Путин. Внедрение в Кремль - Евгений Стригин

18 августа 1998 года, прервав отпуск, Черномырдин срочно возвращается в Москву. Начинаются непрерывные политические консультации. 19 августа он встречается с Александром Лебедем и Геннадием Селезневым. 20 августа — с Геннадием Зюгановым и Николаем Рыжковым. Обещает им, что «никаких Чубайсов, Гайдаров и Немцовых в правительстве не будет».

«В эти дни Черномырдин, перед которым замаячила снова «звезда пленительного счастья» — шанс прорваться на высший пост в государстве, развил невероятную активность… Он посулами и авансами старался растопить ледяное неприятие его кандидатуры Государственной думой и старательно убеждал президента не искать другой кандидатуры на пост премьера» [338].

В поддержку Черномырдина активно высказывались Б. Березовский, А. Лебедь, вицеспикер В. Рыжков, А. Шохин [339]. Но не все. Далеко не все.

Левая оппозиция Государственной думы фактически отказала в доверии Виктору Черномырдину еще до формального утверждения его премьер-министром. В распространенном лидером КПРФ Геннадием Зюгановым заявлении говорится, что «основную ответственность за постигшую Россию трагедию несут прежде всего Ельцин, Черномырдин и их правительства, проводящие под диктат Запада убийственную для нашего государства линию». Фракция КПРФ будет настаивать на том, чтобы Совет Федерации немедленно собрался на свою сессию и рассмотрел обращение 248 депутатов (именно столько парламентариев проголосовало за постановление Госдумы с рекомендацией Ельцину добровольно уйти в отставку) об отставке Ельцина. Кроме того, левая оппозиция продолжает настаивать на том, чтобы до обсуждения кандидатуры Виктора Черномырдина была обнародована программа по выходу страны из кризиса и подписан политический меморандум, в котором бы гарантировалась своеобразная неприкосновенность нового кабинета, созданного на коалиционной основе. В меморандуме должно быть закреплено также требование о пересмотре Конституции. Г. Зюганов также заявил, что 25 августа состоялась его встреча с Борисом Березовским, на которой, по словам лидера КПРФ, прошли консультации в конструктивной обстановке и были выработаны общие позиции по многим требованиям.

Ельцин вспоминал: «...За несколько дней до первого тура голосования я пригласил и Лужкова, и Строева в Кремль. В условиях экстремальных, когда надо спасать страну, считал себя абсолютно вправе говорить с ними прямо, открыто, честно: снимите свои политические амбиции, поддержите Черномырдина. Мы в одной лодке, не надо ее раскачивать, и сейчас, в эту минуту, должны быть заодно».

Но в политике каждый думает о своем. Все понимали, что нынешний политик, ставший премьер-министром, станет почти автоматически и преемником. Депутаты, отдавшись предыдущий раз, теперь решились не давать согласия. И президент пошел на компромисс, он назначил премьер-министром Примакова, достаточно компромиссную фигуру, против которой не возражали основные конкуренты.

Это, пожалуй, самый серьезный компромисс, на который пошел (точнее — вынужден был пойти) первый российский президент. Борис Николаевич просто был вынужден впервые с 1991 года пойти на какое-то соглашение с оппозицией и предложить в качестве премьер-министра человека, который в какой-то мере устраивал оппозицию. Устраивал временно, устраивал лишь частично, но это давало больному Ельцину столь необходимую ему передышку. При том он, конечно, понимал, что передышка была временной, оппозиция тоже укрепляла свои силы и готовилась к штурму президентского кресла.

«В правительство Примакова вошло два члена партии Зюганова — Ю.Д. Маслюков на должность вице-премьера, курирующего вопросы промышленности, и Г. Ходырев на должность председателя антимонопольного комитета. Г. Явлинский, а затем В. Рыжков отказались от поста вице-премьера по социальным вопросам. А. Шохин отказался от поста вице-премьера, заявив, что не согласен с оставлением М. Задорнова. На должность министратруда согласился представитель ЛДПР С. Калашников. Вице-премьером стал губернатор Ленинградской области технократВ. Кустов. В целом Правительство стало, во-первых, коалиционным по своему характеру, а во-вторых — центристским по своей идеологии» [340].

Все вроде бы были довольны. Первые результаты деятельности нового правительства были обнадеживающими. Экономическая ситуация стабилизировалась. Но вот беда, Примаков стал слишком популярным. Он стал чистить авгиевы конюшни российской коррупции, а это грозило дойти и до самого президента. Внешне лояльный к Борису Николаевичу Примаков становился слишком опасным и ненадежным для первого российского президента.

«По мнению «семьи», Примаков совершил одну роковую ошибку, впоследствии ставшую причиной его отставки. Он объявил войну близкому Кремлю финансовому клану. Председатель правительства расставил бывших сослуживцев на тех ключевых должностях, которые раньше занимали ставленники этой группировки. Громкие имена Примакова совершенно не смущали. Развернутая им кампания по борьбе с коррупцией была прямо направлена против финансовой империи Березовского. Премьер-министр не скрывал, что намерен посадить его в тюрьму. В ответ Березовский обвинил Примакова в подрыве устоев демократии. Между ними разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть. В нее был сразу же вовлечен и директор ФСБ Путин. Вторую тактическую ошибку Примаков совершил, пойдя на союз с Лужковым» [341].

Так, пока Ельцин метался между наследниками, набирали авторитет премьер-министр Примаков и мэр Москвы Лужков. Один наводил порядок в стране, второй продолжал поддерживать высокий рейтинг и значение Москвы. И тот и другой становились все более популярными и влиятельными. Но ни тот ни другой не устраивали Ельцина и «Семью». Хотя формально и тот (Примаков) и другой (Лужков) не спешили высказывать опасные для «Семьи» мысли. Но им все равно никто особенно не верил.

Если на самого Бориса Николаевича их рука после власти не поднялась бы, то членам «Семьи» досталось бы сполна, и они это понимали.

«... Прошло всего несколько месяцев нормальной восстановительной, стабилизационной работы правительства, принесшей его главе высокий рейтинг доверия, как в душе Б. Ельцина возникло чувство невыносимой ревности и враждебности к Примакову» [342]. «...Власть все больше и больше ускользала из рук Кремля, перетекая в карман к Примакову..» [343]

«...Назначение Евгения Примакова премьер-министром нанесло сильнейший удар по стратегическим интересам Березовского и других вершителей крупного российского бизнеса» [344].