Похищенная, или Красавица для Чудовища - Валерия Чернованова

Мишель ей не поверила, но в душу лезть не стала, вернувшись к интересующему ее вопросу о грядущей свадьбе.

– Так почему же все-таки Флоранс?

– Так решил отец.

– В нашем графстве немало завидных невест. Что такого мистер Сагерт углядел в моей сестре?

– Завидных – это ты себя имеешь в виду? – снова попыталась увильнуть от ответа Катрина, спрятать волнение за усмешкой.

Мишель досадливо поморщилась, наконец осознав, что разговорить кого-нибудь из обитателей Блэкстоуна будет непросто. Если не сказать, невозможно.

Ухаживать за розами Беланже не понравилось. Это занятие показалось ей совершенно бестолковым, потому как не принесло никакой пользы: Катрина оказалась стойким оловянным солдатиком и не пожелала делиться с гостьей семейными тайнами.

Сославшись на усталость и желание немного отдохнуть перед ужином, Мишель простилась с любительницей роз и отправилась искать рабыню, что когда-то принадлежала ее семье и в которой она видела свою последнюю надежду на спасение.

Еще одна отчаянная попытка вырваться из этого протравленного страхом места…

Рабыня, именем которой Мишель так и не удосужилась поинтересоваться, наводила порядок в библиотеке. Она ее узнала по лимонного цвета тиньону, когда проходила мимо просторной комнаты с узорчатыми обоями, в бархатную зелень которых вкраплялись цветы из позолоты. Радуясь, что все так удачно складывается, прошмыгнула внутрь.

– Нам надо поговорить.

Вздрогнув, служанка обернулась. Замерла, прижимая к груди толстую книгу с таким видом, словно собиралась ей обороняться от фальшивой гостьи, наступавшей на нее с отчаянной решимостью.

Мишель прикрыла за собой двери и, не теряя времени, принялась рассказывать о своем замечательном плане: она пишет письмо родителям, а рабыня находит того, кто это письмо им сможет доставить.

– Не просите меня о таком, мисс, – оборвала ее служанка, протестующе замахав руками, и вернулась к прерванному занятию: продолжила смахивать с книг пыль и ставить их обратно. – Никто из наших не согласится. А если хозяева или мистер Бартел узнают, о чем мы тут с вами переговариваемся… – Голос рабыни дрогнул.

– Но если я здесь останусь, моя жизнь будет кончена. Ты ведь понимаешь… Пожалуйста, – взмолилась пленница, чувствуя, что еще немного – и расплачется. От вновь охвативших ее безысходности и отчаяния. – Никто не узнает!

– Ошибаетесь, мисс. Они всегда и обо всем узнаю́т. А я слишком стара, чтобы бегать по болотам.

– При чем здесь болота? – раздраженно вскинулась Мишель.

Служанка затолкала в глубокий карман передника тряпки, как минутой ранее распихала по полкам книги, и поспешила к выходу, старательно обходя Мишель. Глядя в пол и тихо бормоча себе под нос, как будто извиняясь:

– Мне жаль, что мисс Флоранс расхворалась. Всех, кто связывается с Донеганами, ждут несчастья. Теперь и вы это знаете.

С завидной прытью женщина выскочила из библиотеки. Мишель не последовала за ней, понимая, что страх перед Донеганами сильнее любых теплых чувств и благодарности к хозяевам Лафлера.

Тем более что благодарить их, как оказалось, было не за что: жизнь в Блэкстоуне с мужем, который непонятно куда подевался, обернулась для нее кошмаром.

Она становилась кошмаром для всех, кто здесь появлялся.

Мишель не стала возвращаться на чердак, до самого вечера сидела на ступенях крыльца. Встретила и закат, которым запылало небо, рыжим пламенем перекинувшись на кроны деревьев. И наступление дымчатых сумерек, принесших с собой долгожданную прохладу. А вместе с ней с болот к усадьбе поползли совсем нежеланная гнилостная сырость и назойливый комариный писк.

Жаль, демоны никак не несли к родным пенатам Донеганов.

Она собиралась вернуться в дом, потому как устала отбиваться от насекомых, не оставлявших надежды сделать ее своим ужином. Устала смотреть на подъездную аллею, по которой скользили, подгоняемые ветром, лепестки уже почти обнажившейся вишни. В последний раз прочитав за сестру молитву, пленница поднялась. Замерла, прислушиваясь, и, вместо того чтобы скрыться в объятом полумраком холле, что есть духу побежала к воротам. Навстречу пока еще едва различимым звукам: по дороге мчался всадник.

Ее опередил слуга, бросившийся отворять хозяину. Кейран спешился, передав поводья приветствовавшему его в поклоне рабу. Хмуро взглянул на девушку, задрожавшую от тревожного предчувствия. Младший Донеган был сам не свой и выглядел, как Гален сегодня днем – мрачнее тучи.

Как будто, беря пример со старшего брата, тоже решил стать ненастьем.

Мишель подскочила к нему с вопросом, за минувшие часы истерзавшим ей душу:

– Как она?!

– С Флоранс все в порядке. – Произнесено это было с таким видом и таким тоном, словно старшая Беланже на самом деле скончалась, а Кейран просто не решался в этом признаться.

– Правда в порядке?

– Конечно. С чего бы мне тебя обманывать?

Вместо ободряющей улыбки Мишель была удостоена мимолетного взгляда, от которого все ее тело покрылось мурашками. Вместо объяснений, что же произошло с Флоранс, – короткого невнятного ответа: приедет Гален и все расскажет. А ему, Кейрану, некогда с ней разговаривать.

Мишель едва не задохнулась от гнева.

– Тебе некогда?! Да я тут чуть с ума не сошла, в этом вашем треклятом доме! А ты, не удосужившись меня успокоить, рассказать, как она, потратив одну несчастную минуту, рычишь и убегаешь!

Последнее и вовсе было для Мишель в новинку. Если кто и убегал обычно, так это она от мужчин, но никак не они от нее. Во рту горчило от обиды. Решив, что не следует нарушать традиции, она рванулась вперед, намереваясь обогнать Донегана и, не оглядываясь, мчать к дому.

Больше она никогда на него не посмотрит!

Кейран остановил ее. Ухватил за руку, мягко притягивая к себе, обнял за талию. Отчего пожар в груди Мишель начал гаснуть. Распадаясь на тысячи крошечных огоньков, побежавших по венам. Именно они, эти странные огоньки, воспламеняли кровь. Но никак не прикосновения Кейрана.

Так мысленно говорила себе Мишель, пока он смотрел на нее, не сводя глаз. А она, нарушив только что данное самой себе обещание, тонула в сумрачном, пугающе темном взгляде. Пока Кейран держал ее, не отпуская, позволяя чувствовать биение собственного сердца через плотную ткань жилета. Или это ее сердце стучало так быстро, так отчаянно.

– Завтра Флоранс заберут домой. С ней все будет хорошо, – шепотом коснулся приоткрытых губ.

Почти поцелуем, за которым Мишель сама неосознанно потянулась. Закрывая глаза, отдаваясь во власть совершенно непонятного, но такого приятного, волнующего чувства. С которым не было сил бороться.

Да и не хотелось вовсе.

Кейран крепче сжал ее в своих объятиях. А потом сильные ладони неожиданно соскользнули с талии, и ей показалось, что со всех сторон повеяло холодом.