Черная вдова - Максим Шаттам

— Что случилось?

— Ты читал сегодняшние газеты? — спросил Митс. — Нет? Тогда прочти «Орегониан». Отныне о нашем расследовании известно всем.

— Рано или поздно это должно было случиться.

Митс смущенно добавил:

— Джош, в газете есть фотография, на которой изображены все мы. Анонимный фотограф отправил в редакцию несколько снимков. В статье черным по белому указаны ваши имена — твое и Аннабель. Мне очень жаль.

Бролен содрогнулся.

Он прекрасно понимал, что это значит.

Убийца знал его имя, а главное — имя Аннабель.

* * *

— Маловероятно, чтобы эти снимки сделал случайный прохожий, — сказал Митс. — Я убежден, что это он. Он поджидал, когда мы придем на место преступления, сфотографировал нас и незаметно исчез.

Пройдя по коридору морга, они спустились вниз по лестнице и оказались в холодном длинном помещении, полностью выложенном плиткой. На стальном столе, в лучах яркого света, лежало тело Марка Сабертона.

Он походил на результат неудавшегося генетического опыта От долгого пребывания в воде его кожа сморщилась, пожелтела и источала влагу. Тело Марка Сабертона вздулось, измялось и походило на страшную пародию на фильм ужасов.

Бролен обратил внимание на отсутствие большого пальца. Позднее преступник наложил отпечаток на батарею фонаря. Убийца надеялся, что полиция найдет отпечаток и выйдет на Сабертона, сочтя его главным подозреваемым. Система оповещения сообщила настоящему убийце о приходе полиции, чему он, несомненно, очень обрадовался — ведь ему удалось обвести вокруг пальца не только полицию, но и все общество. Он ликовал, потому что смог показать полиции, кто главный в этой мрачной истории.

Склонившись над трупом, доктор Сидни Фольстом внимательно изучала раны.

— Вам известно, как он умер? — спросил Бролен.

От неожиданности она вздрогнула, что доставило Бролену немалое удовольствие.

— Даже когда я выйду на пенсию, вы продолжите меня мучить, — сказала она.

— Я удивлен не меньше вашего. Мне сказали, что вы уже год как не проводите вскрытия.

Судя по всему, эти слова смутили и задели ее.

— Я и не собираюсь проводить вскрытие. Я спустилась, чтобы помочь инспектору Митсу в его расследовании.

Заметив Аннабель, Сидни Фольстом удивленно подняла бровь.

— А это кто?

Аннабель протянула ей руку и представилась:

— Аннабель О’Доннел, полиция Нью-Йорка Я сопровождаю Джошуа.

Пожав руку Аннабель, директор морга повернулась к Ллойду Митсу, который кивнул, показывая, что не возражает против присутствия молодой женщины.

— Перейдем к делу, — сказала доктор Фольстом. — Инспектор Митс, вы рассказали мне об укусах, и после обследования тела я заявила, что никаких следов укусов на теле не обнаружила. Но это не значит, что их нет.

Наклонившись к Бролену, Митс шепнул:

— Сабертон в своем блокноте несколько раз повторял, что Т. его кусает.

Доктор Фольстом взяла в руки фотоаппарат и подошла к телу.

— Несмотря на то что следы укусов исчезают с кожи очень быстро, кровоподтеки на внутренних тканях могут сохраняться долго, до полугода, Чтобы их увидеть, достаточно сделать ультрафиолетовые снимки.

Воспользовавшись переносной фотовспышкой, Сидни Фольстом сделала несколько фотографий.

— Вот. Инспектор Митс, негативы проявят в ближайшее время. В случае, если вы были правы и тело этого человека покрыто укусами, нам потребуются данные о зубах подозреваемого. Когда мы их получим, я попрошу одного стоматолога сравнить снимки. Вы сможете достать нужную информацию?

— Мне нужно позвонить в офис. Вообще-то у нас уже должна быть собрана основная информации о подозреваемом. Если окажется, что он живет в наших краях, достать снимок его ротовой полости будет нетрудно.

К этому времени инспекторы полиции уже собрали довольно интересную информацию. Тревор Гамильтон родился в пригороде Портленда всего двадцать один год назад. Он жил в маленькой квартире на северо-востоке города. Слесарем он работал уже год: сначала подмастерьем, потом рабочим. Перед этим он некоторое время провел в психиатрической лечебнице. Этот факт заслуживал особого внимания, хотя пока и не было известно, почему он там оказался. Его мать умерла в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, отца у него не было. Возможно, именно это и сблизило Гамильтона и сироту Сабертона.

Митс приказал обзвонить всех дантистов северо-восточного Портленда, начиная с тех, кто работал в больницах или центрах социальной помощи, и спросить, не было ли у них клиента по имени Тревор Гамильтон. В случае положительного ответа следовало попросить у них его медицинскую карту.

Проявленные фотографии подтвердили то, на что надеялись все: на черно-белом снимке было отчетливо видно, что плечи, руки и ягодицы Сабертона покрыты следами от укусов.

Около пяти часов вечера офицер в униформе передал Ллойду Митсу конверт. В нем находилась зубная формула Тревора Гамильтона Вся операция не заняла много времени.

Стоматолог сравнил зубную формулу Тревора с фотографиями крупного плана, на которых были четко видны следы, оставленные зубами.

Заключение было готово уже через час.

Человек из подгоревшего блокнота, некий Т., который немного пугал Сабертона своим поведением и говорил только о пауках, который кусал его все чаще и чаще во время их любовных игр, был не кто иной, как Тревор Гамильтон.

Это не вызывало никаких сомнений.

Тревор Гамильтон хлопнул дверью своего «фольксвагена» и тронулся с места. Еще один день подошел к концу.

Он выехал с парковки огромного торгового центра «Ллойд Центр Молл», в котором работал, и направился в сторону Халси. Не снимая ладони с руля, он нагнулся, открыл бардачок и достал один из оранжевых флаконов, на этикетках которых были указаны его имя и адрес. Он встряхнул его. Пусто. Он снова нагнулся и взял другой флакон, на этот раз с содержимым. Тревор поколебался.

На работе эти пилюли были ему необходимы, они его успокаивали, одновременно делая невероятно вялым. Почти апатичным. К счастью, мистер Блютон, его начальник, был хороший человек, иначе бы его никогда не взяли на работу. Мистер Блютон нанимал таких ребят, как он, с проблемами, тех, что недавно вышли из тюрьмы или были не такими, как все.

Тревор бросил флакон на пол. Он ехал домой, а значит, не было необходимости становиться спокойным. Ему хотелось хотя бы недолго побыть собой, хотя бы мгновение.

Он почувствовал, как его грудь ввалилась.

Внезапно он ощутил резкий упадок сил, между легкими образовалась пустота, ему стало больно.