Семеро Тайных - Юрий Никитин

От темной щели Олег нетерпеливо махал рукой:

— Ты что, заснул?

Колоксай прохрипел, чувствуя, как болит все тело, а горлоперехватила железная рука:

— Самую малость... Так, задремал...

Мышцы от страшного напряжения трещали, словно пролежал какзамороженная лягушка в глыбе льда всю зиму. Олег кивнул, даже не посмотреввслед чудесным коням, исчез в темном проеме. Сердце Колоксая бухало как молот вруках чересчур усердного молотобойца, дыхание вырывалось с хрипами, но если онсобирается защищать этого... этого...

Он застонал и бросился на чугунных ногах в темный зев,надеясь, что если там и есть что-то, то не кинется сразу, а сперва хотя быпринюхается.

А тогда, может быть, уже и не кинется.

Свет впереди время от времени заслоняла широкая в плечахфигура, но свет ширился во все стороны, и когда Колоксай догнал Олега, тот ужевходил в огромный зал, вырубленный в горе. Это была пещера, но человеческие...возможно, человеческие руки убрали выступы, теперь это роскошнейшая палата изкрасного камня, от которого веяло теплом и защищенностью. Высоко в стенахзагадочно поблескивали крупные драгоценные камни. Чем выше — крупнее, под самымсводом сгустилась тьма, там чувствуется движение, хлопают невидимые крылья.Иногда Колоксай ловил на себе взгляд и, когда вскидывал голову, успевал увидетьпару красных угольков, что тут же исчезали, явно под плотными веками.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросил Олег громко.

Эхо раздробилось под темным сводом, его собственный голоспрозвучал грозно и пугающе.

Внезапно прямо из стены, на которую упорно смотрел Олег,медленно вышла молодая женщина в длинном платье, но с голыми плечами иобнаженной грудью. Волосы роскошной волной падали на спину, женщина выгляделабледной, у Колоксая сердце застучало еще громче, ибо такого безукоризненноголица не видел ни в своем царстве, ни в соседних.

— Есть, — ответила женщина ясным чистым го-лосом. — Менязовут Минакиш, я хозяйка этих гор. Ты это знаешь, красноголовый. И ты видел,где я была.

— Я только предполагал, — признался Олег. — Я не силен ввидении. Меня зовут Олег, я волхв из Леса. Это благородный Колоксай, витязь ицарь одной... очень далекой страны.

Она подошла ближе, вступая в полосу света. Дыхание Колоксаявырвалось с хрипом, будто стальной кулак ударил в живот. У волшебницы Минакишбыло три груди, три в ряд, все полные, круглые, с выступающими красными соскамии оттопыренными кончиками, словно ощутили свежий ветерок или его горячийвзгляд.

Кожа ее была чиста как мрамор, живот блестел, словно толькочто умащенный дорогими маслами, талию охватывал не по-женски широкий и грубыйремень с металлическими бляхами, те со странными знаками, от которых у Колоксаязарябило в глазах, а голова сразу пошла кругом.

Глаза Олега как завороженные то и дело опускались с ее лица,взгляд отыскивал роскошные груди. Он делал титанические усилия, поднимал взор,но легче перетащить Авзацкие горы, чем удержать глаза, смотреть ей в лицо,кивать, соглашаться...

Минакиш смотрела с понимающей улыбкой. Ее полные губы слегкараздвинулись, рот был влажный и алый, зубы восхитительно неровные: передниекрупнее, дальше частокол помельче, отчего улыбка была чарующей без всяких чар идаже простого колдовства.

— Вы не простые люди, — сказала она наконец. —Воспользуйтесь моим гостеприимством. И расскажите, если захотите, что вас сюдапривело.

Колоксай расправил грудь, приятно, когда женщина замечает,что мужчина перед ней непростой, а калика внимательно смотрел, как из полаподнимается глыба камня, на ней медленно оформляются блюда, сперва каменные,потом перетекают либо в золото, либо в серебро, из боков выпячиваютсяпупырышки, превращаются в камешки, внутри возникает чарующий свет, искры,огоньки.

Олег с неловкостью отвел глаза в сторону. Любой колдун, скоторым сводит судьба, знает больше, чем он.

Улыбка не покидала полные губы волшебницы. В глазах былсмех, но явно чувствовала их замешательство, одно дело — стол из камня, другое— если вот так и яблоки, что могут в желудке снова в камни, Олег услышал тихиеслова, язык незнаком, пытался запомнить, но волшебница говорила быстро ишепотом, а какие знаки в это время делала под столом, какую мысль переплела сдругой, все не схватишь, он сдался и только пытался прощупать мыслью и чутьемколдуна эти пахнущие яблоки, гроздья винограда, медовые груши, а затем наконеци жареную птицу, молочного поросенка...

Увы, он чувствовал себя глухим, потому протянул к столу рукубез охоты, принужденно. Колоксай, глядя на Олега, тоже замешкался. Этим двоимчто, колдуны, а он — простой и честный, вдруг да обломает свои красивые зубы...

Минакиш царственно взяла виноградную кисть, ее тонкиедлинные пальцы небрежно обрывали налитые солнцем ягоды, Колоксай невольносмотрел, как те с легким хрустом лопаются, брызгают соком, но тут же бесстыднотаращил глаза на удивительные груди волшебницы.

Олег ел вяло, брови сошлись на переносице, едва не терлисьрогами. С глазами кое-как совладал, напомнив себе, что так на нее смотриткаждый, а вот он — не каждый, он стоит больше, а значит, и смотреть должениначе.

Похоже, волшебница уловила изменение в этом незнакомце скрасными, как костер, волосами и удивительно зелеными глазами.

— Ты отважен, — заметила она, глаза ее внимательно пробежалипо его могучей фигуре. — И силен.

— Я? — удивился он. — Отважен?.. Я дурак, который раньшесчитал себя умнее всех, да и то всех нас тогда было трое. Не обижайся, нодурость за отвагу принимают часто.

Она усмехнулась краешком губ:

— Зачем обижаться? Это ты не меня называешь... не совсеммудрой. Но ты в самом деле... Что-то в тебе странное. Во всяком случаенепростое. Ты первый, кто вот так по своей воле явился...

Колоксай перестал жевать, насторожился:

— Ты настолько свирепа?

Она улыбнулась краешком тщательно вырезанных губ:

— У меня правило: никаких гостей. Ни званых, ни незваных.Никто из попавших сюда еще не вернулся.

Рука Колоксая дернулась кверху, словно он хотел почесатьзатылок, там же торчала рукоять боевого топора.

— Это негостеприимно, — сказал он.

Она вскинула брови:

— Разве? Вторгаясь без приглашения, вы должны были бытьготовы к любому приему.

Колоксай оглянулся на волхва. Олег пожал плечами:

— Ко всему нельзя быть готовым. Но ты могла бы сперваудовлетворить наше любопытство...