Город на Стиксе - Наталья Земскова

Я слушала Скарабеева, пробиралась вслед за ним, а сама поражалась тому, что с массивными, подведенными под купол богатыми мавзолеями здесь соседствуют простые, вросшие в землю кресты, а с элегантными часовнями — необработанные камни. Иногда деревья прорастали прямо-таки из старинных надгробий, сплетаясь с ними, словно в фильме ужасов.

— Как странно, совсем новые кресты, а дата рождения — девятнадцатый век, — показала я Мелентию Петровичу на две по-царски оформленные могилы.

— Тоже привет от Романовых. Графиня Анастасия Васильевна Гендрикова, тридцати лет, любимая фрейлина последней российской императрицы Александры Федоровны. А рядомя гофлектриса — придворная должность такая — Екатерина Адольфовна Шнейдер семидесяти лет. Обе поехали с царской семьей — добровольно!.. Могли остаться — не остались, хотели поддержать близких людей. Их расстреляли здесь, не довезя до Екатеринбурга. Как пишут исследователи, чекисты выбросили трупы на «свалочные места», но в мае девятнадцатого года, когда Город перешел к белым, тела Гендриковой и Шнейдер эксгумировали, перезахоронили с почётом. Это предполагаемое захоронение, а точного пока найти не могут… Здесь, собственно, несколько кладбищ. Есть еврейское, есть лютеранское и католическое. Отдельно православное и мусульманское. Чуть не половина — в плохом состоянии, на учет-то все это хозяйство только несколько лет как поставили. А вот здесь, обойдите дорожку, надгробие начала девятнадцатого века. Тоже знаменитая городская легенда. Могила незаконнорожденной и проклятой дочери исправника Девел-лия. Вот, видите — змея, кусающая себя за хвост. Маска, прорезанная в металле. Похоронили, видишь, на дороге, чтобы народ топтал эту могилу. Как бы не так: тропинка ее четко огибает… Пять лет назад эту плиту со змеей зачем-то отвезли в музей и стали демонстрировать. Так люди говорят: в музее по ночам стоял то вой, то плач, картины стали падать. Рукой махнули — отвезли обратно.

— А вам не страшно? В этаком соседстве?

Мелентий снова усмехнулся и проговорил:

— Мы свои. Здесь, на старом кладбище практически вся Петровская табель о рангах представлена, да, все шестнадцать классов. Найдется даже фрагмент допетровской Руси. На обелиске у стены Всехсвятского храма я отыскал: «Здесь покоится прах боярина Павла Ивановича Солодов-никова». Если хотите, пройдемте.

Я взглянула на часы и не поверила глазам: мы бродили уже три с лишним часа (а показалось — минут сорок!), и я, конечно же, опаздываю на летучку.

— А еще — здесь не ловят мобильники…

Простившись с Мелентием, я выскочила с кладбища и понеслась в редакцию. Внезапно вставшие посреди Города трамваи теперь шли косяком. После этой экскурсии я была готова верить всему — и тому, что вещал Скарабеев (у него была особенная манера — не говорить, а возвещать), и тому, что ее для меня «организовали» специально.

На телефоне оказались семь непринятых звонков и эсэ-мэска от Жанки: «Нужно встретиться, срочно».

— Случилось страшное, — шепотом пояснила мне на летучке Галка, — к Жанке жених прилетает, из Штатов.

4

Мы сидели в дешевом кафе «Сытый кот» (зарплата только послезавтра).

Жених, значит. Из Штатов.

— А серба куда подевали?

— Серб, слава тебе господи, пропал. Да, Жанночка? Зачем нам гастарбайтер?

На Жанне не было лица:

— Ты понимаешь, месяц назад я встала на «Мамбу», ну, сайт знакомств, и этот Майкл, как клещ вцепился. Я думала: ну, подтяну английский, будем переписываться. А он.

— Параметры? — спросила я.

— Сорок лет. Рост, вес — все в норме: метр девяносто, восемьдесят пять. Я говорю: пришли мне штук семь фотографий. Прислал одну, но я подозреваю, это лучшая, причем столетней давности и после фотошопа.

— Так, где работает?

— Биолог в каком-то хозяйстве.

— Дети есть?

— Детей нет.

— Конечно, странно, что он не женат, но там ведь не торопятся. Так, дальше.

— А дальше чуть не с третьего письма он начал приставать: приеду да приеду. И что я буду здесь с ним делать?

— По телефону говорила?

— Да, вчера. Сказал, что забронировал билеты.

— Ну, что теперь… Пусть приезжает! По крайней мере, сразу будет ясно, не нужно переписываться год. Жить где он собирается, в гостинице?

— Мы не обговорили.

— Плохо.

— Нет, я пыталась, но он ничего не понял.

— Хотели жениха? Берите, распишитесь.

— Но, Лиз, ведь десять дней! Я что с ним буду делать?

— Что-нибудь придумаем. Вон к Галке сходим на блины. Кстати, из какого он штата?

— Афро-американский… Алабама.

— А город?

— Не помню, маленький какой-то.

— Так, — встрепенулась Томина. — Все ясно. Сейчас сюда явится Вика, она в Америке живет двенадцать лет. Сестра моей Натальи Сыропятовой, ну, я рассказывала вам. Вика приезжает раз в два года, вот все и узнаем изнутри. Специально с ней с утра договорилась.

— Неудобно как-то, — протянула Жанка.

— Все удобно! Ей тоже хочется поговорить по-русски.

В ответ на эти слова зазвонил Галкин мобильник, и через пять минут к нашему столику уже подходили две очень похожие девушки — невероятно стройные высокие брюнетки, одна — чуть моложе и заметно красивее.

— Издание второе, улучшенное, дополненное, — со смехом кивнула в сторону сестры однокурсница Томиной Наталья Сыропятова, и мы сразу расслабились.

— Вопросы можно задавать любые, все подряд, — сказала Наталья, закуривая сигарету, а я не могла оторвать глаз от Вики, настолько красивым и неподвижным мне показалось ее лицо. Как маска.

— Вик, ну скажи, объясни нам, зачем они встают на наши сайты? — начала Галина. — Что там, своих, что ли, нет?

— Все очень просто. На сайты встает в основном неликвид, те, кому сложно найти себе пару.

— Что значит «неликвид»? Алкоголики, наркоманы, бомжи?

— Совсем необязательно, что пьющие. Там пары образуются в молодости, бывает, что даже со школы, и рейтинговые мужчины нарасхват. Их видно за версту.

— Рейтинговые — это какие?

— Нацеленные на успех, из хороших семей и, представьте, религиозные. Религиозность в Америке ценится. Девушки там не стесняются, и такие мужчины разобраны сразу. Только тот, кто не может найти жену-американку, идет на российский рынок невест. И потом: зависимая жена — это очень удобно. В таких семьях, подчеркиваю, обходятся без прислуги.

— То есть мы нужны только за этим?

— Нет, это в качестве бонуса. Девяносто процентов американцев живет в особняках по триста-четыреста метров плюс территория около дома. Все это нужно обихаживать. Русская жена начинает с того, что рожает детей, ну и садится с ними дома лет на десять, так как девать детей некуда. Детский сад, если он частный, — безумно дорогое удовольствие. А так называемые бюджетные сады — камера хранения, куда уважающий себя американец ребенка не отдаст. Да даже если нанять няню, русская жена без гражданства работать не может, а гражданства нужно ждать. Выходит, русская жена — няня, сторож и прислуга. В России, дома, вы хоть сбегаете к маме, к подруге, поболтаете с соседкой. Там невозможно даже это.