Драгоценная ты - Хелен Монкс Тахар

Тем утром я зашла домой, и мне показалось, я попала в музей. С порога ощущалась затхлость, которую я раньше не замечала, ведь мы с Иэном уже почти два года никуда не уезжали и всегда ночевали дома. Атмосфера словно в усыпальнице.

Вешая куртку, в тысячный раз посмотрела на постер. Прошла уставленную безделушками гостиную. Миллион красивых вещиц под толстым слоем пыли.

На одной из полочек покоились три деревянные маски народа ашанти, которые я купила практически за бесценок во время трехнедельного путешествия по Гане. Я залезла на стул и обеими руками сняла самую крупную. Погладила большими пальцами гладкую поверхность и вспомнила, как нагло я тогда торговалась. Как поехала путешествовать по Африке одна, без Иэна. Как носила обрезанные по колено камуфляжные штаны. Мне было двадцать семь. Жизнь бурлила. Яркая, полная событий. Почему тогда мне никто не сказал, что все скоро закончится? Что это и есть мой золотой век, и он стремительно пройдет. Почему только задним числом мы можем распознать лучшие годы жизни? Зато хорошо видим со стороны, как ими наслаждаются другие. И если при взгляде на них от зависти закипает кровь и холодеет сердце, значит пришла старость.

Я подняла маску над головой и с размаху бросила об пол. Она раскололась на множество треугольников — от центра к краям, подобно циферблату. Вслед за ней полетела вторая маска, потом третья.

Затем я грохнула балийскую керамику. Разбила французские часы в стиле модерн, которые Иэн купил на ярмарке под Авиньоном. Декоративный детский стульчик викторианской эпохи развалился на части от удара. Я хватала все, до чего могла дотянуться, и швыряла вниз.

Когда полочки опустели, я вернулась в коридор. Сняла с крючка постер. С рамы посыпалось столько пыли, что у меня запершило в горле и заслезились глаза. Он был тяжелый, я с трудом дотащила его до гостиной. Поставила одним краем на журнальный столик, посмотрела последний раз и толкнула на пол. От падения появилась лишь одна трещина. Если повесить на место, Иэн даже не заметит. Тогда я схватила толстый осколок самой большой маски и опустилась перед постером на колени. Подняла свое оружие высоко над головой и с хрустом вонзила его в стекло. Я била еще и еще, пока не потек ручьями пот и не полетела мелкая крошка. Иэн с тобой. Ты с Иэном. Не может быть! Для тебя он всего лишь отвлекающий маневр. Промежуточный ход.

Ты! Ей! Не нужен! — в такт ударам выкрикивала я.

То, что я вчера видела, лишний раз подтвердило мои подозрения: тебе нужна я. Ты искала слабые места. Следила исподтишка. Строила ловушки на каждом шагу.

Правда, были и другие моменты… Когда ты светилась. Улыбалась мне. Прикасалась. Когда мы танцевали. Когда ты делилась сокровенным — то есть я так думала. Рассказывала про детство, про боль и отверженность. И я, как никто другой, понимала тебя. Или все это тоже вранье?

«Кэти, пожалуйста, поговори со мной! Ты ведь не наделаешь глупостей? Напиши хоть слово. Я волнуюсь», — писал Иэн.

Видимо, совсем заела совесть, бедного. К тому же, если я покончу с собой, виноват будет он, что знатно испортит ваш медовый месяц.

«Кэти, я сделал тебе больно. Прости меня! Поговори со мной! Пожалуйста!»

Мне показалось, Иэном движет не только чувство вины — он соскучился. Возможно, подустал от твоей правильности, или тебе не понравились его фривольные шуточки, или до него дошло, насколько ты молода, насколько отличаешься от нас. И как только он слегка прозреет и отвлечется от твоей груди и белозубой улыбки, он, конечно, заметит, что у тебя напрочь отсутствует чувство юмора. Ему это вряд ли понравится. А вдруг он предложил распить еще бутылочку, а ты не пришла в восторг? В таком случае он точно по мне соскучился.

Иэн — тот еще подарочек… Но я к нему привыкла.

Ты не пришла на работу в понедельник. Я с огромным трудом вытащила себя в офис — исключительно чтобы поговорить с Джеммой. Выяснить, знает ли она о произошедшем.

Азиф тоже выглядел так себе. Ты, наверное, уже сообщила, что ушла к другому. Может, даже рассказала про Иэна. Азиф сидел с красными глазами и время от времени горестным жестом закрывал ладонью рот. На меня он даже не взглянул.

Чтобы мы не заскучали, Acceptableinthanoughties прислал нам с Джеммой письмо следующего содержания:

Тема: А не хватит ли терпеть?

Уважаемый издатель!

В курсе ли вы, что ваша разлюбезная Кэтрин Росс — наркоманка? Срочно примите меры, иначе я сам что-нибудь сделаю!

Вы разве не знаете, сколько молодежи перебито из-за ее наркотиков?

Даю вам последний шанс.

Джемма пришла на работу с опозданием и сразу же вызвала меня в кабинет.

— Садитесь.

— Спасибо, я лучше постою.

— Итак, Кэтрин, что вы знаете?

— Что вы имеете в виду?

— Вы догадываетесь, кто пишет письма?

— Да, но мне, право, неловко… — Она молча ждала неизбежного. — А почему Лили сегодня не пришла? — спросила я.

— Она приболела, — отрезала Джемма. — Горло.

В твое больное горло Джемма верила не больше, чем я.

— Понятно… — задумчиво проговорила я. Я нарочно потянула время, чтобы Джемма еще понервничала, потом продолжила: — А я думала, из-за вчерашнего… Знаете, мы с Иэном вчера поехали на вечеринку вместе с Лили. Вернулась я одна, так как ваша племянница решила с ним переспать, и я не хотела мешать. Все-таки интересно, кто пишет про меня гадости?

Джемма болезненно поморщилась — я видела однажды подобное выражение, когда спросила, что мне стоит знать о тебе. Потом она выпрямилась и положила руки на стол с видом «шутки в сторону». Кажется, ей не впервой тебя покрывать.

— Значит, так. Кэтрин, я прошу вас ничего не предпринимать, пока я не поговорю с Лили. Я понятно выражаюсь?

— Предельно. А вы начнете расследование? Уже достаточно далеко зашло.

— Если вы настаиваете — начну, — пообещала Джемма слегка дрогнувшим голосом.

Явно в курсе, кто виновный.

— Я настаиваю.

Она поджала губы. Получается, о прошлых преступлениях своей племянницы Джемма знала, а о настоящих понятия не имела. Она вовсе не была с тобой заодно, а сама тебя боялась.

Остаток дня я откровенно пробездельничала. Не обращая внимания на стажеров, лазила по сайтам дорогущих курортов. Позвонила старому приятелю и раскрутила его пообедать в Саут-Бэнке. С обеда вернулась около четырех.

Обед, как и многие другие вещи в последнее время, не оправдал ожиданий. Приятель был из списка регулярных контактов. Мужчин постарше, с которыми я иногда встречалась ради бесплатного шампанского, последних новостей и свежих сплетен. От них я всегда получала полезную информацию для следующего материала и гарантированное повышение самооценки. У них слюнки текли от желания, иногда я даже уступала — мне нравилось принимать восторг и благодарность. Этот обед избавил меня еще от одной иллюзии. Я наивно полагала, что мужчины ценят во мне смелость и профессионализм, черт бы его побрал! Их же, оказывается, привлекала молодость. Именно ей я обязана их поклонением. А потом, после тридцати, отношение поменялось. Мы сами не замечаем, как мужчины наделяют нас сроком годности.