Игла и нить - Кэри Томас

– Я бы с удовольствием, но у меня нет с собой нужной книги.

– И где же она?

– Сказать по правде, сэр, по всей видимости, он просто не умеет читать, – вставил Эндрю.

Рамсден поднялся со своего места и, оскалив зубы, прорычал:

– Локерби! Как вы смеете приходить на мои занятия, не имея на руках текста, который мы проходим? В начале года было объявлено, что каждый ученик должен приобрести полное собрание сочинений Шекспира.

– Все в порядке, мистер Рамсден, я знаю всего Шекспира наизусть, – ответил Аттис.

– Да ну! – Бульдожье лицо Рамсдена вновь стало багровым. – Вы знаете всю пьесу наизусть?

– Ну, примерно.

– Если вы так хорошо знаете творчество Шекспира, почему бы нам не сыграть в одну игру? – Рамсден сел на свое место и, по-видимому, немного пришел в себя.

– Действительно, почему нет? – согласился Аттис.

– Подойдите к моему столу, – велел учитель.

Аттис вскочил со своего места, подошел к столу мистера Рамсдена и повернулся лицом к классу.

– Вы можете прочесть нам наизусть монолог Макбета «Бесчисленные „завтра“, „завтра“, „завтра“», и за каждую строчку, в которой вы допустите ошибку, будете оставаться после уроков, – сказал Рамсден.

– А что, если я не допущу ни одной ошибки? – поинтересовался молодой человек.

Мистер Рамсден посмотрел на Аттиса, будто тот был клопом, которого учитель собирался раздавить своим башмаком.

– Можете сами выбрать себе награду, – притворно мягко ответил он.

– Хорошо; если я нигде не ошибусь, вы станцуете перед всем классом новый номер команды Фелисити.

Весь класс – Анна в том числе – дружно покатился со смеху, представив себе, как мистер Рамсден исполняет танец чирлидерш. Учитель хлопнул ладонью по столу, приказывая классу успокоиться. Смех тут же стих.

– Уверяю вас, мистер Локерби, если вы нигде не ошибетесь, я проскачу по комнате, размахивая этими чертовыми помпонами, с превеликим удовольствием, – заверил молодого человека Рамсден.

– А после вы извинитесь перед мисс Гибсон, – добавил Аттис.

Мистер Рамсден сжал руки в кулаки так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Затем он разжал кулаки и с великодушной улыбкой промолвил:

– Конечно.

Взгляд Эндрю, исполненный злорадства, метался между Томом и Питером, губы которого расплылись в улыбке. Анна не винила их за то, что они так радовались грядущему унижению Аттиса, однако ей самой наблюдение за процессом не доставляло никакого удовольствия. Аттис, однако, выглядел совершенно невозмутимым. Он расправил плечи, поднял голову и своим звучным голосом начал:

– Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»… – Внезапно Аттис превратился в человека с изуродованной, ссохшейся душой, которому каждое следующее утро казалось более пустым, чем предыдущее.

Последнее слово монолога прозвенело в тишине класса, словно удар колокола. Ученики были потрясены. Эндрю съежился на своем стуле. Мистер Рамсден, который на время выступления Аттиса отошел в дальний конец класса, стоял там не шелохнувшись. Его молчание было самым громким.

– Лично я, – продолжал Аттис как ни в чем не бывало, – не думаю, что леди Макбет виновата в падении Макбета. У нее есть своя роль, но Макбет хочет, чтобы она ее сыграла. На самом деле им движет страх. Макбет боится событий, которые не в силах контролировать; он боится, что не способен бояться и чувствовать человеческие страдания; но прежде всего он боится своего собственного разложения. У него чертов экзистенциальный кризис. «Жизнь… это повесть, рассказанная дураком, где… смысла нет». Им движет бессмысленность бытия. Макбет надеется, что совершенный им грех или предсказанное ему проклятие уничтожат его и… тогда он наконец сможет почувствовать хоть что-то.

Класс разразился аплодисментами. Их звук вывел Анну из задумчивости, в которую девочку погрузили слова Аттиса.

– Конечно, часть вины лежит на ведьмах. Впрочем, они, как правило, всегда во всем и виноваты. – Аттис подмигнул Анне, и девочка, как и Эндрю, съежилась на своем стуле. – А теперь, Питер, я бы хотел, чтобы ты поделился своими мыслями. Уверен, всем нам будет крайне полезно с ними ознакомиться.

Питер холодно улыбнулся и хотел было что-то ответить, но внезапно мистер Рамсден вновь обрел дар речи:

– Локерби! Вы наверняка спланировали весь этот цирк! – Его лицо цветом и формой стало напоминать баклажан.

– Я думал, мы договорились, мистер Рамсден? Если хотите, я могу прочесть еще один монолог. – Аттис театрально откинул голову назад и начал:

– Убирайтесь! – рявкнул мистер Рамсден.

– Вы хотите, чтобы я сбегал за помпонами?

– ВОН!

Аттис отвесил низкий поклон и вышел. Оставленная им открытой дверь принялась тихонько раскачиваться на петлях.

К обеду вся школа была в курсе того, что произошло на уроке английского. Причем во время пересказа история обросла какими-то совершенно невероятными подробностями. Войдя в гостиную, Анна поймала себя на том, что улыбается, вспоминая выражение багрового лица мистера Рамсдена. Девочка подозревала, что Аттис умнее, чем кажется, но даже в этом случае ей не было ясно до конца, выучил ли он только этот монолог заранее или же действительно знал все произведения Шекспира наизусть. Анна поняла, что вообще не знает, кто такой Аттис.

– Эй!

Девочка обернулась на окрик и, подняв глаза, увидела сидящих за одним столиком Эффи, Роуэн и Миранду.

Последняя выглядела так, словно ее взяли в заложники.

Эффи кивнула на свободное место за столиком, приглашая присоединиться к их компании. Сколько Анна себя помнила, она всегда обедала в одиночестве, ведь она была никем. Чувствуя себя не в своей тарелке, девочка подошла к их столику и села на свободное место.

Девушки посмотрели друг на друга. Впервые они появились на публике все вместе.

– Обычно по средам я веду занятия в кружке любителей изучения Библии, но сегодня наше помещение оказалось занято, поэтому я перенесла встречу, – принялась оправдываться Миранда.