Драгоценная ты - Хелен Монкс Тахар

— Ну, расскажи про свою красотку-помощницу, — утирая вечно потеющий лоб, начал разговор мой собеседник.

— Особо и нечего говорить. Обычная девочка. Просто везучая, наш издатель — ее тетка. Ну, ты знаешь, как бывает… Расскажи лучше про себя.

— Семейный бизнес, значит? В любом случае, что-то в ней есть. Она очень впечатлила всех важных персон на церемонии.

Разумеется. Избавилась от меня и времени зря не теряла.

Я была бесконечно зла на тебя и все же подумала — вы, снежинки, правы, что пытаетесь отделить сексуальные отношения от деловых. Раньше я называла вас ханжами. Говорила, что вы скучные и бесполые существа. Как можно ограничивать чувства и предаваться им лишь в строго определенных местах? Теперь поняла — мои карьерные взлеты держались на весьма хилом основании. Возраст — преимущество временное. Мужчины не думают, что́ у нас в голове и на сердце, они делят женщин на две категории — молодые и старые. Первых можно холить и лелеять, как свежих кобылок, а вторые — пусть живут на подножном корме. Ненавижу снежинок! И мужчин тоже! Опять они правы, эти миллениалы, а я-то думала — чушь несут! Пошли они к черту со своей правотой!

Иэн написал: ждет дома. «Хорошо, — подумала я. — Послушаем, что скажет. Пусть увидит последствия своего поступка». Я решила не торопиться. Хотела предстать перед ним собранной, независимой. Отчаянной. Сильной. Как в молодости.

Джемма ушла еще до пяти, стажеры сразу разбежались. Азиф одиноко сидел за столом и делал вид, что работает. Ни разу за день ко мне не подошел, впрочем, я-то знала — хочет поговорить. Кроме того, любопытно, что ты ему рассказала…

— Как ты, Азиф? С Лили сегодня связывался?

Он ответил дрогнувшим голосом:

— Понимаешь, я думал, она моя судьба. Она меня понимала… Угадывала мои желания. А сейчас…

— Сейчас ты понял, что она врала и притворялась.

— Да.

— Рассказала тебе про выходные?

— Немного. Она еще до этого говорила, чтобы я остыл, мол, у нее появились чувства к другому. А вчера призналась про Иэна. Типа чтобы я услышал от нее, а не от посторонних.

— Это я-то посторонняя? Вот бред! Чувства, говоришь? Ну-ну.

Он устало потер глаза и пожаловался:

— Вообще не могу работать в последнее время. Прости. Думаю о ней.

— Ничего, — не глядя на него, бросила я. — К проверке все наверстаем.

— Будет проверка?

— Говорят, да. И наверняка грядет сокращение… Поспорить готова.

— Вот черт!

— Не волнуйся. Тебе уж точно ничего не грозит. Давай выпьем!

— Извини, я совсем не в настроении.

— Твоя подружка увела у меня мужика. Ты просто обязан со мной выпить.

— Ладно, хорошо.

Я достала треть бутылки отвратного вина из холодильника и принесла две кружки. Потом вытащила кокаин, и завертелось. Закончилось сексом в туалетной кабинке. И я снова ожила.

Кэтрин

Я поднималась по лестнице с нездоровым нетерпением. Интересно, как он себя поведет — будет каяться или защищаться? Кто в его версии событий окажется злодеем, кто героем, а кто — невинной жертвой? В любом случае финал очевиден: Иэн на коленях просит прощения.

Я шла, как в кинотеатр — с большой пачкой попкорна и бутылкой вина. Просто после кокаина жутко хочется есть.

Иэн ждал в гостиной. Увидев меня, поднялся с дивана с мрачным лицом. Он напомнил мне полицейского из мыльной оперы. Сейчас скажет: «Боюсь, я принес плохие новости о вашей дочери, миссис Росс».

Я, не глядя на него, направилась в кухню за бокалом, потом прошествовала обратно в гостиную и уселась в кресло напротив. Налила вина, распечатала попкорн и принялась горстями запихивать в рот. Ждала, когда он заговорит.

— Ты что, пьяная?

— А тебе какое дело?

— Кэти, зачем ты так?..

— А ты мне не указывай.

— Что тут за фигня? — спросил он, оглядывая обломки и осколки на полу. — Как после погрома… Зачем ты расколотила постер?

— Знаешь, такое иногда случается, если на глазах у гражданской жены переспать с ее практиканткой.

Иэн поднял руки.

— Ладно-ладно, понял…

— Хотел поговорить? Ну, садись, выкладывай.

Он послушно сел, глубоко вздохнул и начал:

— То, что я сделал в субботу, и главное — как… непростительная ошибка. Это было неуважением к тебе. Да и к Лили тоже.

— «Неуважением к Лили»?! Иэн, меня сейчас стошнит от твоей сознательности! Еще и про «триггеры» начнешь рассказывать?

— Не перебивай, пожалуйста! Чем скорее скажу, тем лучше. Давай я закончу и больше не буду мозолить глаза.

— Как «не буду»? Ты что, уходишь? — воскликнула я со слезами в голосе и отложила попкорн.

— Кэти, пожалуйста, дослушай!

— Хорошо, — сглотнула я, — говори.

— Я осознал — так больше жить нельзя. Мне нужно бросить пить. Я хочу бросить пить!

— Вот тебе и на… Видела я твое осознание в субботу! Сейчас все свалишь на пьянство? Как удобно!

— Прошу тебя, послушай! Это очень важно! Я виноват, не отрицаю. Но позволь кое о чем напомнить… Хоть ты вряд ли захочешь вспоминать… Я же лечился. До нашей встречи… Братец меня кодировал, клиники искал. Земля ему пухом… Он тогда оплатил программу. Тут появляешься ты. И жизнь налаживается. Зачем кодироваться? Я в порядке! Зачем лечиться? Ты меня и так любишь! Я, дурак, обрадовался… Рай на земле настал. Жить стало легко и просто. Семейная идиллия, черт возьми! А ничего, что я работать толком не мог? Ничего, что брат перестал со мной разговаривать, когда я слился с программы? Ничего, что нормальной семьи у нас так и не было?

— Ты смеешь рассказывать про «нормальные семьи»?! Ты только что при мне трахал Лили на скамейке в саду — это, по-твоему, нормально?!

— Пожалуйста, не надо… Прости! Я прошу прощения, правда…

— Иэн, я не понимаю, к чему ты клонишь. Мы столько лет прожили счастливо!.. Нам хорошо вместе, и будет еще лучше, вот увидишь!

Он медленно покачал головой.

— Слишком много тайн, Кэтрин… У нас слишком много тайн. Мы многое скрываем…

Я тоже замотала головой — только отчаянно:

— Не понимаю! О чем ты?!

— Не надо, не настаивай…

— Иэн, нет у нас никаких тайн! Мы честны друг с другом. Поэтому и вместе.

— Даже у меня есть, а о твоих — страшно думать…

Он покусывал большой палец, нервно потирал руки — я не помнила за ним такой привычки.

— Не знаю, какие тайны ты раскопал…