что есть, и те, что… будут? Как это возможно? И… — голова стала такой тяжелой, что пришлось обхватить ее руками, — тех, кто, стоит на Пороге я тоже слышу… А. а… — она ухватилась за его плечо, чтобы не упасть, — так резко закружилась голова, и стало тесно, невозможно тесно… захотелось выйти, вылезти из себя, из этого странного пространства куда-то далеко вовне… только бы расширить, раздвинуть давящие незримые рамки..

— Мэбхн, смотри на меня, ну же… — он охватил ее лицо своими ладонями, глаза его вспыхнули, прогоняя, рассеивая заполнивший было ее мрак… — вот так..

Она снова смогла дышать..

— Миру душно, — сказала она, когда пришла в себя, — его главного Порога нет, и сила не идет к нему… Я бред несу сейчас, да?

— Бред, — согласился он, прижимая ее к своей груди, и гладя по волосам, словно ребенка, — но я прекрасно понимаю тебя, Утешение мое, вот что самое забавное. Наверное, мы оба просто окончательно свихнулись.

— Нет, — ответила она, помолчав, — я могу сомневаться в себе, но в тебе никогда. Раз ты тоже чувствуешь это, значит, так оно и есть. Во мне есть Жизнь и есть Смерть… как странно… И Стражницей я быть не перестала. Просто границ теперь куда как больше, и они… другие.

— Ну, откуда Жизнь — это я тебе могу сказать. — Целитель коротко взмахнул левой кистью, — и

замершая