Казанова - Ален Бюизин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 101
Перейти на страницу:

Теперь он в Гренобле. Середина сентября 1760 года. Отныне Европа – всего лишь необъятный сераль, предоставленный в его распоряжение, если перефразировать самого Казанову. Полнейшее счастье (но не пытается ли он убедить в этом самого себя, настолько это счастье тяжело дается): «Я не мог удержаться, чтобы не погрузиться в самого себя и счесть себя счастливым. Превосходное здоровье во цвете лет, никаких обязанностей, никакой нужды в предусмотрительности, купаюсь в золоте, ни от кого не завишу, счастлив в игре и нахожу милостивый прием у интересных мне женщин, я с полным основанием говорил себе: ну, вперед!» (II, 471). На самом деле гренобльский эпизод лишь усиливает впечатление того, что отныне все повторяется. Он встречает некую мадемуазель Роман, очень красивую девушку: «чрезвычайно белая кожа, черные, слегка припудренные волосы, авантажная талия, великолепные зубы, а на губах – изящная улыбка скромности, сочетающейся с уступчивостью» (II, 474). Как опытный астролог, Казанова составляет ее гороскоп. О Боже! Это совершенно невероятно! В нее влюбится король. В самом деле, Анна Роман-Купье приедет в Париж и станет одной из бесчисленных любовниц Людовика XV, родит от него ребенка, получит щедрое содержание и титул баронессы. Она выйдет замуж за маркиза де Каванака и скончается в 1808 году. Если только не уверовать в оккультные способности, в которые никогда не верил сам Казанова, придется признать, что здесь он сочиняет задним числом, поскольку ко времени написания своих мемуаров уже знал продолжение истории. Что еще важнее, он воспроизводит здесь приключение юной Луизон О’Морфи. Он снова поставляет любовницу королю, и эта роль ему, бесспорно, нравится, поскольку приближает его, если не в социальном, то хотя бы в сексуальном плане к августейшим особам. Не столько обновление, сколько повторение рассказа.

Авиньон. Банальная любовь с худой, чернявой, почти отталкивающей девицей, потом с другой – горбуньей. Снова и снова доступная любовь. Ничто не ново под луной. Бесполезно перечислять все эти кухонные связи, ничего не прибавляющие к его славе, беспрестанно повторять за повторяющимся Казановой. Марсель. Любовь с юной пятнадцатилетней служанкой, Розалией, которую он увозит в Геную. Она решает там остаться и поступить в монастырь, когда ее любовник уезжает в Ливорно, а потом в Пизу. Затем он отправляется во Флоренцию, где идет в оперу. Какой сюрприз: в примадонне он узнает Терезу, расставшуюся с маской Беллино и вышедшую замуж! Новый сюрприз, когда Тереза представляет ему Чезарино – мальчика, которого родила от Джакомо, вылитый его портрет, только волосы посветлее! Умиление Казановы, тем не менее, не позабывшего о своих неотступных желаниях. Поскольку Тереза решила хранить верность своему мужу, а Редегонда, красивая певица из Пармы, упорно отвергает его авансы, он вздумал соблазнить молодую статистку из Болоньи по имени Кортичелли, которая не стала противиться, как только он уплатил ее матери два экю: «Ей было тринадцать лет, но выглядела она на десять; она была хорошо сложена, бела, весела, занятна, но я не знал, ни как, ни с чего вдруг я смог в нее влюбиться» (II, 582). И чуть далее: «В постели я обнаружил, что эта девочка не влюблена и не воодушевлена, но забавна. Она меня рассмешила, и я нашел ее приятной. Этого ей было достаточно, чтобы сохранить мое постоянство». Комментарий Фелисьена Марсо: «Кортичелли, вероятно, была из тех ничего из себя не представляющих бабенок, на которых на улице не обернешься, но веселых, нахальных, с частицей черта, готовых на все, каких берешь на минуту, не зная, что эта минута потянет на пуд, и удивляешься, что такие-то из наших друзей к ним привязаны»[78]. Это значит не понимать, что любая женщина – во вкусе Казановы. У каждой из них есть шанс, поскольку у любой женщины есть некое качество, особенность, эксцентричность, отметина, которая позволяет если не любить ее в собственном смысле этого слова, то по меньшей мере не пренебрегать ею, поскольку эта особенность является знаком ее женственности. Даже уродство может стать источником возбуждения. Иначе говоря, для Казановы у каждой женщины есть орудие соблазна, поскольку она женщина. Нужно только его найти. В случае Кортичелли это ее кожа.

С Флоренцией уже покончено. Сомнительная история с векселем стоила ему изгнания. В середине декабря 1760 года он уезжает в Рим и поселяется в гостинице на площади Испании, где уже жил шестнадцатью годами раньше. Все так же очарованный великими мира сего, Казанова, разумеется, мечтает лишь об одном: быть представленным Папе Клименту XIII Реццонико, и чтобы снискать благосклонность кардинала Пассионеи, который предупредит Святого отца, он дарит ему редкое издание Pandecatrum liber unicus – однотомный сборник постановлений прежних римских юрисконсультов. Встреча с Папой в Квиринале проходит как нельзя лучше: Казанове удается рассмешить его шуткой, однако его главная и симптоматичная просьба – получить наконец-то разрешение вернуться в Венецию – не удовлетворена. Пусть Джакомо неутомимый странник, на самом деле он беспрестанно стремится к месту своего причала, в свою дорогую Светлейшую. Выйдя из Ватикана, он наткнулся на Мамоло, которого знал гондольером в Ка’Реццонико в Венеции и который стал первым метельщиком Святейшего отца. После пышного папского двора – простой обед: свинина на ребрышках и полента. Какая великолепная иллюстрация вечно непрочного социального положения Казановы! Резкий переход от Папы к метельщику. Хотя Джакомо благодаря своим талантам всегда удается держаться поближе к правящей элите и в самом центре аристократического общества, он, тем не менее, остается отребьем, парией, который по рождению все равно принадлежит к простонародью. Походя (ибо Казанова всегда остается самим собой и никогда не забывает об удовольствиях) – любовь с соседкой Мамоло, очаровательной Мариуччей. Вторая встреча с Папой, который сразу же отвечает ему на предыдущую просьбу: «Венецианский посол нам сказал, что если вы желаете вернуться на родину, то должны предстать перед секретарем трибунала» (II, 611). Разумеется, Казанова, излеченный от доверчивости после своего ужасного заточения в Пьомби, хочет получить гарантии, прежде чем столкнуться с безжалостным правосудием Светлейшей. Не может быть и речи, чтобы вернуться в Венецию, дабы прыгнуть в пасть к волку. Папа снова уходит от ответа: «У вас очень элегантный костюм, который вы наверняка не надеваете, чтобы молиться Богу». И на этот раз Джакомо не вернуться на родину, его разочарование, должно быть, огромно. Впрочем, Его Святейшество, крайне удовлетворенный тем, что заполучил в ватиканскую библиотеку редкое издание, подаренное кардиналу, пожаловал ему крест ордена Золотой Шпоры и патент с печатью, назначив Казанову в качестве доктора гражданского права папским пронотариусом extra urbem. Какая насмешка, ведь орден Золотой Шпоры, учрежденный Пием IV, должен был отметить католиков, отличившихся в науках, литературе и воинском искусстве! Правда, титул кавалера этого ордена, крайне ценившийся в XVI веке, сильно обесценился двумя веками позже. Но Казанова отнюдь не бесчувствен к такому отличию. Только когда один польский вельможа заявил ему, что этот орден – моветон, он перестал его носить.

Около 20 января 1761 года Казанова уезжает в Неаполь, где его принял герцог де Маталоне и отвел к своей любовнице Леонильде; любовница чисто формальная, чтобы пускать пыль в глаза, поскольку герцог уже не способен заниматься любовью с никакой иной женщиной, кроме своей законной супруги, да и там не на высоте! Эта неаполитанка, семнадцатилетняя красавица со светло-русыми волосами и черными глазами, настолько мила, что Казанова немедленно в нее влюбился, причем так, что решил на ней жениться. Нет проблем. Герцог согласен. Составили брачный договор. Получили избавление от публикации извещений о свадьбе, чтобы не тянуть с самим торжеством. Все готово. Леонильда извещает свою мать, та тотчас приезжает. Двойной сюрприз! Она не кто иная, как та самая донья Лукреция, то есть Анна Мария Валатти, которая в 1744 году была любовницей Казановы в Риме. А Леонильда, выходит, – дочь Джакомо. «О небо! Мой муж!» на сей раз заменено на «О небо! Твоя дочь!» Леонильде остается лишь почтительно поцеловать в лоб отца, за которого она собиралась выйти замуж. Вместо брачной ночи – семейная встреча, и Казанова отнюдь не обрадован резкому переходу от вожделенной плотской любви к любви отцовской. Могу себе представить физиономию несчастного Джакомо, когда на следующий день Леонильда бросилась ему на шею, назвав дорогим папочкой. Просто кошмар!

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?