Желать невозможного - Екатерина Островская

Мелочи, но все существование состоит из мелочей, которые делают жизнь человека счастливой или превращают ее в нескончаемую пытку. И сама жизнь – тоже мелочь, если не приносит денег и власти. Неужели Менжинский не понимает этого, пытаясь развлечь разговорами о каких-то бабах?

– Илья Евсеевич, помните, я рассказывал, что докторишку подвозили домой на машине, принадлежащей детективному агентству «Перехват»? Потом мне сделали снимки человека, пользующегося этим автомобилем постоянно. Кажется, на одной из этих фотографий он зафиксирован вместе с этой самой Кристиной.

Илья Евсеевич поднял глаза на Менжинского и произнес негромко и зло:

– Гони ее отсюда, и немедленно!

Кристину довезли до ближайшей станции метро. Она решила, не заезжая домой, отправиться к Насте. Вечер был по-летнему теплый, хотя начало сентября – далеко еще не осень. То, что ее выставили из дома Флярковского, не обидело и не оскорбило: захотели – позвали, стала не нужна – попросили уехать, тем более что сделали это достаточно вежливо и денег заплатили столько, сколько обещали.

Леонид Иванович, отсчитывая купюры, спросил только:

– Что же ты обманула? Сказала, будто жених у тебя студент, а он у тебя ментом оказался.

– Это вы о чем? – не поняла Кристина. – Кто ментом оказался?

Но Менжинский не стал объяснять, протянул ей деньги и, не прощаясь, ушел.

Соне она сказала, что обстоятельства не позволяют ей оставаться здесь дольше. Та не удивилась и уговаривать остаться не стала.

– И я скоро в город вернусь, – сказала она, – я здесь никому не нужна.

Они обменялись номерами телефонов и обнялись. Кристина в последний раз посмотрела на дом. Ей показалось, что за окном кабинета Ильи Евсеевича дрогнула занавеска. Сердце вдруг сжалось: в этот момент ей показалось, что ее удаляют из дома не случайно – наверняка Флярковский замыслил что-то, спешит осуществить свой замысел, а потому приказал избавиться от ненужных ушей в доме самым естественным и простым способом. Обидно только то, что она ничего так и не сумела узнать. Кристина переживала свою неудачу: миссия, которая казалась поначалу такой простой, оказалась невыполнимой. Зато у нее появилась новая знакомая, нуждающаяся в дружбе и помощи. При расставании Соня подарила ей диск со своими песнями: не тот альбом, что выпустила недавно группа «Цацки» и который начали раскручивать по всем каналам, а с записью своих собственных песен. Соня сделала это сама, и теперь, спеша к Насте и детям, Кристина слушала в наушниках своего плеера и беззвучно подпевала:

…Не уходи, когда придут невзгоды,

Когда тоска забрезжит впереди.

Не уходи, когда уходят годы.

В закатный час прошу: не уходи!

Не уходи в холодный час рассвета,

Ломясь в осенний сумрак напролом.

Не уходи, чтоб стать за гранью лета

Слепых дождей глухим поводырем.

Ты не услышишь первый крик ребенка,

Звезда твоя, не вспыхнув, догорит.

В душе твоей печально и так звонко

Порвется алая струна зари…

В вагоне метро сидящая напротив старушка странно посмотрела на нее. Судя по всему, Кристина подпевала вслух и не слышала этого. Кристина стала снимать наушники и ощутила влагу на своей щеке. Выходит, она не только пела во всеуслышание, но и плакать собралась? И тут Кристина поняла, что ей до слез жалко Соню, себя, Настю, Сергея и Олега Иванова, весь мир, людей – хороших и добрых, достойных любви и счастья.

Васечкин заехал за Олегом. Сидел в машине, ожидая, когда друг выйдет из ворот, и от нечего делать смотрел по сторонам. По другой стороне проехал автомобиль с опущенным стеклом. Сергею показалось, что за рулем сидит Алиходжаев. Рука сама дернулась к ключу зажигания, двигатель взревел. Васечкин хотел развернуть «БМВ» и рвануть следом, но передумал, понимая, что ему в последнее время повсюду мерещится Алик Бешеный. Наваждение никак не удавалось сбросить.

Иванов сел в машину и сказал:

– Кристина у нас. Так что недолго ваша разлука длилась.

Сергей кивнул, показывая, что он уже знает. Автомобиль тронулся с места, и Олег тут вспомнил:

– Забыл тебе доложить. Мы с Настей познакомились с одним художником. Были у него в мастерской. Он рассказал, что в Испании у него была выставка, на которую приходил Берманов с Анжеликой.

– Бергамот был там в командировке по поводу убийства Бориса Флярковского.

– Нет. Это было до покушения. Абсолютно точно. Потому что сам Флярковский сделал этому художнику заказ. А художник видел Берманова на выставке, а потом еще с каким-то русским дайвером.

– С кем? – переспросил Васечкин.

– Дайвер – это… – начал объяснять Иванов.

– Я знаю, кто такой дайвер. Но откуда этот аквалангист взялся? Как выглядел?

– Не знаю. Но художник говорил, что, кажется, у аквалангиста того нос сломан и татуировки на теле.

– По описанию похож на Кравченко.

– На кого? – не понял Олег.

– Есть такой человек. Только вряд ли у него могут быть какие-то дела с Эдиком.

– Вполне возможно, они просто разговаривали.

– Если они разговаривали больше пяти минут, следовательно, знают, как зовут друг друга, а если знакомы, то у них могли быть общие дела. И потом, не бывает таких совпадений, чтобы за четыре тысячи верст от России вдруг случайно встретились два разных человека, прежде не знающих друг друга. Но каждый в той или иной степени знаком мне. Мир тесен, но не настолько же!

– Мир теснее, чем ты можешь представить, – сказал Иванов, – и все люди связаны между собой. Лет тридцать назад некий социолог решил это проверить: он послал в разные города письма, указав на конверте конкретный адрес и фамилии реальных людей, проживающих совсем в других местах. При этом указал: «Если вы знаете этого человека или кого-то, кто его знает, прошу передать письмо». Причем реальные адресаты проживали не обязательно в том же городе, некоторые за тысячи километров. Так вот, представь, многие письма даже не через вторые руки дошли.

– Я тоже знаю подобные случаи, – не принял объяснение друга Васечкин. – Например, сотрудника ГИБДД проезжающая мимо машина окатила водой из лужи. Он погнался за ней, начал стрелять по колесам, выпустил всю обойму и восемь раз промахнулся, потому что был не очень трезв. Зато ранил двух находящихся в розыске особо опасных рецидивистов, которые в сотне метров от происшествия спокойно сидели за столиком уличного кафе и пили виски с колой. Один потом на всю жизнь остался хромым, а второй скончался в тюремной больнице. Вот это – случайное совпадение.

– А что с гаишником тем стало? – поинтересовался Олег.

– Его наградили медалью, повысили в звании и принудительно подшили. Есть и более близкие для нас примеры: мы с тобой знакомимся с девушками, ты усыновляешь ребенка – сына убиенного олигарха, брат которого просит мою невесту поухаживать за его подругой… Какая же тут закономерность? А в случае с Бергамотом совсем другое: когда офицер милиции беседует на отдыхе с человеком, о котором знает точно, что тот преступник, – тут уж ничего случайного.