Путин. Внедрение в Кремль - Евгений Стригин

Б. Ельцин почувствовал, что в лице Ю. Лужкова и его «Отечества» возникает реальная угроза прихода к власти в России умеренных, прагматически настроенных кругов новой буржуазии. Он даже не послал никаких приветствий съезду» [351].

15 января 1999 года лидер движения «Отечество» мэр Москвы Юрий Лужков заявил, что в России имеются «очень серьезные проблемы» со степенью активности президента. Мэр вновь высказался за введение поста вице-президента. Юрий Лужков также признал, что в его отношениях с Борисом Ельциным наступил период охлаждения, однако назвал это «временным фактором». По его мнению, в ближайшее время может измениться и отношение президента к движению «Отечество». Мэр подчеркнул, что всегда поддерживал Ельцина. «Я никогда никого не предавал, не менял своих позиций и считаю это одним из главных человеческих факторов и факторов политика», — подчеркнул Юрий Лужков.

Скуратовский скандал, о котором наша книга, был просто самым интересным и значимым среди череды больших, средних и малых скандалов, происходивших в тот период времени.

«Конец 1998 года был чрезвычайно богат скандалами. Экстремисты справа и слева затевали шумные склоки, надеясь привлечь к себе внимание. Это уже были признаки начинающейся предвыборной кампании» [352]. Разумеется, у предвыборной кампании бывают и другие признаки, но скандалы чаще бросаются в глаза и начинаются обычно раньше появления других признаков.

8 октября 1998 года министр юстиции П. Крашенинников обратился в Генеральную прокуратуру с предложением возбудить уголовное дело по факту антиконституционных и антисемитских высказываний Макашова, прозвучавших на митингах 4.10 в Москве и 7.10 в Самаре.

Слово не воробей, вылетит — не поймаешь — так гласит русская поговорка. Особенно она актуальной стала в век электронных средств массовой информации. «Эти слова были тысячекратно повторены либеральными СМИ, и в результате разразился грандиозный скандал, обостривший русско-еврейский вопрос» [353]. Автор настоящей книги имел возможность по телевидению видеть раздувание данного скандала в прессе. Журналисты буквально приставали к «герою скандала» и порой провоцировали его на новые выходки.

Если оторваться от фактически произнесенного Макашовым, то в сухом остатке будет только усиленное раздувание скандала, поводом для которого могло быть любое выбранное (или даже подстроенное) событие. Зная технологию политического манипулирования в отечественных СМИ, можно без особого труда выдвинуть версию о заданное™ данного скандала.

«...Г. Зюганов в эксклюзивном интервью редактору «Международной еврейской газеты» Танкреду Голенпольскому (№ 43 за 1998 год) отметил, что разразившийся грандиозный скандал вокруг грубого антисемитского высказывания генерала Макашова по национальному вопросу вписывается в систему нагнетания политической напряженности. В психологии есть термин «барраж», означающий отвлечение внимания общественности от главного события и переключение его на вопросы неглобального звучания. В случае Макашова наблюдается такой прием» [354].

Вспомним напряженность обстановки того времени, экономические провалы правительства и президента, скандалы о преступности и коррупции. Чтобы отвлечь от этого, стоило обратить внимание на иное.

Возможно, что целью раздувания была постановка фракции КПРФ в неловкое положение. На это предположение наводят последующие действия властей. Фракция КПРФ не могла признать ошибку своего члена, т. к. это подрывало бы ее авторитет и таким образом еще более раздувало бы скандал.

Да и другие депутаты, повинуясь инстинкту самозащиты, не особенно спешили набрасываться на своего коллегу. Сегодня съедят одного депутата за один поступок, завтра другого — за другой.

4 ноября 1998 года Fосдума отклонила проект заявления «О недопустимости действий и высказываний, осложняющих межнациональные отношения в РФ». За одобрение заявления высказалось 107 депутатов, против — 121 (для принятия решения в Думе необходимо минимум 226 голосов). Как заявил И. Кобзон, решение о принятии заявления было вызвано «конкретными антисемитскими выступлениями депутата Макашова». Отклонив подготовленный проект, депутаты решили поручить комитетам по делам национальностей и по безопасности подготовить другой вариант заявления на данную тему.

Однако идея использовать раздутую пропагандистскую кампанию против основной силы оппозиции (т. е. КПРФ) высказывалась уже открыто. 16 декабря 1998 года Исполнительный секретарь СНГ Борис Березовский выступил за немедленный запрет Коммунистической партии России. «Компартия, вне всякого сомнения, должна быть вне закона, и чем быстрее, тем лучше», — заявил он журналистам. По его мнению, «русский нацизм по сравнению с немецким день и ночь. Русский значительно мощнее, значительно сильнее, окрашен во все азиатские цвета». Вместе с тем, как отметил Березовский, «идеологию запретить нельзя, но организацию, проповедующую антисемитизм как идеологию, запретить необходимо». Он считает, что «абсолютно беспочвенны» возражения по этому поводу правительства, в том числе и председателя правительства, «который утверждает, что нельзя запретить партию, имеющую большинство в парламенте». «Мы уже проходили это в Германии, когда рейхсканцлер фон Папен возражал точно так же против запрета нацистской национал-социалистической партии, ссылаясь на то, что она имеет большинство в рейхстаге», — сказал Березовский.

Однако свет клином на Госдуме не сошелся. Не получив поддержку Госдумы, 10 ноября 1998 года известные деятели российской культуры выступили с обращением по поводу антисемитских высказываний депутата Госдумы Альберта Макашова. В обращении осуждается позиция Госдумы, которая «публично поддержав антисемитские высказывания Макашова. опозорила Россию в глазах цивилизованного мира». Авторы послания обращаются к власти и политикам с призывом действовать «политическими средствами», не допустить разжигания «:уличных страстей до войны». Подписи под обращением поставили Белла Ахмадулина, Марк Захаров, Борис Мессерер и другие деятели культуры.

По мнению Николая Леонова: «Группа олигархов, в основном лица еврейской национальности, давила на все рычаги, чтобы из этого эпизода сотворить внутриполитический кризис, но общество уже не поддавалось давлению прессы. Костяк политического истеблишмента только пожимал плечами на требование запретить компартию, как бы желая сказать: «Куда это вас, ребята, занесло!» [355]