Вор и убийца - Сергей Куц

– Прости! – прошептал я, въезжая в ворота. Руки связаны, и я не мог осенить себя или отрубленную голову знамением. На мне повис еще один неоплаченный и очень тяжкий долг, и слишком много их на последнем из ночных крыс. Я все время убегал от прошлого, аж на Костяной краб! Но не в этот раз! Клянусь именем воровского бога!

Джон пожертвовал собой, чтобы Рой и я смогли уйти, но точку в его судьбе мог поставить лишь росчерка пера одного единственного человека. Таким в арнийском графстве являлся только губернатор. Конрад Даман! Проклятый пепел! Он не переживет сегодняшнюю ночь. Я заскрежетал зубами в бессильной злости.

Он ответит за все! За наемных убийц, перерезавших горло Верману, моему единственному настоящему другу. Даман заплатит кровью за Площадь Правосудия и расстрелянных Чекко, старого Гюга, Булеза, Дино и Лоиса; за каторгу на галерах для близнецов Жака и Жана; за всех остальных, не переживших последний бой моего 'Скорпиона'! И за Джона Шрама!

Даман! Жди темноты! Вместе с ней приду и я, твоя смерть!

Я упивался мыслями о мести и не заметил, как лошади остановились около угла здания из серо-черного камня. Мы прибыли к тюрьме, тому самому двухэтажному каменному строению с решетками на окнах. Стена бастиона, к которому притулилось узилище, была огорожена с трех сторон деревянным тыном и цепочкой огсбургских пехотинцев, а за ними сидели, стояли или лежали прямо на булыжниках мостовой две сотни человек. В центре людского загона горели три костра.

– Вниз давай! Оглох что ли? – Ричард потряс меня за штанину. Руки ему развязали. Правда, радости на лице драгуна я не заметил.

Я кое-как слез с седла. Подошедший высокий орк ножом разрезал путы на руках и с силой толкнул в плечо. От неожиданности я едва не рухнул к ногам стоящего поблизости подофицера. Огсбургец в темном форменном камзоле равнодушно осмотрел меня и что-то пометил в большой тетради, лежащей на сгибе руки. Драгун стоял рядом, вместе мы были словно скот в продажный день.

Потеряв к нам интерес, имперец бросил оркам несколько слов на незнакомом языке и увел их ко входу в тюрьму, сделка состоялась. А к нам, гремя железом, приблизились несколько солдат в кожаных фартуках, как у мясников.

Солдаты в передниках из кожи оказались полковыми кузнецами. Пятеро широкоплечих огсбургских усачей повели нас к противоположному углу тюремного здания. Я шел, не сопротивляясь – сейчас бесполезно дергаться, мне бы только темноты дождаться – а Тейвил взбрыкнул. Драгун тут же получил пудовым кулачищем в живот. Гвардеец согнулся пополам, с сиплым звуком исторгнув из своих легких воздух. Два солдата заломили за спиной барона руки и, не давая разогнуться, так в согнутом унизительном положении и потащили его за мной. Ричард хрипел, не в силах вздохнуть. Били точно в солнечное сплетение.

За углом тюрьмы разложилась походная кузня. У большого чурбана с наковальней стояли сколоченные из досок козлы, на которых размещались переносной горн и меха. Рядом лежала груда цепей.

Когда поддали воздуха в полный раскаленных углей горн, меня подвели ближе. Я с нарастающей тревогой следил за приготовлениями огсбургцев. Худшие опасения оправдались. Пришедшего в себя Тейвила и меня заточили в кандалы, скрепив их ковкой. Два железных браслета, ржавых, но крепких, одетых на ноги, соединялись цепью. Они позволяли делать неширокие шаги, не очень-то и мешая движению. Но меня тянуло выть! Там, где нужен кузнец, вор бессилен. Немощна и воровская магия!

Нас протолкнули через жидкую цепочку имперских рундаширов и арбалетчиков. Не сговариваясь, я и барон побрели к самому большому костру в центре загона для пленных. Вокруг звенело железо чужих цепей, бубнили проклятья и ругательства, кашляли и стонали. Нас окружали в основном раненные, большей частью драгуны и наемники из Осиной дружины. У множества тяжелые раны. Они были обречены. На холоде, под открытым небом и без ухода многие из них не дотянут уже до завтрашнего утра. Лекарей нет. Вместо них, отпуская грехи, среди обреченных скользили священники. Словно десяток теней в своих темных сутанах. Еще четверо сбились у левого костра. Инквизиторы! Темно-коричневые рясы с красным крестом над сердцем. Церковники что-то обсуждали.

Поспешно отвернувшись от инквизиторов, набросил на голову убор своего плаща. Встреча с ними совсем не нужна, особенно с отцом Томасом Велдоном, который был одним из четверых!

– Дьявола отродье! – раздался рядом возбужденный возглас барона.

Он склонился к бледному немолодому мужчине в грязном кафтане, который еще несколько дней назад был весьма добротным и недешевым нарядом. Черно-желтые полосатые куртки наемников и красные мундиры драгун были изредка разбавлены стражниками и совсем чуть одеждой обывателей Бранда, однако таковые тоже имелись среди пленных.

– Мастер Брендон. Хозяин гостиницы, где я пребывал на постое, – произнес Тейвил и осенил трактирщика знамением. Тот был мертв. – Как же он угодил сюда?

Я равнодушно пожал плечами, оставив офицера у покойника. Рядом слишком много живых мертвецов, чтобы сокрушаться над каждым умершим. Гремя цепью, продолжил протискиваться к костру. У огня было гораздо теснее. Все кто мог самостоятельно передвигаться, жались поближе к теплу. Ричард Тейвил потерялся где-то в толпе. Если судить по красным камзолам, здесь у драгуна много знакомцев.

Протянув руки к огню, размышлял, что же делать дальше. Ничего путного в голову не шло. Яркое солнце и голубое небо, столь редкие в последние предзимние дни, угнетали еще сильней, чем, если бы небеса были покрыты тучами. Небосвод словно насмехался над людским отчаяньем.

Вокруг меня вдруг оживились, забухтели. Со стороны казарм приближалась яркая процессия. Колонной по двое топали аркебузиры в посеребренных кирасах и шлемах. Начищенных и ярко блестевших на солнце. Похоже, что лицезрею знаменитый Серебряный полк: отборные вояки из огбурсгских ветеранов, последний резерв импрецев на поле боя и личная охрана августейших особ и военачальников. К нам пожаловала большая шишка. За спинами аркебузиров маячили несколько фигур в богатых одеждах.

– Чертовы Серебряные, – зло процедил Тейвил, подтвердив мою догадку. Он снова появился около меня.

Серебряные встали широким полукругом перед оцеплением из мечников и стрелков. Блестящие латы; ладно сшитые из дорогой ткани, одинаковые отглаженные мундиры и высокомерные маски на лицах демонстрировали превосходство имперской военной организации над арницами и их наемниками, израненными и грязными. Впрочем, рундаширы и арбалетчики, что стерегли пленников, недалеко ушли от поверженного противника.

Рядом раздалось перешептывание. Люди еще интересовались тем, что происходило вокруг них.

– Сызнова сам герцог Альбрехт пожаловал.

– Правда, что ль, он брат императора?

– Тебе не все ли равно, доходяга? Гляди и Даман рядом, вот кому бы в глоту вцепится!

Да, он был там. Важно тряс щеками по правую руку от выскокомерного вельможи, вокруг которого почтительно порхали высокопоставленные офицеры. Герцог Альбрехт Огсбург и предатель Даман. Интересно, он все еще губернаторствует? Я сидел у костра всего полусотне шагов от оцепления и прекрасно видел из-под опущенного капюшона, как бегали глазки Конрада. Не очень-то ему по душе перед солдатами короля Герарда, пусть и скованными цепями.