Что такое наука, и как она работает - Джеймс Цимринг

В этой главе мы исследовали предположение, что люди могут доверять своему восприятию мира природы. Исследования последних десятилетий показали, что это предположение явно ошибочно. Наши чувства, безусловно, имеют прочную связь с реальностью, иначе как мы могли бы ориентироваться в окружающем мире? Тем не менее наши чувства и наши воспоминания могут искажать реальность, а мы иногда об этом даже не подозреваем. О том, как наука может сгладить такие недостатки и как это помогает определить научную практику, я расскажу в последнем разделе книги.

А пока давайте на время отложим проблему достоверности восприятия и сосредоточимся в следующей главе на смежной проблеме — ошибках в обнаружении ассоциаций между явлениями. Даже если бы индукция была безупречна, если бы наши выводы и рассуждения всегда были правильными, если бы ретродукция не ошибалась, если бы наши наблюдения всегда были на 100 % правильными, а наши воспоминания хранились без искажений, все равно существовали бы ошибки ассоциации.

Дополнительные материалы для изучения

Когда я искал справочную информацию для этой части книги, на меня сильно повлияла серия лекций доктора Стивена Новеллы под названием «Ваш обманчивый разум: научное руководство по навыкам критического мышления». Хотя я попытался получить доступ к исходному материалу и предоставить первичные ссылки, я узнал о многих примерах в этой главе из лекций доктора Новеллы, которые я настоятельно рекомендую заинтересованному читателю. Точно так же популярный телесериал «Brain Games» отлично иллюстрирует многие из этих принципов с помощью видео и визуальных средств, недоступных в книжной форме. Рекомендую заинтересованным читателям обратиться к этим источникам и исследованиям, на которых они основаны.

Кто не хотел бы подзаработать? А если у вас есть свободные деньги, которые можно инвестировать, кто не захочет вложить их с умом? Но существует ли у финансовых экспертов стратегия, которая может постоянно приводить к более высокой доходности, чем простая средняя рыночная цена; то есть активная инвестиционная стратегия, которая может быть лучше, чем просто покупка индексного фонда в финансовом секторе, и ожидание пассивного дохода? В принципе, есть ли кто-нибудь, кто может «обыграть рынок»?

Конечно, многие эксперты и книги утверждают, что это возможно, но детали скрываются за шумом вычурных фраз. По правде говоря, некоторые инвесторы и менеджеры хедж-фондов, похоже, обладают настоящим талантом зарабатывать деньги. Снова и снова, год за годом, в разных условиях и в разных странах они неизменно превосходят среднерыночные показатели. Другими словами, они побеждают рынок и умеют использовать стратегические преимущества изменяющегося мира. В этой книге я буду предполагать, что они действительно играют по правилам, не используя незаконную инсайдерскую информацию; хотя все мы знаем, что это не всегда так. Однако, безусловно, есть много честных и добросовестных инвесторов, которые постоянно зарабатывают деньги.

Разве эти эксперты по инвестициям не достигли цели ученых — разработать теорию или понимание, дающее возможность предсказывать? Учитывая имеющиеся данные, с этим очень сложно спорить. Разве это не похоже на идеал системы научного понимания? Те эксперты, которые научились предсказывать «непредвиденные» экономические изменения, раз за разом делают это правильно[154].

Однако здесь кроется ловушка. Будь то предсказание следующего бычьего рынка или следующего крупного землетрясения, люди в целом ужасно плохо различают, являются ли их прогнозы реальным результатом понимания системы или же правильные прогнозы сделаны случайно. Мы все больше понимаем различные механизмы, с помощью которых люди совершают очень серьезные ошибки в этом отношении. Даже если вынести за скобки проблемы, подробно описанные в последних главах, и даже если предположить, что люди совершают точные наблюдения за событиями и данными, остаются ошибки при интерпретации закономерностей и выявлении связей между двумя явлениями. Наши когнитивные навыки и здравый смысл часто подводят нас в этом отношении.

Когда я учился в старшем классе средней школы, мы с близким другом часто посещали скачки на треке в Арлингтон-Хайтс, штат Иллинойс[155]. Однажды гонку выиграла «темная лошадка» со ставками 30:1 (к сожалению, кличку лошади я забыл). После окончания забега мимо нас прошли двое пожилых мужчин. Один из мужчин потерял свои деньги, после того как сделал ставку на фаворита, и разглагольствовал со своим товарищем: «Забег выиграла темная лошадка, на которую ставили 30:1. Темная лошадка, ставка 30:1! Ради всего святого, как можно было предположить, что это произойдет?» Конечно, реальные шансы данной лошади на победу в скачке постороннему наблюдателю невозможно определить; опубликованные ставки всего лишь отражают настроения (и заблуждения) публики. Тем не менее эта история проявляет скрытое непонимание сути шансов и вероятностей, а также того, как люди склонны думать и исследовать маловероятные события.

Маловероятные события так привлекают наше внимание, потому что они нарушают наши ожидания относительно того, как устроен мир, — они бросают вызов нашей гипотетико-дедуктивной последовательности. По определению, очень редкие события не происходят часто, и поэтому они не соответствуют нашим прогнозам или ожиданиям. Соответственно, маловероятные вещи требуют объяснений; не могло же это произойти случайно... или могло?

С положительной точки зрения, крайне маловероятные события часто воспринимаются как «чудеса» (например, спонтанная ремиссия рака или выживание человека, выпавшего с самолета без парашюта). Поскольку это кажется маловероятным (и даже невозможным) для простой случайности, люди старательно ищут альтернативное объяснение. Часто в качестве объяснения привлекают божественное чудо — человеку «суждено было жить» или «его время еще не пришло». Дескать, во Вселенной у этого человека есть какая-то особая миссия, и он не может умереть, пока она не будет выполнена. Выживший человек часто чувствует, что выжил по какой-то причине или с какой-то целью. Это ощущение может полностью перевернуть образ жизни человека, его отношение к себе и отношение к нему других людей. Люди, которые знают об инциденте, могут изменить свое поведение, свои молитвы или видение мира. В крайних случаях люди могут обращаться к выжившему человеку за мудростью, прикасаться к нему, чтобы получить «благословение», или даже каким-то образом поклоняться ему.

Отрицательные исходы нуждаются в объяснении не меньше, а может быть, даже больше. Человек, который пострадал от маловероятного негативного события, может считать себя проклятым. С обывательской точки зрения они относятся к категории принципиально несчастливых людей. Выражаясь мистическим языком, им причиняют ущерб некие высшие силы — вероятно, спонтанно или в качестве наказания за прошлые грехи. В более формальных религиях человек, возможно, потерял благосклонность своего бога и каким-то образом подвергается наказанию или испытанию. Мы изо всех сил пытаемся найти объяснение невероятных вещей, которые для нас не имеют очевидного смысла. Однако во многих случаях то, что кажется крайне маловероятным, на самом деле не так уж и невероятно и даже может иметь высокую вероятность. В таких случаях неправильное восприятие вероятности человеком приводит к поиску причины для объяснения маловероятного события, когда в этом нет необходимости или основания. Но почему то, что может произойти (и происходит), иногда кажется нам маловероятным?