Vitrum Patrum (Житие Отцов) - Григорий Турский

(1 Кор. 1,31). Именно в этом искал блаженный Григорий собственную славу, он, который с высоты сенаторского своего сана снизошел до такого смирения, что, презрев все заботы сего мира, посвятил себя целиком трудам Божиим, храня Господа в сердце своем.

1. Святитель Григорий, первый среди сенаторов, прекрасно образованный литературно, стал графом города Отон и в течение сорока лет со всей справедливостью управлял этими местами. Он был столь строг и суров по отношению к преступникам, что едва ли мог найтись хоть один, улизнувший от него. У него была жена Арментария, из рода сенаторского, которую, как говорят, он познал только для продолжения рода. Бог даровал ему сыновей, и он никогда ни возжелал какой-либо еще женщины, как это часто случается в пылу юности.

2. По смерти супруги своей он полностью предался Господу и, избранный народом, был посвящен во епископа Лангрского. Велико было его воздержание в пище, но, дабы это не приписали гордости, он прятал маленькие ячменные хлебцы под пшеничными; потом, разломив и раздав другим пшеничный хлеб, незаметно брал себе ячменный. То же самое делал он и с вином: разносящий чаши давал ему воду и, чтобы скрыть это, чтобы не видна была прозрачность воды, чаша святителя Григория была темной. Он так верно и строго постился, раздавал милостыню, молился, бодрствовал, что воссиял словно отшельник среди мирской суеты. Так, поскольку обитал он обычно в замке Дижона, который находился рядом с баптистерием, где пребывали мощи многих святых, то святитель Григорий часто вставал с постели посреди ночи и никем не замечаемый, разве Одним только Господом, шел молиться в баптистерий, дверь которого чудесно сама собою отворялась, и он усердно воспевал там псалмы.

Так было довольно продолжительное время — тайно от людей, но однажды один дьякон узнал сие: он увидел ночью святителя Григория, пошел за ним на расстоянии и наблюдал за тем, что тот делает, причем блаженный муж не заметил того. И диакон говорил, что когда Божий Святитель подошел к двери баптистерия и стукнул в нее рукой, она отворилась, хотя не было видно никого, кто бы мог открыть ее; и что после того, как он вошел внутрь, очень долго царила там тишина, а потом на протяжении более трех часов слышно было пение псалмов несколькими голосами. Я думаю, что, поскольку там хранились мощи многих святых, они являлись сему блаженному мужу, чтобы воспевать с ним вместе псалмы Господу. А когда но заканчивал, то шел обратно и ложился в свою постель так тихо, что никто ничего не знал. Утром сторожа, найдя дверь запертой, открывали ее, как обычно, ключом и звонили в колокол, и Святитель Божий вновь приходил туда с остальными на богослужение.

В первый день его пребывания в сане епископа, когда бесноватые признавались в своей одержимости, священники попросили его преподать им благословение, чего он, дабы не овладело им тщеславие, категорически не желал делать, объявив себя недостойным быть орудием проявления чудес Божиих. Тем не менее, не в силах отказываться слишком долго, он велел привести одержимых; потом, не дотрагиваясь до них, а лишь словом и крестным знамением велел бесам уйти. Услышав это, они сразу покинули тела людей, к которым в злобе своей привязались. Даже в отсутствии Епископа многие после этого останавливали одержимых и изгоняли бесов, сотворив посохом его крестное знамение. Более того, если какой-нибудь больной уносил частичку чего-либо от ложа его, то это было верное лекарство для него. Его внучка Арментария[76] однажды в юности испытала жестокий приступ лихорадки, врачи неоднократно пытались ей помочь, но безуспешно, и сам блаженный исповедник часто увещевал ее обратиться к молитве. Однажды ей захотелось лечь на его ложе, и лихорадка тогда исчезла напрочь, так что она уже никогда больше от нее не страдала.

3. Святитель Григорий, отправившись в город Лангр на праздник Богоявления, тоже заболел лихорадкой, в результате чего и покинул этот мир, чтобы предстать пред Христом. Его святой лик по смерти сиял таким великолепием, что напоминал благоухающие розы. На щеках был румянец, в то время как все остальное тело было белым, словно лилия, так что думалось, что он уже готов для будущего воскрешения. Когда его доставили в замок Дижона, где он распорядился похоронить себя в долине к северу от замка, рядом с ним, несшие не могли держать фоб и поставили его на землю; потом, собравшись с силами, подняли его и понесли в церковь, расположенную внутри городских стен.

На пятый день прибыли епископы, и его перенесли из церкви в базилику святого Иоанна. Когда проносили его мимо тюрьмы, то узники начали кричать, обращаясь ко фобу: “Смилуйся над нами, о Блаженный; тех, кого ты не освободил, будучи в этом мире, можешь освободить сейчас, когда, будучи мертвым здесь, живешь в Царствии Небесном. Просим тебя, посети нас и сжалься над нами”. Пока они это кричали, тело становилось все тяжелее — до того, что несшие не могли уже его держать. Поставив гроб на землю, они ожидали чуда от блаженного Епископа. И когда они ждали, ворота тюремные вдруг отворились, и бревно, к которому были прикованы ноги узников, разломилось пополам. Лязгнули оковы, рассыпались цепи, все стали свободны и без препятствий бросились к святым мощам. Тогда несшие гроб легко его подняли, и заключенные пошли за ним вместе с остальными; а позже судья отпустил их без наказаний.

4. После этого блаженный Исповедник сотворил еще много чудес. Один монах говорил, что в день его похорон он видел, как отверзаются небеса; нет сомнений, что после своих равноангельских деяний Святитель наш был допущен в небесное жительство. Однажды в вышеназванный замок вели узника, вели тем же путем, которым из Лангра несли тело Святителя. Солдаты ехали на лошадях и тащили за собой пленного; и таким образом они подошли к тому месту, где покоились мощи блаженного Исповедника. Когда они проходили мимо этого места, узник воззвал к имени Святителя и попросил, чтобы тот в милости своей освободил его. Пока он так молился, узы спали с рук его. Почувствовав себя свободным, он вел себя спокойно, и, поскольку руки его были закрыты, все думали, что он все еще связан. Но после того, как они прошли через ворота замка и приблизились к церковному двору, он ринулся прочь, сжимая в руке ремень, которым тащившие его связали его, и так с помощью Всемогущего Господа и заступничеством блаженного Иерарха он был освобожден.

Достойно восхищения также и то чудо, при котором мощи Блаженного воссияли