Швейцарец. Возвращение - Роман Злотников

Первый вариант заказчик отверг. Так и сказал:

– Не то! – и пояснил: – Понимаете, я хочу, чтобы у людей, которые будут на это смотреть, мозги сдвинулись.

Столь расплывчатое объяснение никак не помогло. Поэтому и второй вариант заказчика тоже не устроил. После чего стало ясно, что прежде чем приступать к ещё одной попытке, нужно хотя бы в общих чертах понять, что именно нужно столь привередливому заказчику. И художник напросился на личную встречу.

– Смотрите, все эти здания строили марксисты. То есть материалисты. Ортодоксальные, так сказать. Вот это можно пощупать, значит – это существует, это нельзя – значит, этого нет. И всё предельно однозначно, так как по-другому и быть не может, – начал заказчик разъяснять свою позицию, после того как художник рассказал ему о своих проблемах. – Я же хочу добиться эффекта, чтобы как те, кто строил, так и те, кто заказывал строительство этих зданий, поняли, что даже вполне материальные вещи могут восприниматься… м-м-м… скажем так, – не совсем однозначно, – он сделал паузу, досадливо прищелкнул пальцами, потом махнул рукой: – А-а-а, ладно! Попробую так – вот посмотрите, – заказчик извлек из ящика стола несколько листов. – Вот, это – сетки Германа. Присмотритесь. Что видите?

– М-м-м… полосы. В виде решётки, – с сомнением произнес художник. – А в местах пересечения точ… нет, кружки маленькие чёр… нет белог… нет, всё-таки чёрно… хм-м-м…

Заказчик молча достал лупу и протянул ему.

– Ничего нет! – удивленно произнес художник. Заказчик улыбнулся и достал ещё несколько рисунков. Эти художник знал – куб Неккера, иллюзии Понзо…[100]

– Мне кажется, я вас понимаю, – задумчиво произнес он, когда заказчик убрал рисунки. Сидевший напротив него человек улыбнулся.

– Ну я же не зря сказал именно «в эльфийском стиле»…

– Но-о, они же все давно умерли? – осторожно уточнил художник.

– Кто?

– Ну-у-у… те, кто строил и кто заказывал.

Заказчик досадливо сморщился.

– Вы думаете, я этого не знаю? – насмешливо уточнил он. После чего пояснил: – Это было фигуральное выражение. Чтобы натолкнуть вас на понимание того, чего я хочу добиться. Короче – рисуйте так, будто они всё ещё живы и чтобы на них это подействовало. Тогда у вас получится именно то, что я и хочу…

Созданный после этого разговора третий вариант был признан «ограниченно годным». После чего работа пошла. Причём только «эльфийским стилем в архитектуре» дело не ограничилось. Хотя последующие задания нельзя было назвать столь экстравагантными, но даже и их почитать обыденными тоже не получилось бы. Как вам, например, задача изобразить бойцов Красной армии времен Великой Отечественной войны в виде эльфов? Эльфы в ватниках, красноармейских треухах и валенках с «ППП»[101] на груди. Или, они же в расхристанных гимнастёрках, ведущие огонь из буксируемой спаренной малокалиберной зенитной артиллерийской установки. При этом, на минуточку, такой установки у Красной армии в той войне не было. Она была принята на вооружение только после войны и произведена в количестве меньше сотни экземпляров[102]. Художник уточнял. Или расчет батальонного миномета на марше в виде орков? Могучие зеленолицые фигуры в сапогах, хабэ, плащ-накидках и с вещмешками за спиной, волокущие на плечах и подвесном снаряжении части миномёта. Либо те же орки в виде расчета интенсивно ведущей огонь крупнокалиберной пушки-гаубицы также послевоенной разработки. Почему послевоенной-то? И при чём здесь эльфы с орками? Приятель-военный, к которому художник обратился за разъяснением, также был этим сильно озадачен. После чего, поправив в рисунках несколько деталей, как он сказал «чтобы совсем уж дилетантски не смотрелось», рубанул со всей своей военной прямотой:

– Тебе за это нормальные деньги платят? Ну и не заморачивайся – рисуй, что просят.

И это ещё были не самые необычные задания. Как вам панорама вполне себе достоверной современной международной орбитальной станции с фигурами, так сказать, «космических монтажников» на переднем плане, у которых лица Сталина, Фрунзе и Кирова с Орджоникидзе, проступающие сквозь стекла гермошлемов?

А ещё один вариант художник предложил сам.

– Вам же нужно, так сказать, «сдвинуть рамки» для людей того времени? Ну типа… как я понял ваше задание. Так лучше всего просто дать картинки современной жизни – девочек с розовыми рюкзачками, в мини-юбках, с голыми животиками, молодых парней на скейтах и BMX-байках, бабушек на велосипедах и в шортах и кроссовках, дедушек на горных лыжах, парки, подвесные мосты, малые архитектурные формы на площадях и в скверах и так далее. Тут даже и рисовать ничего не надо. Можно подобрать наиболее яркие фотографии и просто перегнать их через вполне себе обычную программу в рисунки. А при желании могу их даже тоже сделать эльфами, орками или какими-нибудь там кошколюдьми…

Проводив художника, Алекс встал и прошёлся по кабинету, подойдя к окну. Из окна пентхауса, который он арендовал в одном из новых московских небоскребов, открывался впечатляющий вид на столицу. Если честно, в современной России ему нравилось. В той изначальной реальности, которая ныне осталась только в его памяти, он был не очень высокого мнения о своей родине. Про советское время, как, впрочем, и про пресловутые девяностые, он, по существу, знал только по рассказам мамы. А мама ничего хорошего об этих годах не рассказывала. Хотя сейчас он уже понимал, что, скорее всего, существенная часть её злости к тем временам и стране была следствием её обиды. Обиды на то, как эти времена и населяющие их люди обошлись с её мечтой. Ну, по её мнению. Она же всё так хорошо продумала и рассчитала, но вот нашлись же уроды, сволочи и подонки, которые взяли и всё испортили… Время учёбы запомнилось в первую очередь хроническим безденежьем и почти постоянным желанием выспаться. Нет, было много и хорошего – ночной «зажиг» с девчонками в веселой компании, «гудеж» в общаге по случаю сданной сессии и всё такое прочее. Но-о… он учился на бюджете, то есть под постоянной угрозой вылета. Поэтому заниматься приходилось серьезно. Это к «платникам» экзаменаторы позволяли себе быть снисходительными, а к «бюджетникам» отношение было совсем другое… К тому же ещё надо было на что-то жить. Мать ему ничем помочь практически не могла. Она и так едва сводила концы с концами. Так что, помимо учёбы, приходилось много подрабатывать… А потом он уехал и о том, что происходит в стране, узнавал по большей части из австрийской прессы. Которую считал в принципе вполне объективной… До того, как попал сюда. И здесь выяснилось, что, несмотря на отсутствие в данной реальности «авторитариста» или даже «диктатора» Путина, исключительно вследствие своей тиранской сущности задавившего демократию и гражданские свободы, вроде как являющиеся главным признаком цивилизованности любого государства, на что многие, так сказать, «критики режима» в значительной степени и списывали существенную часть негативного отношения к России мейнстримной западной прессы в его изначальной реальности, здесь с подобным отношением также всё было в порядке. Вследствие чего Россия тут по-прежнему мазалась в первую очередь серо-чёрной краской. С разными пропорциями черноты и серости, конечно, но именно в этом колере с редкими вкраплениями цветного. А всё положительное, что иногда проскакивало, подавалось, как правило, под соусом: «Ох и ни хрена ж себе, они и на задних лапах ходить умеют?!» Алекса же, после того как он прожил в этой России несколько месяцев, угнетала мысль, что после его очередного возвращения в прошлое эта страна исчезнет. Здесь было… хорошо. А вот как оно будет в сохранившемся Советском Союзе, буде усилия Алекса увенчаются успехом, пока было непонятно. С одной стороны, официальная приверженность коммунистической идеологии как-то не очень мешала развиваться Китаю даже в его исчезнувшей реальности. Это было видно не только по количеству миллиардеров, по которому Китай вышел на второе место в мире к моменту «провала» Алекса в прошлое (уступая только США), но и по тому, что все мировые бренды основную часть своей продукции – от джинсов и другой одежды и до электроники и всего такого прочего, производили именно в Китае. И аргумент насчет низких зарплат к моменту его попадания уже давно не работал. Средняя заработная плата в Китае сильно приблизилась к отметке в тысячу долларов в месяц. А на тех предприятиях, которые производили продукцию мировых брендов, – так и давно уже перевалила. Да и то, что Китай всего лишь «сборочная фабрика», также перестало быть правдой. Иначе новые китайские бренды никогда не смогли бы составить конкуренцию старым и признанным. А они составили. Причем даже таким, как «Мерседес», «Рено», «Катерпиллер», «Самсунг» и, уму непостижимо, самому «Эппл»! Во всяком случае, смартфоны китайских брендов вполне себе успешно конкурировали по объемам продаж со знаменитым iPhone… Так что если учесть, когда и с чего китайцы начали, то можно было сказать, что коммунисты в условиях рыночной экономики и глобального рынка оказались явно лучшими хозяйственниками, чем прожженные капиталисты. Вследствие чего Алекс в своих планах решил ориентироваться именно на китайский опыт. Но вот насколько он будет употребим в сталинском СССР – пока было неясно. Уж больно сильна была в той стране вера в изначальный, ортодоксальный марксизм со всей его «неизбежностью падения капитализма» вследствие того, «что капитализм сам вырастит своего могильщика – рабочий класс». Китайский-то эксперимент начали претворять в жизнь уже после того, как стало понятно, что лозунг «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», мягко говоря, не совсем соответствует действительности. И нужно как-то искать выход из того тупика, в который он завёл те страны, которые приняли его как руководство к действию. В СССР же пока ни у кого подобного опыта не было. Как, впрочем, и вообще ни у кого в том времени. Более того, наоборот, многими считалось, что выход из любых тупиков именно в том самом марксизме и его немедленном и наиболее последовательном и полном воплощении в жизнь…